Дима Зицер - Свобода от воспитания
Реакция третья: «Я плохой». Она, прямо скажем, является наиболее редкой. По понятным причинам: трудно противостоять тем, кто по определению не просто сильнее тебя, но и с легкостью может испортить твою жизнь. Однако встречаются учащиеся школ и других образовательных учреждений, которые бескомпромиссно остаются самими собой. Поскольку чаще всего это поведение принимается за хулиганство (которым оно, впрочем, как правило, впоследствии и становится), жизнь их, мягко говоря, нелегка.
Наконец, еще один способ взаимодействия с описываемой действительностью, который я очень люблю, хотя встречается он нечасто: «Я хороший, но делаю вид, что плохой». Этот метод, на мой взгляд, наиболее творческий. Его логика примерно такова: «Мне и самому приятнее существовать в тишине и покое в классе, но принуждение меня унижает. Поэтому я буду ему противостоять!» Да здравствуют герои!
Заметим, все четыре упомянутых способа – примеры извращенного поведения. Все они так или иначе предполагают насилие над личностью. Среди них нет простого и понятного: «Я веду себя так, как считаю нужным. Я – такой и имею право таким быть». Сами знаете, каков результат подобного подхода, не правда ли?
В то же время очевидно, что главной целью педагогического процесса является развитие личности, самости человека. Точнее, формирование его умения взаимодействовать с самим собой и со всеми факторами окружающего мира. Именно так у человека проявляются и впоследствии развиваются способности строить личные отношения с другими людьми и действительностью вообще, получать знания, навыки и опыт. Эти инструменты основаны не на комплексе неполноценности, а на личностной целостности и интересе. Знание и принятие себя позволяют нам находить такие способы образования и самообразования, которые наиболее приемлемы для нашей личности и соответствуют нашим склонностям. Школа же, основанная на насилии (пусть и во имя самых благих целей), уничтожает саму возможность подобных открытий.
Возьмем, к примеру, одну школьную тему. Признаком чего является шум в классе? Классический ответ: признаком того, что ученикам неинтересно… А на деле все наоборот. Когда нам интересно, мы шумим, обсуждаем, высказываем свое мнение. (Вспомните любую вечеринку, встречу с друзьями.) Чтобы принять материал, нам необходимо его обсудить – «присвоить». Кроме того, на мой взгляд, шум является признаком того, что дети живы… Во всех смыслах. Дети – люди в основном шумные.
Еще пример, который многие с ужасом вспоминают и одновременно пытаются вытеснить из памяти, – организация процесса еды в детских садах и школах. Вам предлагают некое блюдо (зачастую не самое аппетитное) и всеми силами заставляют его съесть вне зависимости от ваших желаний и личного вкуса (опущу подробности известных мне и многим читателям извращенных способов насилия с целью добиться поедания обеда). А при этом еще и врут, объясняя, что хорошие (!) дети съедают все до конца. Отдельные экземпляры доходят до такого цинизма, что приплетают к этому тему голода во время Великой Отечественной войны. Зачем? Неужели снова чтобы убить все личностные проявления, включая вкус? Как человек будет выбирать в XXI веке – в эпоху выбора, если он лишен этого права с детства?
Сама система современных образовательных учреждений, к несчастью, устроена антиличностно. Предположим, человек хотел бы посидеть и подумать. Но в этот момент объявлен перерыв – все встают и выходят. Как быть? Или наоборот: скажем, чтобы сосредоточиться, кому-то необходимо походить назад и вперед, однако он обязан сидеть сиднем. Или еще: кто-то в пять лет может заниматься математикой на протяжении 30 минут, а кому-то достаточно 15, а если дольше – ступор… Мне могут возразить: «Но ведь нельзя же построить систему, которая будет учитывать склонности каждого». Еще как можно! И разговаривать в классе, и вставать, и идти к предмету разными путями, и работать в разных ритмах. Нужно только осознать, что именно это и является одной из главных образовательных целей – формирование умения взаимодействовать с современным миром и способности выбирать собственный путь, знакомство с самим собой, со своими способами учения. Если практическая педагогика не будет срочно адаптирована к нынешним условиям (то есть не начнет реагировать тем или иным способом на рамки постмодернизма), системы образования рухнут, как карточные домики. Давление на человека в детском саду и школе в настоящее время достигло наивысшей точки. Пора думать и меняться…
Система провозглашает адаптацию едва ли не главной целью. Именно поэтому она и демонстрирует такое активное давление. Считается, что чем быстрее человек научится выполнять определенные правила, тем скорее он приспособится. Наоборот! Соблюдение правил – скорее признак глубокого ухода в себя, подчинения системе, нивелирования собственного «я», низведения его до некоего усредненного безличного уровня.
Человеку, приходящему в принципиально новую систему, каковыми являются школа и детский сад, практически всегда страшновато и неуютно. Причем даже в том случае, если атмосфера этого места дружелюбна. Поэтому главное – дать человеку ощущение комфорта и укрепить веру в свои возможности. Дать ему возможность почувствовать себя сильным. (Сравните с сидением в затылок друг другу.) То есть нужно не расшатывать уверенность в себе, а усиливать. Именно из нее рождается сначала право на самого себя, затем ощущение своего места, а после – желание использовать это место в полной мере, то есть учиться, узнавать новое, знакомиться с миром.
Разве не этого хотят мама и папа, отправляя ребенка в школу? Разве не в этом заключается наша взрослая цель помещения ребенка в образовательные рамки? Как и когда происходит подмена? В какой момент люди (и дети, и родители, и учителя) оказываются внутри очередного витка воспитательного процесса, вместо того чтобы сообща радоваться познанию мира?
Почему мы не знаем о его несчастьях?
«Я только через десять лет узнала о тех ужасах, которые ему пришлось пережить в начальной школе», – с горечью сказала мне мама одного молодого человека.
«Я совершенно случайно услышала, как учительница кричит на мою дочь», – поделилась другая.
«Она в последнее время очень грустная, но говорит, что в школе все нормально», – волнуется третья.
Правильно волнуется. Зачастую у нас действительно нет никакой возможности узнать, как им там живется в их первом классе.
Положение усугубляется тем, что ситуацию, когда человек не может рассказать правду, попросить о помощи, создаем мы сами.
Происходит это примерно так.
Ребенок, идя в школу, чаще всего оказывается в принципиально новой для него системе координат. Все устроено иначе: еда, общение, мизансцена, собственный статус и статус других – одним словом, все.
Как отличить в этом «иначе» правильное от неправильного? Как понять, когда я встречаюсь с проявлением обычной школы, которая должна стать мне домом, в которую отправили меня родители, а чего не должно происходить?
Когда учитель кричит – это правильно или неправильно? Когда меня унижают – все в порядке или что-то идет не так? Когда отнимают право на собственное понимание – это является школьной нормой или исключением из правил? Если меня обижает взрослый – я должен терпеть или просить о помощи? Как человеку разобраться в этой запутанной системе?
Ведь взрослый наверняка прав. Правда-правда. Знаете, как тяжело в семь лет осознать, а тем более принять, что взрослый может быть злым, гадким, мерзким человеком? Что он может вредить тебе? Что твое право на защиту действительно существует? Что плох не ты, а он, что нет ни единой причины терпеть эту муку и что в школе должно быть хорошо и приятно?
К несчастью, намного более понятна позиция: «Это я плох, я что-то делаю не так, учитель лучше знает, я должен стараться соответствовать его требованиям…» Именно эта позиция услужливо предлагается взрослым миром.
Все подогревается системой романтизации школы: там хорошо, это очень интересно, каждый человек должен учиться, ты уже взрослый и поэтому идешь в школу и т. д.
Как в таком положении человек может поделиться своим несчастьем? Он оказывается один на один с тяжелейшей ситуацией, практически как в древнегреческой трагедии: выбор между плохим и худшим. Нет-нет, это не преувеличение – проверьте сами. Какой высочайший уровень доверия к себе и близким должен быть у человека, чтобы сначала сказать: «Я не ошибаюсь: мне плохо и так не должно быть, даже притом что все делают вид, что все хорошо», а затем прийти с этим к родителям. И быть уверенным, что тебе не устроят третейский суд, а встанут на твою сторону? Ребенок, пересилив себя, обращается за помощью, открывает конкретные подробности ситуации и… слышит в ответ: «Не придумывай, этого не может быть!» или «Ну что же делать, нужно стараться! Потерпи! Ты в очень хорошей школе, привыкнешь». И тому подобное.
