Воспитание чувств - Хейер Джорджетт
Геро пообещала, что постарается выглядеть веселой и жизнерадостной, но заметила, как нелегко улыбаться, когда на сердце лежит печаль.
– Вздо-о-ор! – пропела в ответ леди Солташ. – Когда у вас будет не меньше причин, чем у меня, рассуждать о своей несчастной судьбе, милочка, тогда можете начинать стенать и жаловаться, но поверьте, дорогая, сейчас вы об этом ничего не знаете и вряд ли вообще когда-либо узнаете. Судя по тому, что вы мне тут рассказывали, вам совершенно не из-за чего разыгрывать мелодраму. Я знаю Энтони вот уже двадцать лет, поэтому могу с уверенностью заявить: вы поступили с ним абсолютно правильно. Смею предположить, сейчас он волосы на себе рвет в отчаянии!
– Но мне никогда не хотелось, чтобы с ним случилось несчастье или другая беда! – потерянно воскликнула Геро.
– Очень может быть. Вы маленькая глупышка, милочка. Выясняется, у моего внука гораздо больше мозгов, потому что он как раз хочет, чтобы Энтони изрядно понервничал.
– Этого нельзя допустить! Это будет хуже, чем все остальное вместе взятое! – в отчаянии вскричала Геро.
– Глупости! Мальчику давно пора научиться думать собственной головой, чего он в своей жизни еще никогда не делал. Знаете, милочка, не побоюсь признаться, что ваш рассказ меня приятно удивил. Очевидно, Энтони заботился о вас в меру своих сил, а этого я никак не ожидала от молодого человека, привыкшего не считаться ни с чьими интересами, кроме своих собственных. Смею предположить, все это время он был влюблен в вас, даже не подозревая об этом. Так что разлука с вами, несомненно, пойдет ему только на пользу.
Геро, с надеждой уставившись на нее, спросила:
– Вы действительно так считаете, мадам? Быть может, вы не до конца отдаете себе отчет в том, что он женился на мне только потому, что Изабелла Милбурн отказалась принять его предложение руки и сердца?
– Не желаю более слышать об этой самой мисс Милбурн! Мне она представляется лишь очередной пресной, унылой девицей, которую только сейчас и могут принять за красавицу! Вот в мое время… Впрочем, к делу это не относится! Я буду очень удивлена, если выяснится, что Энтони питает к ней хотя бы малейшую привязанность. Рано или поздно, помяните мое слово, мы увидим, как он примчится сюда в поисках вас, и, говорю вам откровенно, дитя мое, если вы намерены предстать перед ним убитой горем, то я заранее умываю руки! С мужчинами так обращаться негоже. Капелька ревности пойдет мальчику только на пользу: он был уж слишком уверен в вас! Должна сказать вам, милочка, эти Верельсты все одним миром мазаны! Совсем вот как мой мопс! Если никто не выразит желания покуситься на его косточку, то, ставлю десять против одного, он и сам на нее лишний раз не взглянет. Но стоит вам коснуться ее хоть пальцем, как тут же выясняется – она нужна ему более всего на свете, и он зарычит, и оскалит зубы, и ощетинится, и будет охранять ее, как самое драгоценное сокровище! Если Энтони приедет сюда на поиски вас, я намерена показать ему, что вы живете в свое удовольствие и прекрасно обходитесь без него.
Судя по всему, Геро в этом сомневалась, но сама мысль о том, что Шерри приедет сюда искать ее, показалась ей столь прекрасной, что она не стала возражать против плана действий, предложенного ее умудренной опытом хозяйкой.
Мистер Рингвуд, который, хоть и считался не слишком надежным корреспондентом, тем не менее писал со скрупулезной регулярностью, сообщая об успехах Шерри. Геро втайне орошала эти послания слезами, и не реши она предоставить виконту возможность забыть себя, если таково будет его желание, то уже непременно давно отписала бы ему, чтобы успокоить.
Узнав о том, что виконт пустился во все тяжкие, она почувствовала себя так, словно сердце у нее и впрямь готово разорваться, и решила: он перестал горевать из-за ее исчезновения. Когда к Геро вернулся дар речи, она уже в третий или четвертый раз обратилась к леди Солташ с просьбой разрешить ей подать прошение о том, чтобы получить место в Семинарии для молодых леди. Но ее светлость не дала ей договорить:
– Оставьте свою слезливую сентиментальность, Геро! Что на вас нашло, раз вы опять заговорили о подобных глупостях?
