Джейн Лавик-Гудолл - В тени человека
Фифи по-прежнему была без ума от младшего брата. Она проводила с ним весь день, повсюду таскала его за собой, чистила ему шерстку, пока он спал. Фло, напротив, казалось, была не прочь хотя бы на время уклониться от своих материнских обязанностей и передать их дочери. Теперь она охотно позволяла Фифи «похищать» Флинта, но все время держала их в поле зрения и следила, чтобы поблизости не было какого-нибудь агрессивно настроенного самца. Не возражала она и когда другие детеныши приходили поиграть с Флинтом, но Фифи это явно не нравилось. Заметив Гилку или кого-нибудь из своих прежних товарищей возле Флинта, Фифи немедленно бросала все свои дела и, распушив шерсть, размахивая руками и топая ногами по земле, прогоняла прочь непрошеного гостя. Иногда ей удавалось отогнать и взрослых шимпанзе, но только тех, которые стояли по рангу ниже ее матери. Угрожая им, Фифи, по-видимому, была уверена, что в случае чего Фло всегда придет ей на помощь. Это было очевидно и жертвам ее агрессивности.
Однако Фифи приходилось мириться с Фабеном и Фиганом, которые теперь тоже проявляли большой интерес к своему маленькому братцу. Они часто играли с ним, щекотали его или раскачивали взад и вперед, когда он висел, уцепившись ручонками за ветку. Но Фифи нашла способ отвлечь внимание старших братьев от Флинта. Не раз во время игры она подходила к расшумевшемуся Фигану и сама начинала возиться с ним. Подросток тотчас забывал о малыше, и Фифи, закончив игру, спокойно забирала Флинта. Мы удивлялись, с какой ловкостью она демонстрирует тот самый прием, который совсем недавно применяла мать, пытаясь отвлечь ее внимание от Флинта.
Фифи никогда не вмешивалась, если Флинт подходил к кому-нибудь из взрослых самцов; она спокойно смотрела, как Дэвид, Голиаф или Майк пошлепывали Флинта или осторожно обнимали его. Однако со временем Флинт, совсем как избалованный ребенок, стал требовать все большего внимания к себе. Как-то раз, когда он приблизился к Мистеру Мак-Грегору, старый самец встал и отошел прочь. Я подозреваю, что он сделал это не нарочно — просто случилось так, что именно в этот момент он решил уйти. Флинт замер на месте, удивленно вытаращил глаза и вдруг поспешно заковылял вслед за удалявшимся самцом. Догнать его Флинт, конечно, не смог, так как то и дело тыкался носом в землю, и поэтому жалобно захныкал. Фло немедленно кинулась на выручку. С тех пор это вошло в привычку. Стоило кому-нибудь из взрослых самцов не обратить внимания на Флинта, как он тут же впадал в истерику. Самец, встревоженный плачем детеныша, как правило, останавливался и дожидался ковыляющего вслед за ним шимпанзенка, чтобы успокоить его шлепком или прикосновением.
Месяцам к восьми Флинт уже довольно устойчиво держался на ногах и принимал активное участие в шумных играх Фифи; они гонялись вокруг кочек, или катались по земле, или щекотали друг друга. Теперь Флинт мог минут по пятнадцать обходиться без матери: он самостоятельно играл или обследовал окружающие его предметы, но никогда не отходил далеко от Фло. Начался сезон ужения термитов. Как-то раз вся семья возилась около термитника: Фло удила, Фифи и Фиган поедали насекомых, но это занятие порядком надоело им, и они хотели уйти. Старушка Фло, однако, не собиралась этого делать — она трудилась около двух часов, но была явно неудовлетворена результатами, так как ужение шло не очень успешно. Несколько раз Фиган вставал и решительно направлялся по тропе в лес, но, оглянувшись на Фло, возвращался назад.
Флинту, по-видимому, было безразлично, где он находится. Он лениво бродил по термитнику, иногда прихлопывал попавшегося под руку термита. Вдруг Фиган снова поднялся и подошел к Флинту. Умело имитируя позу матери, которая призывает детеныша занять свое место у нее на спине, Фиган согнул ногу и протянул руку, издавая негромкие просящие звуки. Флинт тотчас же заковылял к брату, и тот, не переставая скулить, обхватил малыша рукой и осторожно посадил на спину. Бросив взгляд на Фло, Фиган с ценной ношей торопливо пошел по тропе. Через несколько секунд Фло оставила свое занятие и присоединилась к Фигану.
