Чарльз Мартин - Колодец с живой водой
Компания «Пикеринг и сыновья» успела переехать в новое здание. Я назвал таксисту адрес, который выяснил заранее, и вскоре уже высаживался на тротуар напротив главного входа. Новый офис компании выглядел по-современному аляповато: на мой взгляд, его архитектура отражала как стремление Маршалла Пикеринга идти в ногу со временем, так и стремление Брендана перехватить у него дела. Ну-ну… Как бы там ни было, конфликт между функциональностью и стремлением к украшательству был налицо, и я подумал, что ни за что не хотел бы работать в подобном здании, где буквально все кричало о безвкусице и богатстве.
Профессиональная улыбка секретарши в холле верхнего этажа сменилась тревогой, когда, не замедляя шага, я проследовал мимо нее прямо к трем роскошным кабинетам. Слева находился кабинет Аманды, справа – кабинет Брендана. Их двери были плотно закрыты. Дверь кабинета Маршалла посередине была широко распахнута, и я направился прямо к ней. Секретарша за моей спиной что-то протестующе пискнула, но я не обратил на нее никакого внимания. Краем глаза я заметил, что она набирает на телефоне какой-то номер, и не без злорадства подумал, что она поздно спохватилась. Я уже входил в кабинет.
Маршалл сидел за рабочим столом, неотрывно глядя на стоявшие перед ним мониторы. На мониторах непрерывно сменяли друг друга цифры, отражавшие размеры его состояния в режиме реального времени. Маршалл Пикеринг постарел, но выглядел даже еще импозантнее, чем раньше. Аккуратно одетый, подтянутый, он был в отличной физической форме, и только его волосы окончательно поседели. Меня он сразу узнал и даже поднялся навстречу.
– Чарли? Какими судьбами?! Почему ты не позвонил?
Приветливо улыбаясь, он вышел из-за стола, чтобы пожать мне руку и похлопать по плечу. Выражение его лица оставалось вполне дружелюбным, но глаза смотрели холодно и настороженно.
– Аманда! Брендан! – позвал он, глядя куда-то поверх моего плеча. – Смотрите, кто пришел!..
Позади меня раздался шорох, и я обернулся. В кабинет вошли моя бывшая любовь и мой удачливый соперник. За прошедшие годы Брендан слегка располнел, но Аманда осталась такой же подтянутой и стройной, как в наши студенческие годы. Шагнув ко мне, она обняла меня и поцеловала в щеку. Она была по-прежнему красива, и все же годы обошлись с ней сурово. Аманда выглядела… взрослой, не такой трепетной и отзывчивой, как в юности. Она улыбалась, но ее взгляд был таким же холодным, как у отца. Пилатес, йога, регулярные занятия с персональным тренером помогли Аманде сохранить идеальную фигуру, но по ней было видно, чего ей это стоило. Чуть не с суеверным страхом я заметил у нее на шее и на подбородке следы подтяжек, и хотя операция была проведена, скорее всего, безупречно, никакая пластическая хирургия не могла скрыть печали, которая поселилась где-то глубоко внутри ее. Глядя на Аманду, я почти пожалел Брендана. Отвисший живот, округлившееся лицо, мешки под глазами… Выглядел он, впрочем, вполне респектабельно, но десять лет пребывания «в семье» наложили на него свою печать, и теперь он напоминал хорошо выдрессированного щенка. Не знаю, как другим, а мне было хорошо видно: его как следует пообтесали, и теперь Брендан превратился просто в подпевалу Пикеринга. Правда, «в миру» он, безусловно, носил гордый титул вице-президента или исполнительного директора компании, но это были только названия, которые ничего не значили.
Я кивнул Брендану, но руку пожимать не стал.
– А-а, Стрелок… Как поживаешь? Тебя еще не покусали твои движущиеся мишени?
Он рассмеялся, но как-то смущенно, и Пикеринг поспешил разрядить обстановку.
– Итак, что привело тебя в Бостон? – спросил он, жестом показывая на плюшевый диван за моей спиной. – Присаживайся и рассказывай.
Но садиться я не стал. Я достаточно долго общался с этим человеком, чтобы знать: он до сих пор играет в покер лучше меня и всегда будет играть лучше. У меня был только один-единственный шанс добиться своего, потому что повторить попытку Пикеринг не дал бы мне ни при каких обстоятельствах. Он и этого шанса мне бы не дал, но я рассчитывал захватить его врасплох и пойти ва-банк, пока мой противник не опомнился.
Ставкой была кофейная компания «Синко Падрес».
Колин по моей просьбе провел небольшое расследование и выяснил, что в процессе подготовки банкротства владельцев «Синко Падрес» часть закладных была выдана многочисленным подставным фирмочкам, зарегистрированным мною исключительно для того, чтобы замаскировать нашу роль в этом деле. Я был уверен, что впоследствии эти обязательства были проданы с торгов случайным людям, но оказалось, что, когда «Синко Падрес» прекратила свое существование, значительная часть заложенного имущества была передана «Пикерингу». С тех пор эти активы находились на балансе корпорации Маршалла, но фактически никак не использовались, как и имущество множества других мелких компаний, которым не посчастливилось оказаться на дороге у могущественного хедж-фонда. Повторю, я не знал этого, пока Колин не выяснил это для меня, но мог бы поклясться, что папа Пикеринг с самого начала планировал осуществить нечто подобное.
Поначалу Маршалл старательно притворялся, будто не понимает, о чем идет речь, однако с возрастом умение блефовать начало его подводить. А может быть, за прошедшие годы я сам стал более опытным игроком. В конце концов Пикеринг почесал подбородок и кивнул с таким видом, словно туман у него в голове только что рассеялся и он вспомнил то, о чем я толковал ему добрых четверть часа.
– Мне вроде бы что-то припоминается насчет небольшой кофейной компании. Никарагуанской, кажется?.. – Он повернулся к Брендану: – Что там у нас с «Синко»?
То, как он привычно сократил название компании до одного слова, подсказало мне – Маршалл Пикеринг отлично знает, о чем идет речь. В переводе на язык покера это означало, что он остается в игре и повышает.
Брендан зашел за стол Маршалла, нажал на клавиатуре компьютера несколько клавиш, и изображение на экранах сразу изменилось. Несколько мгновений Брендан разглядывал появившиеся на них новые цифры, потом начал монотонно, словно бездушный робот, зачитывать основные показатели, а закончил своей оценкой, которая Маршаллу, впрочем, была совершенно не нужна:
– Балласт. Производства нет. Общая стоимость зданий и земли под ними превосходит все, что можно было бы выручить от продажи кофе при самой благоприятной конъюнктуре. Похоже, эти тупые никарагуанцы так и не оправились после селя, который поставил на их бизнесе окончательную точку. В принципе, на землю могла бы польститься компания по производству рома, которой нужны площади под сахарный тростник, но я в этом сомневаюсь.
Аманда, скрестив ноги, сидела в кресле напротив меня. На губах ее играла самодовольная усмешка – она явно любовалась собой. Маршал полуприсел на собственный стол, одной ногой он упирался в пол, вторая, в лаковом ботинке, слегка покачивалась – вперед-назад, вперед-назад. Все вместе – его костюм, туфли и часы – стоило тысяч двести-триста. Не отрывая от меня глаз, Маршалл снова обратился к Брендану:
– И во сколько обойдется эта земля заинтересованному покупателю?
Он, впрочем, прекрасно знал ответ – вопрос был лишь элементом игры, которую мы вели.
Брендан снова заглянул в монитор:
– Миллионов пять-шесть.
Проверив таким образом свои карты, Маршалл Пикеринг снова начал повышать:
– Где шесть, там и семь. Не так ли, Чарли?..
На его лице появилась победоносная улыбка. Он не сомневался, что я буду пасовать, но я не торопился с ответом. Слегка повернувшись, я посмотрел на Аманду, которая чуть заметно качнула головой.
Должно быть, выражение моих глаз не понравилось Маршаллу, поскольку он поспешил поднять ставку еще выше:
– Семь миллионов в течение семидесяти двух часов. Часом больше – и сделка аннулируется.
Я сделал шаг вперед. Таким образом я сразу вторгся в пределы личного пространства Маршалла, чего он терпеть не мог, но этого я и добивался.
– По рукам, – быстро сказал я, не давая ему опомниться.
Все еще слегка потрясенный, Маршалл Пикеринг пожал мою протянутую руку.
Говорить больше было не о чем, и я направился к двери. На пороге кабинета я обернулся и увидел обращенные ко мне лица: два из них покрывала меловая бледность, на третьем играла улыбка.
Думаю, нет нужды говорить, кто из троих мог позволить себе улыбаться в подобной ситуации.
Вернувшись в Майами, я сразу направился домой к Колину. У меня было три дня, чтобы добыть весьма значительную сумму. Правда, примерно половину из назначенных Пикерингом семи миллионов я мог снять с собственного счета в банке, к тому же у меня были мой дом в Джексонвилле и хижина на Бимини, которые тоже можно было продать быстро и выгодно, но этого все равно было мало, и я рассчитывал, что могу взять недостающую сумму взаймы у Колина. Но для начала я собирался кое-что уточнить.