– Я всего лишь получила очередное письмо от Джила, мадам, которое… которое…
Ее светлость властным жестом протянула руку, уже слегка тронутую подагрой. После недолгого колебания Геро вложила в нее упомянутое послание. Леди Солташ прочла его, и на лице ее не дрогнул ни один мускул.
– Пустился во все тяжкие, не так ли? – заметила она. – Очень на него похоже. Именно этого я и ожидала! Ну а теперь скажите мне, что в этом письме, помимо достойных сожаления грамматических ошибок, могло привести вас в такое уныние?
– Разве у вас не сложилось впечатление, что Шерри позабыл обо мне, мадам? – с надеждой осведомилась Геро.
– Как, только из-за того, что он ведет себя, словно глупый мальчишка? Ничего подобного! Он намерен и далее притворяться, дабы никто, милочка, и, в первую очередь, вы сами, не догадался о том, как ему плохо. Право слово, глядя на несносного мальчишку, я начинаю питать вполне определенные надежды! Уберите это письмо подальше, дорогуша, и больше о нем не думайте! Полагаю, сегодня вечером мы можем посмотреть в театре «Ройял» вполне пристойную пьесу. А теперь, будьте добры, присядьте за мой стол и напишите две небольшие записочки – приглашения сэру Карлтону Фрому и мистеру Джасперу Тарлетону, пусть окажут мне честь и составят компанию на нынешний вечер. Мы отправим одного из слуг заказать для нас ложу.
Геро молча повиновалась, но, справившись с заданием едва наполовину, подняла голову и заявила:
– В конце концов, если Шерри намерен развлекаться, не понимаю, почему бы и мне не последовать его примеру!
– Прекрасно! – со смехом заключила ее светлость. – Итак, вы намерены разбить сердце мистеру Тарлетону? Желаю удачи!
Геро, смущенно захихикав, ответила:
– Но он же совсем старик, мадам!
– Старик! Если он хотя бы на один день старше тридцати пяти, то я клянусь больше никогда не надевать свой новый парик!
– В таком случае он чересчур стар, чтобы его сердце можно было разбить, – поправилась Геро. – Он мне очень нравится, потому что неизменно добр и вежлив, а еще он весьма забавный.
Леди Солташ, получавшая ни с чем несравнимое удовольствие от зрелища того, как ее старый друг, Джаспер Тарлетон, готовится вот-вот пасть жертвой невинного очарования ее юной протеже, окинула Геро задумчивым взглядом, но больше не сказала ни слова. Она питала несомненную привязанность к мистеру Тарлетону, однако после провала своих неоднократных попыток вызвать у него интерес к какой-либо заслуживающей внимания даме вынуждена была признать, что получит огромное удовольствие от того, как он потеряет голову из-за леди столь же недостижимой, сколь и безразличной к нему. Мистер Тарлетон, решила ее светлость, уж слишком уверовал в себя, так что небольшая встряска пойдет ему лишь на пользу.
Джаспер был завидным холостяком и владельцем небольшого, но симпатичного и славного поместья, расположенного в нескольких милях от Бата. Этот достопочтенный джентльмен считался книжным червем, что, очевидно, не позволило ему в полной мере испытать на себе притяжение и соблазны Лондона; бытовало мнение, будто в молодости он пережил сильнейшее разочарование, чем и объяснялось отвращение, которое Тарлетон питал к супружеству. Но, как бы то ни было, Джаспер не выказывал никаких признаков женоненавистничества, однако умудрился остаться холостяком, обретя славу крепкого орешка. Многие дамы пытались вскружить ему голову, поскольку, помимо весьма недурного материального положения, он обладал приятной наружностью, тонким вкусом и изящными манерами. Но, будучи неизменно готовым к легкому, элегантному флирту, он неизменно умудрялся оставить у своей очередной пассии несомненное впечатление о полном отсутствии серьезных намерений.
Впервые он увидел Геро во время игры в вист в доме леди Солташ. Нечто неуловимое, что выгодно отличало ее от манерных и расчетливых молодых дам, с которыми он водил знакомство, тотчас же привлекло его внимание, но он оставался невосприимчивым к ее очарованию вплоть до того памятного вечера в театре, когда предложил ей прогуляться в фойе во время антракта и она привела его в полный восторг, с самым невинным видом поинтересовавшись, не здесь ли выходят на променад местные девицы легкого поведения, как это происходит в «Ковент-Гардене». Он был очарован, но ответил, не выказав ни малейшего удивления и позволив себе лишь улыбнуться, после того как она с досадой воскликнула:
