Ирина Яковлева - По следам минувшего
Янтари, правда, не такие красивые, как прибалтийские, встречаются во многих местах земного шара. Есть янтари древнее прибалтийских, есть моложе. И почти везде в них можно найти отлично сохранившихся насекомых. Насекомые эти почти такие же, что живут и сейчас. За 50 миллионов лет они мало изменились. Изменилось только их распределение по Земле. Поэтому ископаемые насекомые очень точно могут рассказать, в каком климате и среди какой растительности жили они в той или иной точке земного шара и как изменялись условия их жизни.
Пока мы писали эту книгу, уже знакомый вам ученик профессора Родендорфа Владимир Васильевич Жерихин из знаменитой лаборатории на Полянке сопоставил все данные по ископаемым насекомым и пришел к неожиданному выводу: до конца палеогена, по-видимому, не было степей и саванн, а также галерейных тропических лесов влажного климата — джунглей, стало быть, не было важнейших ландшафтов, без которых трудно представить себе нашу планету.
Так вот, появление этих ландшафтов на границе палеогенового и неогенового периодов было последней из великих экологических революций, которая сделала Землю пригодной для появления на ней Человека Разумного.
ГАЗОН И ДЖУНГЛИ
Все мы привыкли к призывам «По газонам не ходить!» и уже забыли, что сами газоны придуманы как раз для хождения. Настоящий газон выдерживает не только хождение, но и всесокрушающий натиск лавины футбольных команд в разгар летнего спортивного сезона. Разумеется, это не наскоро посеянная чахлая травка, а ухоженный и подстриженный ковер с упругой многолетней дерновиной. Рассказывают, что самые лучшие газоны Англии — те самые, где нет табличек «не ходить!» — подстригаются уже сотни лет. А вот запущенный, одичавший газон вытоптать довольно легко. Неповреждаемым его делает именно систематическое повреждение.
У городского газона есть природные аналоги — луга и степи. Они были и остаются главной опорой могущества человека. Оттуда происходят основные источники его богатств — культурные злаки и домашний скот. Оттуда, по-видимому, пришел и сам человек.
Луга и степи — это гигантские солнечные батареи, превращающие энергию света в вещество. Трудно поверить, что гектар луговой степи, то подсушиваемой, то подмораживаемой, производит в год почти столько же зеленой массы, что и гектар тропического леса, где деревья поднимаются на стометровую высоту, щедро орошаются дождями и освещаются жарким солнцем все триста шестьдесят пять дней в году. Однако это так. Более того, сравнение оказывается далеко не в пользу тропического леса. Подсчитано, что в тропическом лесу один грамм листьев создает примерно тридцать граммов органического вещества в год, а в степях и прериях — целых сто! И вещество это оказывается тоже разным, В лесу большая его часть уходит в древесину стволов, а в степи — в травянистые листья и стебли злаков.
В общем, тропический лес и степь — это две совсем не похожие биологические системы. И может быть, самое важное различие в том, что лес не приспособлен к тому, чтобы его ели, а степь не может без этого нормально существовать.
В результате, в тропическом лесу почти нет крупных животных: лишь полчища членистоногих заняты своей вечной работой — разрушением мертвых стволов и листьев. Степь же, до того как в нее пришел человек со скорострельной винтовкой, была полна неисчислимыми стадами травоядных.
Леса в том или ином виде существуют на Земле с начала карбона. А вот степей, пампасов и прерий — зеленых, сизых и голубых просторов, заросших злаками (именно таковы, например, степи Южной Африки), — не было до середины кайнозоя. Их возникновение — пожалуй, самая крупная биологическая революция после вымирания динозавров.
Много позже биосфера Земли подвергалась грозному удару Великого четвертичного оледенения. И все же травка, разросшаяся по равнине, оказалась сильнее ледника, стирающего горы. Ледник убил многое и не создал почти ничего. Степь же сделала биосферу такой, как она есть сейчас. Но кто же «сделал» саму степь?
Степь удержится лишь там, где деревьям не удастся расти или хотя бы сомкнуть кроны.
Три силы могут задержать лес: сухой климат, пожары и травоядные. В сухом климате деревья не могут расти. Во всяком случае, расти плотно — им не хватит воды. И второе — деревья плохо переносят повреждения и от огня, и от растительноядных зверей и насекомых. В общем, чем суше климат, тем реже леса, тем больше травоядных и больше пожаров. И наоборот: чем меньше лесов, тем суше климат на обдуваемых ветрами и прогреваемых солнцем пространствах.
