Ирина Яковлева - По следам минувшего
Вот так исчезает в триасовом периоде царство древних амфибий. Но рептилиям победы над амфибиями оказалось мало.
ВОЙНА ЗВЕРЕЙ И ЯЩЕРОВ
В триасовом периоде звероподобные, которых уже можно по праву называть зверями или млекопитающими (что одно и то же), жестоко расплачиваются за свое родство со стегоцефалами. Именно благодаря тому, что признаки амфибий взяли в них верх над рептильными, они в это сухое и переменчивое время проигрывают пресмыкающимся спор за мировое господство. Да это и не удивительно. Сухой климат и малое количество пресной воды не способствовали ни расселению, ни развитию млекопитающих. Их кожа испаряла слишком много влаги. Почки тоже оказались менее экономичными, чем почки рептилий. Одним словом, выигрывают рептилии, и с большим счетом. Можно даже подумать, что предки их словно предвидели этот резкий климатический скачок и заранее готовились к нему на благо последующим поколениям. А зверообразные такой «проницательностью» не отличались.
Какие же признаки способствовали победе рептилий?
Сухая кожа и более экономичный обмен веществ. Быстроходность и подвижность. Способность вырастать большими и легко приспосабливаться к различным условиям жизни. И наконец, то, что их яйца, отложенные в теплый сухой песок, хорошо развивались. Тогда как покрытые кожистой оболочкой яйца первых млекопитающих страдали от сухости.
Мы только что упомянули о том, что яйца первых зверей были покрыты кожей. Но это лишь одно из предположений специалистов. И что — яйца, и что — кожей покрыты. Пока еще твердо не установлено, каким именно способом размножались первые звери, но, судя по их сходству с австралийскими однопроходными, можно предположить, что они тоже какое-то время откладывали яйца и только потом стали рождать живых детенышей.
Конечно же, зверообразным пришлось плохо. Их со всех сторон теснили более прыткие ящеры.
Не только земноводные, но и древнейшие пресмыкающиеся десятки миллионов лет оставались прикованными к болотам, озерам и рекам. Только здесь они могли найти изобилие пищи, защиту от резких колебаний климата. В воде или возле воды жили и четырехметровые «венценосные твари» — эстеменозухи пермской эпохи. Их череп также украшен причудливыми выростами. Вымерли эстеменозухи 260 миллионов лет назад. Эти зверообразные ящеры, как и все их родичи, в отличие от настоящих рептилий, еще не были настоящими наземными животными: их влажная, богатая железами кожа плохо защищала тело от высыхания.
С ДАЛЬНИМ ПРИЦЕЛОМ
Несмотря на столь суровую жизнь, зверообразные исподволь начинают вырабатывать в себе признаки, которые в дальнейшем ходе событий позволят им оспаривать господство у ящеров. И прежде всего мы, конечно, должны вспомнить о зубах. Вероятно, вы знаете, что зубы рыб, земноводных и пресмыкающихся все одинаковы. Они дают возможность откусывать пищу, а вот жевать ее им нечем, и они вынуждены проглатывать ее кусками.
Зубы млекопитающих совсем иные. Во-первых, они разнообразны. Мы различаем клыки, резцы и коренные. То есть целый арсенал средств для тщательного измельчения пищи.
Но пережевывание пищи — достаточно длительный процесс. И вероятно, для первых млекопитающих он был весьма обременительным и даже небезопасным. Дело в том, что ноздри у них открывались в ротовую полость. Одно дело — глотать и не дышать. И совсем другое — жевать и не дышать. Это очень трудно и неудобно, хотя пережевыванию способствовала деятельность появившихся у млекопитающих слюнных желез. И тогда звери постепенно развивают второе нёбо. Оно отгораживает носовую полость от ротовой. С его помощью уже можно жевать и дышать одновременно.
Но на этом млекопитающие не успокоились. Жуешь, дышишь, а как враг крадется, пожалуй, и не расслышишь! Более совершенный слуховой аппарат — вот чего им еще недоставало! И они очень хитроумно выходят из положения. Две косточки, которые у зверообразных образовывали сустав нижней челюсти, становятся у млекопитающих слуховыми косточками в полости среднего уха.
Теперь для полного благополучия зверям не хватало только одного — как можно раньше разглядеть опасность и, конечно, быстренько от нее удрать. Решить эту последнюю задачу — конечно, тоже очень постепенно — млекопитающим помогли ноги. Все выше поднимают они туловище над землей. Все шире становится обзор, все быстрее бежит зверь, спасая свою жизнь.
ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО С МИРОВЫМ ОКЕАНОМ?
