Даниэла Стил - Грехи матери
– Как отдохнули в Стоу? – спросила Оливия.
– Замечательно, мама. Я хочу тебе кое-что сообщить, – начал он, глядя на Оливию. Его решение еще никому не было известно, кроме Сары, с которой оно обсуждалось уже не первый месяц. Он хотел, чтобы мать узнала первая.
– Я увольняюсь, – произнес он печально.
Джон не хотел подводить ее, но осознал, что должен идти дорогой, которая ему по душе, а «Фабрика» никогда таковой не была. Это была мечта Оливии, мечта Филиппа, мечта Алекса, но не его. Он пошел работать к матери, чтобы сделать приятное ей и отцу, от него этого ожидали. Но теперь пришла пора ставить точку. Он осознал это на консультациях с психотерапевтом. Его сын был честен с самим собой и подал всем им хороший пример. Теперь и ему следовало посмотреть правде в глаза.
– Я хочу посвятить всё свое время живописи.
Оливия долго молчала и думала, глядя на сына, а потом кивнула. Она тоже усвоила, что надо идти своей дорогой. Она пыталась представить, что бы сказала мудрая Мэрибел, и мысленно прислушивалась к голосу своей матери.
– Я уважаю твое решение и хочу, чтобы ты был счастлив, – ответила она с улыбкой.
Джон поднялся и обнял ее с явным облегчением.
– Ты не сердишься?
– Как я могу? Ты работал здесь восемнадцать лет и внес свою лепту. Если хочешь быть художником, будь им. Только дай мне время найти кого-то, кто мог бы возглавить твой отдел, и потом можешь быть свободен.
– Конечно, – согласился Джон. – У меня даже есть кое-какие идеи.
Он думал над этим несколько недель.
– Ты сказал Филиппу?
– Еще нет. Я хотел сначала сказать тебе. Знает только Сара, даже Алекс не в курсе.
– Спасибо за всё, что ты сделал! – с благодарностью сказала Оливия, проводила его, а потом вернулась и стала раздумывать над словами сына. Грустно было терять его как работника, но Джон должен был делать то, что считал для себя правильным. Потом она посмотрела в окно и увидела снег. Толстый белый слой покрывал землю. Было красиво. Почему бы не пойти с Питером погулять после работы? Теперь ей хотелось иметь время на подобные удовольствия: прогулки по снегу, выходные с Питером, поездку в Лондон и встречу с Кассандрой. Оливия с улыбкой вернулась за письменный стол и углубилась в работу. У нее было стойкое ощущение, что мать гордилась бы ею.
Глава 27
В марте Оливия с Питером отправились в путешествие, о котором говорили на протяжении последних месяцев. Она, как обычно, объединила поездку с командировкой и провела два дня в магазине под Парижем и еще один день в Бордо, а потом они поехали в Прованс посмотреть замок: великолепный и огромный, в отличном состоянии, полностью обставленный и оснащенный, и комнат в нем хватало для всех. В парке, устроенном Ленотром, автором садов Версаля, были беседки, огромные розарии и лабиринты. Замок когда-то являлся летней резиденцией одной из фавориток Людовика XV и чудом избежал разрушения во времена Французской революции. Нынешний владелец полностью его отреставрировал, так что замок стал даже лучше, чем прежде. Оливия планировала пожить здесь около месяца с Питером, дети же должны были приехать на две недели, если сами не захотели бы остаться дольше. Такого долгого отпуска она еще никогда не брала.
Они с Питером ночевали в замке как гости и пришли к выводу, что семье он понравится. Оливия пригласила присоединиться к ним детей Питера. Места было достаточно для всех. В длинные залы выходило более двадцати спален.
За выходные они обследовали окрестности замка и, очень довольные своим выбором, отправились в Лондон повидаться с Касси. К тому моменту она находилась на седьмом месяце, живот у нее был огромный, и уже стало известно, что у нее родится мальчик. Дэнни переполняли эмоции, он хотел, чтобы его группа играла при родах, на что Касси наложила вето. Она пообещала, что разрешит им играть в честь малыша, как только вернется с ним домой.
Оливия была счастлива видеть дочь. Они отправились делать покупки для ребенка и приобрели горы одежек и мебель для детской. Дэнни заказал подходящее к гитаре маленькое фортепиано.
– Я не знаю, как его успокаивать в оставшееся до родов время, – пожаловалась Касс матери. – Ему не терпится увидеть малютку, особенно теперь, когда он знает, что будет мальчик.
– Осталось недолго, – ободрила ее Оливия. – Меньше трех месяцев.
– Мама, так страшно! Я волнуюсь, смогу ли вообще к этому подготовиться? Боюсь, что сделаю что-то не так!
– Не паникуй, всё ты сделаешь правильно.
Касс недавно исполнилось тридцать пять. Чтобы ее отвлечь, Оливия рассказала о замке в Провансе, который представлялся идеальным местом для летних каникул их семьи. Плавание на яхте в прошлом году всем очень понравилось, но с маленьким ребенком там было бы сложно. Ко времени поездки в Прованс мальчику исполнится шесть недель.
