Ворон - Смолл Бертрис

Уинн медленно кивнула. План был хорош!

— Эдит, почему так происходит, что ты меня все время изумляешь? Она обняла подругу. — Спасибо тебе, Эдит, и другим тоже спасибо. Вы действительно самые лучшие мои друзья, которые у меня когда-либо были.

Зима была на исходе, с приближением весны дни становились длиннее. Женщины в Элфдине занимались своими ежедневными делами. Не было еще ни одного посетителя, но они знали, что с приходом тепла они появятся. Все дело во времени. Однажды в Элфдине остановился тан, чьи владения были дальше на северо-запад, по дороге к Вустеру — Могу я предложить вам услуги наложницы зала? — весело обратился Кэдерик к гостю, когда они сидели после трапезы за кувшином вина. — Это особенно аппетитная и пикантная женщина. Уинн! Ко мне!

Нам нужно ублажить гостя.

— Она не саксонка, — заметил гость, которого звали Уилфрид.

— Нет, уэльская женщина. Она полюбилась отцу перед его смертью, — ответил Кэдерик, потом, посмотрев на Уинн, стоящую перед высоким столом, добавил:

— Уинн, покажи груди.

Женщины договорились между собой, что Уинн будет вести себя покорно в любой ситуации, подобно этой, в присутствии Кэдерика, чтобы успокоить его подозрения потом, когда он узнает, если на самом деле узнает, что гость отказался от ее услуг. Уинн бесстрастно разделась.

— Разве они не прекрасны: такие большие, что на них, как на подушке, может покоиться ваша голова? — Кэдерик смеялся сдавленным голосом, подталкивая полупьяного Уилфрида, который, подавшись вперед, с наслаждением облизал губы и с вожделением смотрел на Уинн.

— Да, — произнес он, — я с удовольствием поваляюсь с вашей наложницей, Кэдерик Этельмар. Очень не люблю путешествовать из-за того, что я мужчина, который обслуживает ежедневно всех своих женщин.

Когда я вынужден пускаться в путь, моя мужская сила не имеет выхода, и я заболеваю. Я уже три дня в пути, и мне предстоит провести в седле еще два дня, прежде чем я достигну места назначения, не говоря уже об обратной дороге. Похоже, с ней будет приятно позабавиться.

— Подожди гостя в его постели, Уинн, — приказал Кэдерик с довольной ухмылкой.

Холодно кивнув головой, Уинн оделась и отошла от высокого стола.

Бирангари наклонилась к Кэдерику и что-то зашептала ему на ухо.

Поднимаясь, он попросил у гостя извинения за короткую отлучку и ушел со своей женщиной. Эдит скользнула на место мужа и кротко обратилась к Уилфриду:

— Мой господин, не берите эту женщину.

— Что? — Уилфрид выглядел озадаченным.

— Она колдунья, мой господин. Мой муж желал овладеть ею после смерти отца. Она наложила проклятие на его детородный орган, и с тех пор он потерял свою силу. Она грозит проделать это с каждым, кто попытается ею овладеть, — Это правда, госпожа? — Тан Уилфрид был определенно обеспокоен откровениями Эдит.

— Да, мой господин, — ответила Эдит, энергично кивая головой.

— Зачем же тогда ваш муж предлагает такую женщину гостям? Почему он ее просто не прогонит? — размышлял вслух Уилфрид.

— Он не может ее прогнать, потому что обещал умирающему отцу позаботиться о ней. Уинн была фавориткой старого тана. Она наша целительница, — объяснила Эдит. — Мой муж щедрый человек, но временами несколько недальновидный. Он самый гостеприимный из хозяев и безрассудно предлагает вам эту женщину, надеясь угодить гостю.

— Вы уверены, что эта женщина проклянет меня? — спросил Уилфрид, устремив взгляд на то место, где стояла Уинн. Она была необычайно аппетитна, и ему очень не хотелось лишиться удовольствия.

— Вы видели ее улыбку, мой господин? Она никогда не улыбается.

Она питала слабость к старому тану, но на самом деле она холодная, жестокая и бессердечная женщина. Она не колеблясь наложит на вас проклятие. Думаю, ей доставляет удовольствие портить мужчин. Ах!

