Креольская принцесса - Уайт Бет

Рафаэль не хотел спешить с выводами, но, по всей видимости, положение начало улучшаться.

Новый Орлеан, церковь Святого Людовика

1 марта 1780 года

Лиз проснулась оттого, что на ее лицо падали золотые, фиолетовые и синие лучи солнца, проникавшие сквозь витражи в просторном зале церкви Святого Людовика. Она пришла туда поздно вечером накануне, чтобы помолиться, и, стоя на коленях перед алтарем, неожиданно уснула.

У нее болела каждая косточка и мышца. Лиз перевернулась на спину, раскинув руки в стороны, словно бы готовясь принести себя в жертву, и взглянула вверх, на прекрасный купол. Скоро придут священники и попросят ее удалиться, но ее мысли все время путались, она никак не могла ни на чем сосредоточиться.

Рафаэль находился в сотне километров от нее. Она надеялась, что он тоже рад этому чудному солнечному утру. Возможно, он уже натягивает сапоги, смеется над чьей-то шуткой, закинув голову.

А может, он ранен и лежит в грязной канаве, истекая кровью.

Лиз села и закрыла уши ладонями, словно бы пытаясь отгородиться от его тяжелого дыхания. О боже! Почему она не сказала ему, как сильно любит его? Почему она так настаивала на том, чтобы он официально попросил у нее руки? Какое это имеет значение, если он каждым прикосновением, каждым взглядом доказал, что она желанна, что он любит ее?

Ну… ее колкости ему, кажется, даже нравились.

И нельзя же всю жизнь постоянно целоваться, хотя интересно было бы попробовать.

Форт Шарлотт, Мобил

4 марта 1780 года

На четвертый день Рафаэль входил в ворота форта Шарлотт как парламентер, неся подарки от генерала Гальвеса полковнику Дернфорду. Рафаэля выбрали для этой миссии по нескольким причинам. Он был близко знаком с Оливером Поллоком, а также много путешествовал по британским территориям. К тому же он лучше всех офицеров Гальвеса знал английский язык. Более того, Гальвес вспомнил первый отчет Рафаэля о посещении Мобила осенью 1776 года, когда тот обедал у майора Редмонда, где, по счастливой случайности, гостила семья Дернфордов. Гальвес решил, что их знакомство должно помочь им найти общий язык.

Гальвес надеялся, что с помощью вежливых переговоров ему удастся избежать штурма, который обошелся бы испанцам недешево. Вместо этого он хотел добиться мирной сдачи форта. С каждым днем надежда на мирный исход дела становилась все призрачнее.

Однако Рафаэль был горд галантным поведением командира. По прибытии к Дернфорду он приветствовал адъютанта Тулли, который сообщил Рафаэлю о бедственном положении Лиз и так по-человечески обошелся с Антуаном Ланье. Тулли поздоровался с Рафаэлем, но не подал виду, что знаком с испанцем. Когда он открыл Рафаэлю дверь в кабинет Дернфорда, то больше напоминал монолит.

Виски у Дернфорда заметно поседели с тех пор, как Рафаэль видел его в последний раз. Он встал и предложил Рафаэлю стул. Испанец передал полковнику красиво украшенную корзинку от Гальвеса, а потом сел. В корзинке был ощипанный цыпленок, баранья нога, две буханки французского хлеба, дюжина кукурузных лепешек и несколько пачек чая. Все это было куплено у щедрой Жюстин Ланье. Из личных запасов Гальвес добавил несколько бутылок с испанскими и французскими винами, а также коробку с лучшими кубинскими сигарами.

Порывшись в корзине, Дернфорд отложил ее в сторону и улыбнулся Рафаэлю, показав все свои испорченные зубы.

– Пожалуйста, передайте генералу Гальвесу мою глубочайшую благодарность, дон Рафаэль. Я особенно рад цыпленку, который символизирует характер дона Гальвеса. Моим офицерам очень понравились вина, которые он прислал вчера, но думаю, что сегодняшнюю партию я приберегу для себя.