Оливия и Питер провели с Кассандрой два дня: вместе с ней гуляли, делали покупки, готовили детскую. Еще два дня Оливия пробыла в своих лондонских магазинах. У Питера в Лондоне жили друзья, так что ему было чем заняться. В Нью-Йорке Джон готовил себе замену, чтобы в мае уволиться. Все занимались делом. Алекс позвонил бабушке, пока та была в Лондоне, и вне себя от радости сообщил, что его приняли в Стэнфорд. Оливия сказала, что очень им гордится.
К тому времени Софи работала в нью-йоркском магазине и проходила программу обучения менеджменту. Оливия собиралась через несколько месяцев послать ее в Лондон, и Касси предложила племяннице пожить у нее, пока та не найдет себе квартиру.
Из Лондона Питер с Оливией отправились в Милан, а потом опять в Париж – по работе. Оливия убедилась, что там всё в порядке, и они вернулись в Нью-Йорк.
Пролетели еще три месяца. Перед следующей поездкой в Лондон Оливия сделала повторную маммограмму, которая показала, что здоровье у нее в норме. На этот раз она направлялась в Лондон одна, чтобы присутствовать при появлении на свет ребенка Кассандры. Питер должен был присоединиться к ней уже после родов.
Прибыв в Лондон и увидев дочь, она чуть не расхохоталась. Она еще никогда не видела столь огромного живота. Дэнни с трудом держал себя в руках, он постоянно, прижавшись ртом к животу Касси, разговаривал с сыном. Иногда он пел ему или играл и клялся, что его сын станет гениальным музыкантом. Касси, похоже, забавляло его шутовство. Оливию он покатал в своем ярко-красном «роллс-ройсе», чем доставил ей большое удовольствие.
Первые схватки начались у Касси с задержкой в два дня. Она на это отреагировала спокойно, сообщила матери, а вскоре у нее отошли воды, и Дэнни с Оливией повезли ее в больницу. Дэнни пел всю дорогу.
– Я тебя люблю, но сейчас тебе лучше заткнуться. Боли усиливаются, – сказала Касси ему между схватками. Тогда Дэнни прекратил петь и взял ее за руку.
– Всё будет хорошо, не волнуйся, – сказал он ласково. Временами он вел себя как ребенок, но если Касси того хотела, становился мужчиной. Оливия украдкой наблюдала за ними. Потом, уже в больнице, помогла усадить Касси в кресло-каталку. Пока шло обследование Кассандры, Оливии с Дэнни выдали больничные пижамы. Они их надевали в отдельной комнате, и Дэнни сказал:
– Вы же понимаете, что я ее очень сильно люблю, да?
С Оливией говорил мужчина, а не ребенок. Насколько он прежде кривлялся, чтобы отвлечь Касси, настолько теперь был совершенно серьезен.
– Да, понимаю.
– И малыша. Я правда готов за них умереть. Я сильнее жизни люблю вашу дочь. Я готов всё для нее сделать. Она потрясающая женщина. Без нее я был бы никем.
– Просто будьте друг с другом добры, – мягко сказала Оливия. – Вам больше ничего особенного делать не надо.
Говоря это, она думала о Джо и детях, которые оказались замечательными людьми.
– Буду, обещаю, – серьезно проговорил Дэнни и поцеловал Оливию.
Она улыбнулась:
– Я знаю, что ты сдержишь слово, Дэнни. А теперь пойдем встречать твоего сына.
– Правильно! Пойдем, бабушка! – сказал он и подтолкнул Оливию к двери.
Касси уже поместили в предродовую палату, боли у нее усилились. Медсестра сказала, что шейка матки еще недостаточно раскрылась. Поскольку у Касси это был первый ребенок, ей предстояло преодолеть долгий многочасовой путь.
В течение следующих восьми часов Оливия наблюдала, как Дэнни массировал ей спину, держал за руку, тер ей шею, что-то напевал и вытирал слезы, когда она плакала и говорила, что больше не выдержит. Сначала Касси хотела рожать без анестезии, но потом передумала, однако было уже поздно ее применять. Дэнни стоял по одну сторону от нее, Оливия – по другую, подбадривая дочь. Дэнни взял Касси за плечи, когда ей велели тужиться. Но она к тому моменту уже была измучена и с отчаянием смотрела на мать.
– Мама, я не могу… Очень больно.
Она плакала, а Дэнни, похоже, совсем потерял голову. Его глаза молили Оливию о помощи, но она ничего не могла сделать, только держала дочь за руку. Касси получила минутную передышку и опять стала тужиться. Тут акушерка объявила, что показалась головка ребенка, и это придало Кассандре сил. Ей приходилось тяжелее любой из рожениц, которых приходилось видеть Оливии. Слезы текли по ее щекам и по щекам Дэнни. Потом раздался голосок новорожденного. Крупный, красивый, активный мальчик появился на свет, и Дэнни прильнул к Касси, говоря, как сильно он ее любит, а она искала глазами сына, чтобы скорее его увидеть. Оливия плакала, глядя на них. Акушерка позволила Дэнни перерезать пуповину новорожденному и вручила ребенка Касси, а потом передали его Оливии, которая, в свою очередь, думала о покойной матери и о том, как много в жизни значат дети. Оливию захлестнула радость.
