Ирина Галкова - Церкви и всадники. Романские храмы Пуату и их заказчики
В целом ряде хартий Сен-Жан д’Анжели конца XI – начала XII в. упоминаются дарители, после имени которых имеется добавление «из Меля». Кроме известных нам членов семьи Мэнго это Гиреберт (Girebertus de Metullo)[357], Эмери (Aimericus de Metullo)[358] и Бернар (Bernardus de Mellessio)[359]. По всей видимости, они были родственниками или приближенными сеньоров Меля, также жившими в замке.
Сын одного из них (Гиреберта), также выделявший свои пожертвования в пользу Сен-Жан д’Анжели, уточняет в грамоте, что в ответ на свой дар он желает быть похороненным в мельской церкви Сент-Илер[360].
Имя другого донатора – Эмери – заставляет вспомнить о надписи на одной из капителей хора: FACERE ME AIMERICUS ROGAVIT. Датировка дарственной, в которой он упоминается, – 1091 г. – согласуется со временем перестройки восточной части церкви (конец XI в.). Возможно, пожертвования именно этого Эмери пошли на поновление церкви Сент-Илер[361].
Итак, нам известно о нескольких случаях, когда донаторами Сен-Жан выступали члены семьи Мэнго или их приближенные и при этом так или иначе фигурировал их интерес в отношении церкви Сент-Илер (или этот интерес можно предполагать). По меньшей мере это говорит о том, что бывшие владельцы не оставляли церковь своим вниманием, даже когда она им уже не принадлежала.
4.4. Ольнэ: Рабиоли и Каделоны
К истории церкви Сен-Пьер в Ольнэ были причастны представители двух семей: виконтов Ольнэ и шателенов замка Дампьер, имевших родовое прозвище Рабиоль (лат. Rabiola). Именно они фигурируют в документах XI в. как собственники этой церкви, по меньшей мере частичные.
Виконты Ольнэ[362] известны с X в. С 904 г. эту должность занимал некий Мэнго. Затем виконтство переходит к линьяжу с родовым именем Каделон (Калон). Каделон I впервые упомянут в 928 г., и, по версии Р. де ля Кост-Мессейера, он сосредоточил в своих руках полномочия, до того разделявшиеся между виконтом Мэнго и мельским виконтом Аттоном[363]. Виконты Ольнэ упоминаются в грамотах близлежащих монастырей до начала XII в. После этого титул «виконтов Ольнэ» практически нигде не фигурирует[364]. Храм Сен-Пьер был расположен совсем близко к принадлежавшему этой семье замку – фактически у его стен (ситуация весьма сходна с Мелем). Кроме того, один из виконтов – Константин – в начале XI в. (1038 г.) упомянут как даритель земель, прилежащих к церкви. В хартии не уточняется, что Константин – виконт Ольнэ, однако его вполне можно идентифицировать с одним из представителей этого рода, младшим братом Каделона III[365].
Другая семья – Рабиоли[366], обитатели замка Дампьер, расположенного в семи километрах к западу от Ольнэ. Некий Рамнульф Рабиоль упоминается в ряде хартий Сен-Жан д’Анжели начала XI в.[367] В одной из них он назван викарием Ольнэ[368]. Его семье церковь в Ольнэ принадлежала, по меньшей мере отчасти, до середины XI в. В 1045 г. двое его сыновей, Рамнульф и Мэнго, дарят часть прав на церковь монастырю Сен-Киприан в Пуатье[369]; эту дарственную в 1095 г. подтверждает сын Мэнго Гуго Рабиоль[370]. Рабиоли фигурируют в картуляриях Сен-Киприан и Сен-Жан д’Анжели до конца XI в. В них кроме Гуго Рабиоля упоминаются его родные братья (Рамнульф и Гофред) и сводные (Константин, Бельом и Мэнго Рабиоли). Младшие Рабиоли в ряде документов названы «рыцарями замка Ольнэ»[371].
Виконты Ольнэ и Рабиоли являлись, судя по всему, совладельцами церкви; во всяком случае, согласно имеющимся данным, одному из виконтов принадлежали права на доход с церковных земель, Рабиолям – права (или часть прав) на церковные сборы. Вообще члены этих семей были довольно близки. Множество документов засвидетельствовано Рабиолями вместе с виконтами Ольнэ; они нередко выступали свидетелями друг у друга, а однажды действовали вместе в тяжбе против монастыря Сен-Жан д’Анжели[372]. Заслуживает внимания и тот факт, что несколько Рабиолей фигурируют как рыцари замка Ольнэ. Все это говорит о том, что семьи виконтов Ольнэ и шателенов Дампьер были не только соседями, но и ближайшими союзниками. Вполне вероятно также, что они состояли в родстве[373].
