Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - фон Икскюль Якоб

В заключение я хотел бы выразить признание Беломорской биологической станции МГУ за гостеприимство, возможность вновь окунуться в живую среду биологов и доступ к библиотеке ББС. Директору биостанции — Александру Борисовичу Цетлину — отдельное спасибо за обстоятельное обсуждение вопросов, связанных с идеями и тезисами Икскюля, и нюансов жизни морского ежа, а также за новейшую литературу по биосемиотике. Возможно, Икскюль поспорил бы с нами поначалу, но окружающие миры представителей разных наук всё еще проницаемы друг для друга.

Виталий Куренной

Путешествие в окружающие миры животных и людей

Предисловие

Настоящая книжка не претендует на роль проводника в новую науку. Ее содержание можно было бы скорее назвать описанием путешествия в неизвестные миры. Миры эти не просто неизвестны, они также незримы, и, более того, многие зоологи и физиологи отказывают им даже в самом праве на существование.

Такое утверждение, которое может показаться странным всякому знатоку этих миров, становится понятным благодаря тому, что доступ к ним открыт не для каждого, и, кроме того, некоторые убеждения способны столь плотно замуровать вход в них, что ни один луч грандиозного сияния, исходящего от этих миров, порой не может пробиться сквозь запертые двери.

Желающий и впредь придерживаться убеждения, что все живые существа — лишь механизмы, утрачивает надежду когда-либо увидеть их окружающие миры (умвельты) [37].

Не разделяющий же механическую теорию живых существ пусть задумается над тем, что будет сказано ниже. Все предметы нашего обихода и машины — это не что иное, как вспомогательные средства человека. Те из них, что нужны для работы, принято называть орудиями действия, к которым относятся все большие машины, служащие на наших фабриках для переработки природных материалов, а также железные дороги, автомобили и самолеты. Наряду с ними известны и вспомогательные средства восприятия или, иными словами, инструменты восприятия, например телескопы, очки, микрофоны, радиоаппараты и т. д.

Следуя этим умозаключениям, мы можем предположить, что животное — это не что иное, как набор необходимых орудий действия и восприятия, соединенных посредством аппарата управления в нечто целое, которое, хотя и остается механизмом, способно выполнять жизненную функцию животного. В сущности, это и есть позиция всех приверженцев механистической теории — и тех, кто сравнивает животных с неподвижными механизмами, и тех, кто прибегает к их сравнению с пластическими динамизмами. Такие теоретики склонны видеть в животных лишь объекты. При этом они не обращают внимания на то, что берут за основу искаженное представление о самом главном, а именно о субъекте, который использует вспомогательные средства, воспринимает и действует благодаря им.

Посредством ирреальной конструкции комбинированного орудия восприятия и действия была предпринята попытка не только сочетать органы чувства и органы движения животных подобно частям некоей машины (не принимая во внимание их восприятие и действие), но даже более того — попытка «машинизировать» человека. С точки зрения сторонников теории поведения (бихевиористов), наши ощущения и воля — лишь видимость, в лучшем случае их предлагается рассматривать как отвлекающие посторонние шумы.

Но если мы будем придерживаться того мнения, что наши органы чувств стоят на службе нашего восприятия, а органы движения — нашей деятельности, мы будем смотреть на животных не просто как на механическую (машинальную) структуру, но обнаружим и машиниста, который встроен в эти органы так же, как мы сами в свое тело. И тогда мы станем говорить о животных не как об объектах, а как о субъектах, активность которых почти целиком состоит из восприятия и действий.

Таким образом, мы приоткрыли врата, ведущие в окружающие миры, ибо всё, что воспринимает субъект, становится его миром восприятия, а всё, что он делает, становится его миром действия. Мир восприятия и мир действия вместе образуют замкнутое единство — окружающий мир.

Окружающие миры, столь же разнообразные, как и сами животные, открывают каждому любителю природы новые земли такого богатства и такой красоты, что путешествие по ним стоит того, даже если они откроются не телесным очам, а лишь его духовному взору.