В который раз мы были потрясены изобретательностью Фигана, хотя и не могли с полной уверенностью утверждать, что в своих действиях он руководствовался определенными намерениями. Через пару дней Фифи проделала абсолютно то же самое. А еще через неделю мы были свидетелями того, как Фабен приложил Флинта к груди после безуспешных попыток увести мать от термитной кучи. До этого Фабен никогда не брал Флинта на руки. Теперь у нас уже не возникало сомнений в том, что старшие отпрыски Фло нарочно похищали Флинта, чтобы заставить мать прекратить свое занятие. Правда, им это не всегда удавалось. Частенько Флинт убегал от «похитителей» и возвращался к матери. А иногда Фло сама отбирала Флинта и вновь принималась за ужение, в особенности если оно шло успешно. Потерпевший неудачу похититель лениво плелся за матерью, но через некоторое время возобновлял свои попытки утащить Флинта.
Флинт был, естественно, еще слишком мал и не питал никакого интереса к термитам. Ползая по термитнику, он играл с выброшенными травинками и иногда прихлопывал некоторых насекомых, но никогда не пытался есть их. Основной его пищей на протяжении этого и последующего годов оставалось материнское молоко, хотя Флинт любил пожевать и фиги и бананы. Единственное, чему он научился во время термитного сезона, — слизывать с руки. Когда термиты ползают прямо на поверхности кучи, взрослые шимпанзе собирают их тыльной стороной запястья, а потом губами снимают запутавшихся в шерсти насекомых. Однако Флинт стал лизать все подряд — землю, свои собственные руки, спину матери, словом, все, кроме термитов. И хотя Флинт иногда очень внимательно следил за деятельностью старших членов семьи, научиться каким-нибудь полезным навыкам он пока не мог.
Фифи, напротив, была умелым «удильщиком». Когда Флинт, желая поиграть с сестрой, выхватил из термитника ее «удочку» и рассыпал сочных термитов, она совершенно явно рассердилась и резко оттолкнула его. Теперь она все чаще и чаще выражала неудовольствие поведением брата. Правда, иногда она все еще играла с Флинтом, но что-то было безвозвратно утрачено, и мы никогда больше не замечали у нее прежней фанатической привязанности к брату. Она уже не опекала его так ревностно, как раньше, и не охраняла от других шимпанзе.
Круг друзей Флинта стал быстро увеличиваться — Гилка или кто-нибудь еще из детенышей то и дело приходили поиграть с ним. Фифи больше не бросалась на них и не запрещала носить Флинта, чистить его шерстку и возиться с ним. Шимпанзенок и сам заметно изменился: он подрос, стал более самостоятельным. Фифи уже не могла обращаться с ним как с куклой, даже если ей хотелось по-прежнему повозиться с братом; теперь он без труда освобождался из ее объятий.
Он стал гораздо больше и тяжелее. Как-то раз Флинт спал на коленях Фифи, крепко ухватившись за ее шерсть. Хватка была, по-видимому, болезненной, и Фифи очень осторожно, чтобы не разбудить брата, отцепила сначала одну его руку, потом вторую. Флинт, потревоженный во сне, ухватился за нее еще сильнее. И тогда впервые Фифи отнесла его к матери.
В год Флинт все еще не слишком твердо стоял на ногах, но с радостью принимал участие в любой игре и научился приветствовать каждого, кто присоединялся к их группе. Между тем иерархические взаимоотношения в сообществе осложнились, так как появился новый претендент на роль вожака. Драматическое восхождение Майка и схватка характеров, которая в конце концов привела к поражению Голиафа, начались еще в период младенчества Флинта. В то время он не осознавал значения этих событий, однако у подросшего Флинта лидерство Майка не вызывало сомнений.
9. Иерархия
Восхождение Майка на высшую ступень иерархической лестницы было необычайно интересным и эффектным. В 1963 году Майк был одним из самых зависимых самцов: он получал доступ к бананам, в последнюю очередь и практически любой взрослый самец мог угрожать ему и даже нападать на него. Одно время он потерял так много шерсти из-за постоянных схваток с агрессивными самцами, что выглядел почти совсем облысевшим.
Положение Майка не изменилось и к концу года, когда мы с Гуго уезжали из заповедника, намереваясь пожениться. Вернувшись спустя четыре месяца, мы не узнали Майка. По словам Криса и Доминика, восхождение Майка началось с того, что он стал собирать пустые канистры из-под керосина и, используя их в качестве средств для демонстрирования собственной силы, запугивал своих собратьев.
Прошло несколько дней, и мы сами стали свидетелями уникальных приемов Майка. Особенно хорошо мне запомнился один эпизод. Пять взрослых самцов, среди которых были высший по рангу Голиаф, Дэвид Седобородый и огромный Рудольф, занимались взаимообыскиванием. Эта процедура продолжалась довольно долго. Майк сидел метрах в тридцати от них и сам приводил в порядок свою шерсть, искоса поглядывая в сторону группы.