Обобщая все, что нам известно о бывших сеньорах обеих церквей, следует упомянуть еще одно немаловажное обстоятельство. Не только шателены Ольнэ и Дампьера находились в свойских или родственных отношениях – такие же связи эти две семьи имели и с сеньорами мельского замка. В пользу этого говорит прежде всего целый ряд документов, засвидетельствованных одновременно виконтами Ольнэ и сеньорами Меля; сеньорами Меля и Рабиолями[374].
Обращает на себя внимание имя первого виконта Ольнэ – Мэнго: это родовое имя шателенов, которые несколько позже появятся в Меле. В то же время первый и единственный виконт Меля Аттон, а также викарии Каделон и Константин, жившие в конце X – начале XI в., судя по всему, принадлежали к роду виконтов Ольнэ (Каделон – родовое имя виконтов; викарий Константин был вассалом виконта Ольнэ и одновременно наследником некоторых его владений[375]). Первый сеньор Меля из династии Мэнго – Мэнго I – наследовал Константину и, следовательно, являлся его родственником. В то же время первый виконт из линьяжа Каделон упоминается в хартии монастыря Сен-Максен 928 г. как владелец аллода, расположенного в Меле[376].
О возможном родстве шателенов Меля с Рабиолями говорит тот факт, что по меньшей мере двоих членов этой семьи звали родовым именем мельских сеньоров (Мэнго). Кроме того, известно, что в XIII в. Дампьер находился в подчинении замка Сюржер, а его владельцами были представители рода Мэнго[377]. Все это указывает на стабильную многоаспектную систему связей трех семей, продолжавшуюся не менее двух столетий, и вполне вероятно, что их союзничество было обусловлено узами крови.
Таковы семьи, которым, судя по их дарственным грамотам, церкви Меля и Ольнэ изначально принадлежали как собственность. После отчуждения владельческих прав храмы все же продолжали находиться поблизости от их замков; в отношении обитателей замка Мель можно отметить по меньшей мере два дарения, которые, вполне вероятно, были связаны со строительными нуждами первого этапа реконструкции Сент-Илер. В отношении Ольнэ у нас вовсе нет поводов, даже косвенных, говорить о строительной активности Рабиолей и виконтов Ольнэ. Хотя в принципе предполагать их участие также как возможных донаторов было бы естественно: церкви находились рядом с замками, а дарения церквам были обычной практикой. Но если мы обсуждаем вопрос о том, что бывшие владельцы, возможно, выступили заказчиками вновь созданных храмов, – то есть что здания были выстроены по их воле, а внешнее воплощение отвечало их желаниям, – речь должна идти не просто о возможности выступить в качестве пассивного донатора. Могли ли члены этих семей проявить деятельную активность в перестройке церквей, от собственности на которые они уже отказались? Попробуем рассмотреть подробнее эту возможность.
5. Заказчик-мирянин и его отношение к церкви как к собственности и произведению
Скажу с самого начала: такая возможность представляется мне реальной. Как кажется, сам сложный характер средневековой собственности обусловливал гибкость ситуации, позволявшую мирянам при желании проявлять значительную меру созидательной активности. Ниже будет представлен ряд общих соображений, которые должны помочь внести ясность в разбираемые ситуации – перестройки церквей Меля и Ольнэ. Для начала еще раз вспомним, что нам известно о действиях бывших владельцев обеих церквей.
Три дарственных, в которых упоминается церковь Сент-Илер, одинаково фиксируют ее передачу монастырю Сен-Жан д’Анжели. В первом случае дарителем (а следовательно, и собственником) выступает сам граф Пуату (середина Х в.), во втором – один из его приближенных по имени Эри (1028 г.), в третьем – три брата, шателены мельского замка, Мэнго, Константин и Гийом (1080 г.). Ситуация на первый взгляд парадоксальная: одна и та же церковь трижды дарится одному и тому же монастырю разными собственниками. Объяснений ей может быть по меньшей мере два. Во-первых, в отношении первых двух дарений у нас нет стопроцентной уверенности в том, что речь идет именно о том храме, который выступает предметом нашего интереса. Во-вторых, если это все же так, то получается, что значительная часть истории церкви от нас скрыта: выходит, что она, оказываясь в собственности монастыря, через какое-то время вновь возвращалась к частным владельцам, причем разным. Как это происходило (путем выкупа, обмена, насильственного захвата мирянами), неизвестно, как неизвестны и мотивы мирян, претендовавших в свое время на эту церковь как на собственность. Единственное, о чем можно говорить в данном случае, – о том, что церковь в течение по меньшей мере столетия регулярно переходила из рук в руки, несколько раз оказываясь в собственности одного и того же монастыря, и в конце концов утвердилась в этом состоянии, будучи преобразованной в его приорат.