Подобное путешествие лучше всего начать в ясный день у цветущей поляны, наполненной жужжащими жуками и порхающими бабочками, и мы начнем его с того, что поместим каждого ее обитателя в умозрительный мыльный пузырь, который представляет собой их окружающий мир и наполнен всеми теми воспринимаемыми признаками [38], что доступны для субъекта. Как только мы сами попадаем в такой мыльный пузырь, окружение, простиравшееся прежде вокруг субъекта, целиком преображается. Многие свойства пестрого луга полностью исчезают, другие утрачивают свою взаимосвязь, создаются новые сочетания. В каждом мыльном пузыре возникает новый мир.

Мы предлагаем читателю настоящего путевого дневника вместе совершить странствие по этим мирам. Авторы книги так распределили работу над ней, что один (Икскюль) трудился над текстом, а другой (Крисцат) занимался иллюстрациями.

Мы надеемся, что благодаря нашим путевым заметкам удастся значительно продвинуться вперед, убедить многих читателей в реальном существовании окружающих миров и открыть новую, бесконечно богатую сферу для исследования. Также эта книга должна служить свидетельством о той творческой и дружеской атмосфере, которая объединяет сотрудников Института исследований окружающей среды в Гамбурге [39].

Наш долг мы видим в том, чтобы выразить особую благодарность доктору К. Лоренцу, приславшему нам изображения, которые поясняют его глубокие наблюдения над галками и скворцами и очень помогли нам в работе. Профессор Эггерс любезно поделился с нами текстом обстоятельного доклада о своих опытах над мотыльками. Известный акварелист Франц Хут по нашей просьбе набросал изображения комнаты и дуба. Иллюстрации 46 и 59 были исполнены Т. фон Икскюлем. Еще раз выражаю всем перечисленным мной свою глубокую благодарность.

Якоб фон Икскюль

Гамбург, декабрь 1933

Введение

Всякому сельскому жителю, часто прогуливающемуся со своей собакой по лесу и зарослям, известно крошечное существо, которое, вися на ветвях кустов, караулит свою добычу, будь то человек или зверь. После того как это существо, величина которого не достигает и двух миллиметров, низринется на жертву и напьется ее крови, оно набухает до размера горошины (илл. 1).

Хотя клещ, или иксод, не опасен, всё же для млекопитающих и людей он — нежеланный гость. Мельчайшие подробности течения его жизни так хорошо описаны в новейших работах, что в ней почти не осталось белых пятен.

Из яйца вылупляется ещё не до конца оформившееся маленькое существо, у которого пока не хватает пары лапок и половых органов. В этом состоянии клещ уже способен нападать на хладнокровных животных, например ящериц, которых он поджидает, притаившись наверху травинки. После многократных линек клещ обзаводится недостающими органами и теперь отправляется охотиться на теплокровных.

Илл. 1. Клещ

После оплодотворения при помощи всех своих восьми лапок самка взбирается на вершину ближайшей ветки любого кустарника. Этой высоты ей должно хватить, чтобы броситься на небольшое млекопитающее, которое будет пробегать под кустом. Если животное более крупное, оно может захватить клеща с собой, задев ветку.

Существо, лишенное глаз, находит путь к своей сторожевой башне при помощи общей светочувствительности наружного покрова. Слепой и глухой разбойник узнает о приближении добычи благодаря обонянию. Запах масляной кислоты, который источают кожные железы всех млекопитающих, служит клещу сигналом к тому, чтобы покинуть свою засаду и броситься вниз. Если при этом он упадет на что-то теплое, о чем ему сообщит его тонкая чувствительность к температуре, значит он настиг свою добычу — теплокровное животное и ему остается, руководствуясь своим чувством осязания, лишь найти место, где будет поменьше шерсти, чтобы вонзиться с головой в кожную ткань жертвы. После этого он медленно вбирает в себя струю теплой крови.