Бертрис Смолл - Околдованная
Отем вихрем сорвалась со стула.
– Кто вы такой, милорд, чтобы мне приказывать?! Можете убираться ко всем чертям! – закричала она и, швырнув в него кубком, вылетела из зала.
Габриел ловко увернулся. Кубок с грохотом покатился по полу, разбрызгивая содержимое.
– Ничего не скажешь, характер, – сухо заметил он. – Правда, меткость ни к черту.
Жасмин разрыдалась, и Чарли, встав на колени рядом с креслом матери, обнял ее.
– Она так и не пришла в себя после смерти Себастьяна, – в отчаянии всхлипывала Жасмин. – Ничто ее не радовало, а теперь еще и эта история! Неужели король не мог обратить свою похоть на кого-то другого? Боюсь, всего этого ей не вынести.
– Она попросту избалована до крайности, – возразил Чарли. – И в голове у нее одно: они жили долго и счастливо и умерли в один день. Но так не получилось. Жизнь не всегда добра к нам, мама, кому, как не тебе, это знать! Старшие сестры тоже много вынесли. Почему же Отем не желает этого понять?
Жасмин подняла глаза на Гарвуда.
– Вы действительно желаете жениться на ней? – выдохнула она, ломая руки. – Даже после этой безобразной сцены?
– Расскажите, как я впервые встретил Отем, – попросил Габриел герцога Ланди. Чарли кивнул. Когда повествование было закончено, Гарвуд продолжал: – С того самого дня она поселилась в моем сердце, мадам. Любовь ли это? Я не знаю, но хочу узнать, а если это действительно то чувство, о котором слагают стихи поэты, я сумею научить Отем любить меня. Поверьте, я не желаю стирать воспоминания о Себастьяне д’Олероне, но хочу создать новые, те, которые мы сможем делить на закате наших дней. Ее нрав не пугает меня. Кроме того, мне говорили, что беременные женщины часто подвержены смене настроения. Наше путешествие было долгим и утомительным. Отем нуждается в отдыхе и заботе родных.
– Надеюсь, мой сын изложил вам условия, на которых вы можете жениться, сэр? – осведомилась Жасмин, глядя на герцога.
– Да, мадам.
– Простите за дерзость, но я обязана спросить: у вас есть долги?
– Нет, мадам. Я не богат, но и не беден. Титул был нам пожалован во времена правления Ричарда Третьего. Мой дом похож на Королевский Молверн: удобный, уютный, но не слишком изысканный. Доход я получаю от разведения и продажи скота. Стада у меня огромные. Я никогда не был женат. Родители мои скончались, братьев и сестер нет. Я следую обрядам англиканской церкви. Здоров и сохранил все зубы.
Жасмин засмеялась и покачала головой.
– Чувство юмора, вижу, у вас тоже имеется, – заметила она, – и мне это нравится. Что ж, добро пожаловать в Королевский Молверн, милорд. Можете оставаться, пока мы вам не надоедим. Предупреждаю, мы весьма шумное племя.
– А я? Тоже могу оставаться, сколько захочу, кузина? – вмешался молодой граф.
– Да, если намереваетесь ухаживать за моей внучкой, сэр. Похоже, так оно и есть. Разумеется, вы тоже желанный гость в этом доме.
Дни становились длиннее, и в воздухе повеяло весной. Зазеленели первые побеги, и вскоре склоны холмов покрылись желтыми нарциссами. Джон Саутвуд преданно ухаживал за леди Сабриной под зорким присмотром ее отца и бабушки. С первого взгляда становилось ясно, что эти двое предназначены друг для друга. Правда, у них была общая прабабка, но родство считалось не слишком близким и не мешало браку. Граф Линмут находил очаровательным шотландский выговор Сабрины, значительно смягчившийся за четыре месяца пребывания в Англии. К удивлению Жасмин, оказалось, что внучка знает все необходимое для ведения хозяйства, поэтому свадьбу назначили на второе мая.
Отем совершенно ушла в себя и стала неестественно спокойной. И даже помирилась с матерью, старавшейся всячески поддержать и утешить дочь. Правда, Отем не нравилась внезапная дружба между Жасмин и Габриелом.
– У него нет обаяния Себастьяна, и он совсем не так красив, – твердила она.
– Все потому, что он не Себастьян, – рассудительно заметила Жасмин. – Прекрати искать в нем черты покойного мужа. Перестань их сравнивать. Постарайся увидеть в нем того, кто он есть на самом деле. Он хороший человек, Отем.
– Хорошие люди так скучны, мама, – фыркнула Отем.
– Не всегда, куколка, – усмехнулась мать.
Все же Отем решила последовать совету матери и попыталась разобраться в себе и своих чувствах. Что с ней стряслось? В октябре исполнится шесть лет со дня смерти мужа. Нельзя же провести всю жизнь в трауре!
Она вдруг пожалела, что выглядит такой толстой и неуклюжей. Как мужчина может ухаживать за женщиной, похожей на стельную корову?
