Неукротимая Сюзи - Башельери Луиза
Из дальнейшего разговора с рыжеволосой девушкой Сюзи узнала, что «королевскими дочерьми» называли тех несчастных, которых его величество за свой счет переселял в заморские колонии Франции, чтобы они выходили там замуж за поселенцев.
13
Луизе Барбе, родившейся в Париже на улице Рокетт и впоследствии ставшей в результате пиратского нападения одной из жен капитана Плейнтейна на острове Сент-Мари, поручили опекать новенькую – красивую и стройную женщину, которую Плейнтейн привез на этот остров, обнаружив ее в распахнутой на груди мужской одежде на палубе судна «Зимородок», которое он захватил, разграбил и пустил на дно.
Луиза поначалу подумала, что эта очередная пленница не стоит и выеденного яйца: просто труп, который придется закапывать в землю! И это вызывало у нее сожаление, потому что и лицо, и фигура у этой женщины были что надо. Луиза стащила с нее мужскую одежду, которую она, наверное, носила, чтобы скрыть свой пол от окружающих. Когда же эта «мертвая» вдруг приоткрыла глаза, Луиза стала аккуратно вытирать ей лоб, который пересекала кровоточащая царапина. А еще она стала отвечать на вопросы, задаваемые этой новоиспеченной одалиской [155].
– На этом острове нет никого, кроме женщин?
– Только тогда, когда здесь нет капитана… А ну-ка, не двигайся, дай мне возможность за тобой поухаживать, ведь мне не хочется испортить добычу Плейнтейна, оставив на твоем лбу эту уродскую царапину.
Сюзи нашла в себе силы сопротивляться.
– Я, может, и добыча, но его рабыней я не буду!
– Тише, тише, красавица моя, ты еще слишком слаба. Мне поручили подготовить тебя к встрече с Плейнтейном так, чтобы ты пришлась ему по вкусу.
– И что это означает?
– А то, что он хочет, чтобы ты была чистой, чтобы от тебя приятно пахло и чтобы ты была одета как светская дама!
До сего момента новая «добыча» грозного пирата не обращала никакого внимания на свою неприличную наготу, однако при этих словах рыжеволосой девушки она попыталась прикрыть руками то, что не принято выставлять напоказ. Рыжеволосая в ответ на это расхохоталась.
– Забудь о своей стыдливости, красавица моя, и вспомни-ка лучше о том, что ты умеешь делать для того, чтобы удовлетворить мужчину, потому что Плейнтейн благосклонен и щедр по отношению к тем женщинам, которые обладают талантом и опытом в любовных играх.
Сюзи была слишком изможденной для того, чтобы пытаться протестовать против произвола, о котором ей рассказывала рыжеволосая женщина, весьма довольная тем, что она угодила на этот остров. Рыжеволосая спросила:
– Кстати, а как тебя зовут?
– Сюзанна Флавия Эрмантруда Трюшо, вдова Карро де Лере и супруга Ракиделя де Кергистена.
– Это все?
– Нет. Еще у меня есть писательский псевдоним: Антуан де Реле… и прозвище: Сюзон Щелкни Зубками.
– Ну что ж, тогда я с твоего позволения буду звать тебя Сюзон. А что это еще такое – писательский псевдоним?
– А-а, это вымышленное имя, под которым я когда-то написала и издала книгу о своих путешествиях. Книга эта стала очень знаменитой…
От этого «когда-то» Сюзанну сейчас отделяло лишь несколько месяцев, однако ей почему-то казалось, что с тех пор прошло уже немало лет или даже десятилетий.
Последняя реплика Сюзанны заинтриговала рыжеволосую, которая, похоже, была довольно любопытной.
– Так, значит, ты много путешествовала?
– Я плавала до пролива, который называют Гибралтарским, и в Новую Францию – а точнее, в Луизиану… Я была корсаром на одном фрегате и корабельным писарем на другом…
Рыжеволосая с лукавым видом скривила губы.
– Знаешь, мне кажется, что для порядочной женщины у тебя было многовато приключений и… многовато мужей для твоего возраста!