Рафаэль сделал вид, что не заметил завуалированное оскорбление.

– Уверяю вас, полковник, что дон Бернардо достаточно осведомлен о том, как далеко может зайти британский офицер, если ему в качестве вознаграждения предложат баранью ногу. Возможно, именно так от вас сбежал один заключенный несколько недель назад.

Улыбка Дернфорда превратилась в маску.

– Не знаю, что вы имеете в виду. Это правда, конечно, что недавно у нас было целое нашествие тараканов, но мы в конце концов смогли от них избавиться.

– Ах, тараканов! Никогда не знаешь, откуда их ждать. – Рафаэль отряхнул невидимую пыль с идеально чистых штанов, которые он позаимствовал у Гальвеса ради этого случая. – К слову о неудобствах, мой командир хочет вам напомнить, что наша армия самым неудобным образом все еще стоит лагерем возле ворот вашего маленького форта. Он надеется, что вы будете так добры и освободите это место, чтобы мы могли отдохнуть от вашего милого болота. Кстати, он очень хотел бы, чтобы вы сделали это сегодня до заката. В противном случае его люди могут потерять терпение и будут вынуждены с помощью пушек сделать новые ворота в стене.

Глаза Дернфорда сверкнули.

– Да неужели? Тогда мне очень жаль, поскольку вам придется принести начальству дурные вести. Вы должны вернуться как можно скорее, то есть в течение следующих десяти минут, и сообщить хозяину, что его щенка, принесшего сахарную косточку, высекли. Пускай устраивается поудобнее в болоте, потому что это единственное место отдыха, которое я могу ему предложить. – Он встал. – И если его люди попытаются сделать новые ворота, мои люди ответят им с не меньшим энтузиазмом. Я понятно выражаюсь?

Рафаэль тоже встал.

– Более чем, сэр. В таком случае я желаю вам всего доброго. Я вас больше не потревожу.

Подавив желание отвесить этому наглецу оплеуху, Рафаэль медленно поклонился и вышел из кабинета. Он отдал честь Тулли, который смущенно отвернулся, и покинул здание.

Перчатка была брошена. Гальвес ее поднимет, и начнется битва. В результате город Мобил, дом Лиз, падет.

21

Новый Орлеан, Кабильдо

9 марта 1780 года

Лиз ждала в приемной Кабильдо с полудня. Она хотела поговорить с Оливером Поллоком. Он послал утром сообщение в форт, предлагая ей встретиться с ним как можно скорее, поскольку у него была информация, которая, как он считал, могла бы ее заинтересовать.

Конечно, она тут же поспешила в форт, едва причесав волосы. Она ждала в холодной комнате с ледяным каменным полом и голыми оштукатуренными стенами, сидя на неудобном стуле. Лиз рассеянно потерла руки. Ей не следовало жаловаться. Рафаэлю приходилось переносить нечеловеческие лишения уже целых два месяца. Вспомнив об испанце, Лиз по привычке произнесла молитву. Возможно, эти неудобства были напоминанием ей о том, что она должна молиться о любимом.

Она вспомнила о том вечере, когда принесла Рафаэлю обед, и он сказал, что они, конечно же, обручены. Почему она ему тогда не поверила? Он мог бы целовать ее целых четыре месяца. Возможно, они бы уже поженились.

Почему ей всегда нужно, чтобы все было так, как она хочет?

Внезапно дверь в кабинет губернатора распахнулась. Лиз увидела круглое румяное лицо ирландца.

– Мисс Ланье? Вот вы где. Заходите.

Она знала этого доброго энергичного человека уже намного лучше. Она теперь понимала, почему Рафаэль так сильно любил и уважал его. Его вера в Соединенные Штаты Америки была заразительна. Возможно, однажды, когда Рафаэль уйдет в отставку из армии Его Величества, они смогут уехать и купить домик где-нибудь в свободных колониях. Такой целеустремленный и находчивый человек, как Рафаэль, наверняка сможет найти способ…

– Мисс Ланье? Пожалуйста, у меня еще много работы.

– О! Простите!