С чего же все началось? С климата?
Некоторые экологи считают, что началось с изобилия растительноядных млекопитающих. Именно они постепенно теснили лес с речных пойм, с опушек и все быстрей тянули за собой злаковую степь, которая, как газон, становилась лишь пышнее от вытаптывания и выедания.
Степь — неразрывное сообщество травы и травоядных — появилась не вдруг. Сама основа ее, злаки, известна еще со времен динозавров. Но злаки еще не степь. Судя по анализам древней пыльцы, злаков было мало не только в верхнем мелу, но и в палеогене. И они еще не образовали характерных степных сообществ.
Положение начинает меняться только к концу палеогена. Ученые находят в отложениях, относящихся к этому времени, все больше пыльцы растений открытых пространств и все больше животных, которые, судя по зубам, могли питаться этими растениями. В следующем периоде, неогене, степи завоевали мир. Они пришли и туда, где сейчас полярная тундра. И туда, где теперь пустыни. Они изрядно потеснили леса. Вместе со степями и саваннами по свету распространились и их обитатели: неисчислимые стада копытных, мириады грызунов, новые стремительные хищники, страусоподобные птицы и новые насекомые — прежде всего кузнечики. Этот новый мир был так заманчиво обилен, так богат пищей, что далеким предкам человека захотелось спуститься с деревьев в степь. И все же причины этой биологической революции не совсем ясны. Ведь в борьбе на равных лес всегда сильнее травы. Как ни дружно стоят стебли, как ни плотна дерновина, всегда найдется место, где упасть и прорасти семечку дерева.
Носорог эласмотерий.
Торфяной олень мегацерос.
Глава XII
ЗВЕРИ И КОНТИНЕНТЫ
Наконец-то мы вступаем в привычный для нас мир — мир знакомых травяных ландшафтов с ярким солнцем и сильными ветрами. Стада пасущихся лошадей, мастодонтов и антилоп обычны для этого степного пейзажа. Палеонтологи хорошо изучили этих животных. Изучены и растения, среди которых они жили. Неясным пока остался только вопрос, как же образовались сами степи.
Палеонтологи еще не разгадали многих тайн кайнозоя. Происхождение степей — только одна из них. Другие связаны с явлением, которое мы сегодня называем «мобилизмом» — движением материков.
В те времена Южный суперматерик — Гондвана — раскололся на части, и они расползлись в разные стороны и зажили своей «островной» жизнью. Это Южная Америка, Африка, Австралия и Новая Зеландия. Изоляция не могла не повлиять на обитателей этих материков. И звери, населявшие их, оказались такими разными, что о каждом из островных континентов нужно говорить особо.
НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ
Новая Зеландия откололась от Гондваны еще 200 миллионов лет назад, в мезозое, в триасовом периоде. Большая ее часть до кайнозоя была покрыта морем, а суша представляла собой мелкие острова. И только в миоцене, когда горы поднялись из океана, Новая Зеландия приобрела современные очертания.
У Новой Зеландии есть одна отличительная особенность — отсутствие млекопитающих. Барьер океана оказался для них непреодолимым, и те зоны обитания, которые на других материках заняли звери, на Новой Зеландии достались птицам — птицам бегающим: моа и киви, которые, вероятно, произошли от древних летающих птиц. Тут оказались и коротконогие моа — эмиды, и длинноногие — динорнисы трехметрового роста. Эти птицы жили в Новой Зеландии до тех пор, пока туда не добрались полинезийские охотники и не перебили их. Последняя птица динорнис была убита 200 лет назад, и сегодня палеонтологи изучают ее по
скелетам, целые кладбища которых найдены в Новой Зеландии. Сегодня из наземных птиц киви — единственные коренные жители. И в тихую звездную ночь еще можно услышать их жалобный крик, за который они и получили свое название.
АВСТРАЛИЯ — ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ ПРИРОДЫ
Так хочется назвать фауну этого материка. И не без основания. Австралия и в самом деле с конца мелового периода представляет собой заповедник, где в условиях полной изоляции жила и развивалась совсем особая группа млекопитающих — сумчатые животные.