Как реагировал океан и его обитатели на поднятие материков? Где-то дно ушло глубже, а где-то образовались мелководные моря с ненормальной соленостью, залившие большую часть суши. Одни моря были слишком солоны, другие — почти пресные.
Не стало прибрежных океанических мелководий, а значит, туго пришлось и их обитателям. В отложениях раннего триаса почти нет кораллов, многих моллюсков и губок. Хотя нельзя сказать, чтобы абсолютно все животные пострадали. Многие вообще «не обратили внимания» на то, что вокруг них творится, и продолжали благоденствовать как ни в чем не бывало.
А может, океанические мелководья и не исчезали вовсе? Тогда почему же в отложениях раннего триаса мы недосчитываемся целых групп животных, а в конце триаса и в юре они снова появляются? Или, может, причина в другом?
Советский академик Н. М. Страхов предположил, что причина во всесветном развитии анаэробных бактерий — своего рода вспышке эпидемии. Бактерии эти превратили Мировой океан в раствор сероводорода. Совсем как теперь в Черном море, на глубине двухсот метров и ниже.
Палеонтолог К. Бейрлен указал на то, что вымирали только животные особенно чувствительные к изменению солености морской воды. Тут же возникла идея, что лагуны опреснили Мировой океан. Морская соль ушла в них через узкие проливы, как сейчас она уходит в Кара-Богаз-Гол из Каспийского моря. Но если так, то на месте этих лагун должны были бы остаться огромные залежи соли. И они есть — например, там, где теперь стоят Соликамск и Соль-Илецк. Но в других местах, где в триасе тоже были морские лагуны, залежей соли не оказалось. Почему?
Палеоклиматолог А. Дж. Фишер считает, что лагуны, захватив слишком много соли, вновь возвращали её в Мировой океан в виде крепких рассолов. Рассолы эти стекали в глубинные впадины и очень медленно рассасывались. Причем естественное перемешивание воды шло гораздо медленнее, чем приток рассолов во впадины. Только когда лагуны перестали существовать, рассолы эти постепенно рассосались и соленость в Мировом океане восстановилась до нормальной. Тогда вновь моря изобилуют губками, кораллами, морскими ежами и звездами.
Идеи эти очень интересны, но пока не доказаны. И вопрос, почему губкам не понравился ранний триас, остается открытым.
Родословное древо рептилий, составленное на основе новейших палеонтологических данных, показывает, что современные пресмыкающиеся очень далеки друг от друга: змеи и ящерицы происходят от древнейших эозухий и родственны морским ящерам раннего мезозоя, крокодилы родственны динозаврам, птицам и летающим ящерам, а черепахи образуют резко обособленную ветвь, связанную, возможно, с земноводными предками. К той же ветви, что и черепахи, относятся обитатели болот пермской эпохи, знаменитые парейазавры.
КАК ЖИЛОСЬ РЫБАМ
Великие перемены затронули и наших подводных пучеглазых родичей — рыб. Мы расстались с ними в девоне и помним, что уже тогда существовали оба великих рыбьих племени: акулоподобные хрящевые рыбы и рыбы костные. К последнему племени принадлежали три родственных клана: кистеперые, которые в девоне «вышли в люди» — дали начало наземным четвероногим, двоякодышащие, которые так и остались до нашего времени на рубеже двух стихий, и лучеперые, которые ничего особенного не совершили и ничем не выделялись. Этим типичным неудачникам не повезло даже с именем. Неизвестно, почему ученые нарекли их «палеонисками» — «древними ослами», хотя ничего ослиного в облике этих рыб не было. Палеониски выглядели как небольшие осетры, только поглазастее. И еще — вместо шершавой осетровой шкуры их тело покрывал панцирь из блестящих костяных пластинок.
Но в мезозое счастье улыбнулось именно «древним ослам». В это время рыбам, в общем-то, жилось несладко. Класс кистеперых, теснимый собственными земноводными потомками, катастрофически редел, и его последние могикане — целаканты — начали «эвакуироваться» в море. Там до наших дней и дожила последняя кистеперая рыба — латимерия.
Двоякодышащие, с их челюстями-пластинками, оказались покрепче. В засушливом триасе они даже благоденствовали на всех континентах. Их выручала способность впадать в спячку при полном высыхании водоема. Двоякодышащие зарывались в грунт, одевались плотным коконом и спокойно ждали следующего сезона дождей. Так они поступают и сейчас, так они поступали и в триасе, судя по ископаемым коконам. Но связь двоякодышащих с пересыхающими водоемами оказалась такой тесной, что все остальные воды континентов и океанов достались лучеперым — потомкам «древних ослов». Сейчас на Земле живут три вида двоякодышащих и почти тридцать тысяч видов лучеперых рыб. Начало этому разнообразию положено в триасе.