Сколько страданий она нам всем принесла! — Эдит вздохнула, драматически положив руку на сердце. — Я не пожелаю такого несчастья вашей жене и вашим женщинам. Мой бедный Кэдерик! Ему никогда не быть прежним, хотя, — тут Эдит понизила голос так, что Уилфрид вынужден был наклониться вперед, чтобы расслышать ее, — вы не должны напоминать ему о нашем общем горе, о котором я вам рассказала. — И Эдит смахнула слезу, или так по крайней мере показалось тану Уилфриду. И в груди его проснулось сострадание к этой кроткой, доброй женщине, которая пытается спасти его.

— Ну, ну, — успокаивал он ее, похлопывая по руке. — Кэдерик не узнает, о чем мы с вами говорили, госпожа. Что же до наложницы, передайте ей, что я передумал. Кэдерику об этом тоже не нужно знать.

На следующее утро тан Уилфрид покинул Элфдин, обещая заехать на обратном пути, но так и не вернулся. В течение теплых летних месяцев у них несколько раз останавливались гости, поскольку Кэдерик опрометчиво окунулся в политическую борьбу Король Эдуард был плох, и Гарольд Годвинсон добивался английского трона. Ни один из этих посетителей, однако, не воспользовался услугами наложницы.

Сначала Кэдерик был удивлен, но потом, когда дни проходили за днями, а Уинн оставалась нетронутой, он стал свирепеть. — Найдется ли кто-нибудь, кто поможет мне заставить эту гордую тварь подчиниться? — ворчал он.

— Вероятно, мой муж, это сам Господь не дает тебе возможности осуществить твой жестокий план, — смело ответила ему Эдит. Она единственная могла говорить с ним без страха перед наказанием. — Думаю, Бог спасает тебя от самого себя, и я благодарна ему за это.

Кэдерику пришлись не по душе слова жены. Каждый день он смотрел, как Уинн кормит Аверел, которая уже стала учиться ходить по залу на маленьких нетвердых ножках. Он наблюдал, как она сидела у очага, кормя свою дочь, а у ее колена стоял Арвел, что-то лепеча и нежно поглаживая головку Аверел. Мальчуган обожал свою маленькую сестру «Как странно, — думал про себя Кэдерик. — Этот маленький мальчик с черными, как вороново крыло, волосами и темно-синими глазами, этот настоящий уэльский ребенок и я имеем много общего. Аверел! Аверел — его и моя сводная сестра».

С каждым днем, видя перед собой Уинн и ее детей, Кэдерик озлоблялся все больше и больше. Ее чрево было так же плодородно, как его засеянные поля. Однако она отвергла его, лишив возможности заиметь от нее детей, которых он так отчаянно жаждет.

Он сделал ее самой низкой из низших в зале, однако все относились к ней как и в дни, когда его отец был жив. Что еще хуже! По какой-то странной причине ни один гость не воспользовался ее услугами. Она оставалась холодной и нетронутой. Это сводило его с ума. Он хотел покарать ее. Он хотел покорить ее. Он хотел уничтожить ее, как она уничтожила его.

Он обещал себе отдать ее первому, кто овладеет ею в его присутствии, чтобы он был уверен в ее падении и унижении, и он ждал этого дня и этого человека.

Глава 18

И снова пришла осень. В один из дней появилась повозка торговца, которая прогромыхала по второй, едва различимой, тропе к Элфдину День уже клонился к вечеру С полей и из домов сбежались любопытные крепостные и фермеры, для которых каждый новый человек вносил разнообразие в их скучную, однообразную жизнь. Повозку тащила запыленная, усталого вида лошадь, которая вошла в господский двор, словно к себе домой, и резко остановилась.

На повозке сидели двое мужчин. Один был крупный с седыми волосами до плеч. Спустившись с повозки, он объявил грубым голосом:

— Я — Бода, торговец. Я приехал продать свой товар и ищу место для ночлега. — Бода прихрамывал.

Кэдерик Этельмар выступил вперед.

— Я тан Элфдина. Добро пожаловать в мой зал. Дайте мне посмотреть ваш товар, и мы поговорим.

— Очень хорошо, мой господин, — сказал Бода и повернулся к своему спутнику, исхудалому, неуклюжему малому с бессмысленным взглядом. — Ты, дурак, покажи товар!

— Кто это? — спросил Кэдерик.

— Мой сын Тови. Он от рождения недоумок.

— Зачем ты возишь его с собой?

— А почему бы и нет? Платить ему не нужно, и он слишком глуп, чтобы обворовывать меня, верно, Тови? — Торговец хихикнул.