– Мне уже тридцать один год…
– И у тебя в таком возрасте еще целы все зубы. В этом тебе очень повезло. А вот твои волосы пребывают в плачевном состоянии. Я их приведу в порядок. Наш хозяин просто обожает гладить красивые волосы… и именно мне он поручил сделать тебя соблазнительной!.. У меня только одно имя и только одна фамилия: меня зовут Луиза Барбе. Если хочешь, можешь называть меня Луизон. До того, как я села на судно, которое должно было доставить меня на остров Бурбон, я никогда не покидала улицу Рокетт в Париже, где моя мать держала постоялый двор, а отец занимался изготовлением восковых свечей…
– А как же ты угодила в тюрьму Сальпетриер? – спросила Сюзи.
– Стрелки из арбалета и аркебуза [156], которые бывали у нас на постоялом дворе, очень быстро привили мне, как говорят приличные люди, вкус к порокам. Дело в том, что королевская почетная рота стрелков упражнялась в садах, которые находились рядом с нашим постоялым двором. Эти парни выглядели великолепно, и говорить красиво они тоже умели. Мое целомудрие перед ними не устояло, и поскольку они затем меня многому научили, я стала извлекать пользу из этих знаний и умений. Пока другие такие же парни не отвели меня в тюрьму…
– Вот она, мужская справедливость! – воскликнула Сюзи. – А что стало с теми девушками, которые плыли на судне вместе с тобой?
– Плейнтейн поступил великодушно: он выбрал самых красивых, а остальных продал в Порт-Луи [157], чтобы они там забеременели. Их ведь именно ради этого сюда из Франции и везли.
– Это произошло уже давно?
– Почти три года назад.
– И тебе никогда не приходило в голову попытаться отсюда удрать?
– А зачем я стала бы это делать? Хозяин обращается со мной как со своей любимицей, сам он недурен собой, да и многого от нас не требует, потому что большую часть времени находится в море. Вот увидишь, здесь совсем не плохо…
– Но это же рабство!
– А разве любая замужняя женщина не находится в рабстве? Да в самом настоящем! Мало того, муж к ней зачастую плохо относится. А здесь такого не бывает.
Сюзи, слушая Луизу, рассматривала место, в котором она сейчас находилась. Это была хижина с деревянными стенами и крышей из больших пальмовых листьев. В хижине имелась только одна дверь и только одно окно, через которые был виден идиллический пейзаж: лагуна, покрытая небольшими островами, на которых росли такие деревья, которых Сюзи еще никогда не видела.
– Мы с тобой здесь одни? – спросила Сюзи, которая, будучи нагой, не имела возможности выйти из хижины и осмотреться.
– Нет. Как я тебе уже сказала, Плейнтейн держит здесь своих женщин. У каждой из нас своя хижина, и мы представляем собой маленькую общину…
– Ну, то есть гарем! Этот Плейнтейн возомнил себя Сулейманом Великолепным [158] или императором Китая?
– Я не имею чести быть знакомой с этими господами, – усмехнулась Луиза, – но я готова поспорить, что они не пользуются такой любовью со стороны своих сожительниц, какой пользуется Плейнтейн со стороны своих.
Та, которая занимала видное место в «маленькой общине», занялась внешностью той, которой еще только предстояло стать ее частью: Луиза накинула на Сюзанну большой кусок ткани и вывела ее из хижины. Сюзи пошла вслед за своей новой знакомой по дорожке; слева и справа от нее росли точно такие же деревья, из которых были сделаны полтора десятка хижин, образующих деревушку. Она шла среди неизвестных ей кустов, которые Луиза называла «воаванга», буйной травы и странных цветов. Оставляя море слева от себя, две женщины подошли к водопаду, ниспадающему каскадами с большой скалы, окруженной растительностью, прореженной человеческими руками. Рядом с этим водопадом находился загон со множеством свиней и коз. Кругом щебетали птицы, которые, завидев приближающихся к ним людей, тут же замолкали. Несмотря на свое смятение, Сюзи невольно восхищалась красотой пейзажей – даже более грандиозных, чем в Луизиане.
Луиза заставила Сюзанну снять покрывавший ее кусок ткани, подтолкнула ее к водопаду и, встав рядом с ней, стала тщательно мыть ее всю – с головы и до ног. Затем, выведя ее из-под струй водопада на сухое место, намазала все ее тело душистым маслом и расчесала ей волосы. Сюзи покорно все это выносила, успокоенная ласковыми прикосновениями, приятной прохладой воды и теплотой солнечного света. Когда солнечные лучи высушили ее кожу и волосы, Луиза обернула ее тело новым куском разноцветной ткани и завязала его края у нее на груди, оставляя плечи открытыми. Именно так была одета и она сама.