Все это она издевательским тоном изложила Габриелу.
– Я выращиваю скот, – напомнил он, весело сверкнув глазами, – поэтому считаю стельных коров настоящими красавицами, мадам.
– Я не отдам своих детей на воспитание, – серьезно объявила она.
– Зачем? – удивился он. – Гарвуд-Холл просто создан для детей. Ваших и наших.
– В октябре мне будет тридцать, – упрямилась Отем. – Не знаю, сколько лет мне еще осталось, чтобы выносить вам детей.
– А мне в августе будет сорок один, – не сдавался он. – Если мы поторопимся, пожалуй, сумеем произвести на свет несколько ребятишек, прежде чем состаримся и поседеем.
– Вы смеетесь надо мной, – пробурчала она.
– Верно, – кивнул герцог, – но со временем вы привыкнете.
– А вдруг я не захочу привыкать? – капризничала Отем.
– Ах, вы казались бы настоящей злобной фурией, не будь так неотразимо очаровательны, мадам!
– Я не фурия! – вскричала Отем. – Как вы смеете, сэр?
– В таком случае маленькой ведьмочкой. Восхитительной маленькой ведьмочкой, – не уступал герцог.
Отем провела рукой по огромному животу.
– Боюсь, маленькой меня не назовешь, – отшутилась она, – я расту с каждым днем.
Они переглянулись и дружно засмеялись. Наблюдая за ними, Жасмин впервые позволила себе надеяться. Как было бы чудесно, влюбись Отем в герцога! Когда младшая дочь снова выйдет замуж и заживет своей семьей, счастье Жасмин будет полным. Нет… не совсем. Слуги, всю жизнь бывшие рядом, стареют и чахнут. Адали было почти девяносто. Никто из тех, кого она знала, не дожил до такого возраста. Рохане и Торамалли было за восемьдесят. Когда она родилась, им было по десять лет, а скоро ей исполнится семьдесят один. Что она будет делать, потеряв всех?
Вернувшись в Англию, Адали все дни просиживал у окна на солнышке. Бекет заботился о доме, так что Адали попросту нечего было делать. Последнее время Рохана и Торамалли даже ходили с трудом, жалуясь на то, что колени болят и не гнутся. Бедняжки не могли поднять ног и бессильно шаркали по полу. Пальцы Торамалли совсем скрючились. Ее муж Фергюс тоже сильно одряхлел. Он и Рыжий Хью с утра до вечера играли в шахматы, переняв науку от Адали. Царство стариков, да и только!
Леди Сабрина Стюарт вышла замуж за графа Линмута второго мая. День выдался солнечным и безветренным. На невесте был старинный подвенечный наряд из кремового шелка, принадлежавший какой-то из ее предшественниц по женской линии. Никто не знал, кому именно. Его нашли на чердаке в одном из бесчисленных сундуков. На распущенных волосах красовался венок из маргариток. Красавец жених ради такого случая надел небесно-голубой бархатный камзол и сорочку с целым водопадом кружев. После венчания прямо на лужайках накрыли столы. На праздник приехали маркиз Уэстли с женой, детьми и их семьями. Пригласили ближайших соседей, вырыли ямы, чтобы зажарить целиком говяжьи туши, обвалянные предварительно в каменной соли. Подавали также деревенскую ветчину и жареных уток в сливовом соусе, фаршированных изюмом и яблоками. Из Гленкирка прислали лососей, наловленных в горных ручьях. Их варили и укладывали на серебряные блюда в гнездышки из кресс-салата. Пироги с золотистой корочкой и начинкой из гусятины сменялись кроличьим рагу в красном вине, отбивными из ягнятины и большой индейкой, начиненной вишнями, сливами и рисом с шафраном. Гости с аппетитом уплетали молодой горошек и первые овощи, артишоки в белом вине и спаржу в сливочно-укропном соусе. В довершение всего подали головки острого чеддера, французского бри и свежесбитое масло. Десерт состоял из большого торта с сахарными фигурками жениха и невесты в окружении ягод земляники. Вина привезли из Аршамбо и Шермона. Пиво и сидр лились рекой.
После обеда молодежь танцевала сельские танцы, рилы и, вытянувшись длинной линией, прошла по всему лугу. На другой лужайке играли в шары и устроили соревнования лучников. Пели. Смеялись. Наконец жениха с невестой отправили в дом, чтобы, согласно обычаю, раздеть и уложить в постель.
Все согласились, что день был замечательным. Детей уложили спать, взрослые расселись в зале, тихо беседуя.
Рохана разбудила хозяйку среди ночи.
– Время пришло, – многозначительно шепнула она.
Жасмин поднялась, накинула халат и последовала за служанкой в комнату Адали. Там уже ждала Торамалли. Жасмин села у постели верного слуги и взяла его за руку. Старик уже дышал с трудом, и, секунда за секундой, жизнь оставляла его. Боясь, что он так и не заметит ее прихода, Жасмин тихо окликнула:
