Креольская принцесса - Уайт Бет

– Хорошо, мама. Я отправляюсь в Кабильдо, чтобы отчитаться. Возможно, Симон знает, где Лиз. – Он повернулся, потом, поколебавшись, добавил: – Послушай, если ураган усилится, если вы увидите, что в доме появилась вода, вы должны собрать слуг и перебраться на чердак, чтобы переждать непогоду. Вода уже повсюду на дороге.

Мать равнодушно кивнула. Рафаэль покинул дом расстроенный и недовольный. Замерев на крыльце, он посмотрел на небо, пытаясь угадать, что будет дальше. Каждый ураган не был похож на другие. Семь лет назад они лишились большей части крыши, когда ураганный ветер обрушил на нее большую сосну. Два года спустя во всех комнатах наверху одновременно вылетели стекла, словно бы по ним дали залп из пушек. На этот раз город столкнулся со смертоносным союзом ветра и дождя, продолжительные, частые шквалы перемежались короткими, жуткими периодами затишья. Он понимал, что в данном случае нет смысла пытаться проследить какую-то закономерность, но все же.

Вздохнув, он сошел с крыльца в пенящуюся воду.

Два часа спустя он вернулся, на этот раз с отцом в лодке. Он не нашел Лиз, и это его очень сильно беспокоило. Но он не мог отказать отцу, который решил перевезти мать и Софию в форт, находящийся выше уровня моря. Он надеялся, что Симон смог отыскать сестру, а также Дейзи и Скарлет, до того, как передвигаться по городу стало опасно и практически невозможно.

Над городом нависла угроза быть сдутым и смытым штормом. Дорогостоящий флот Гальвеса, посланный из Гаваны, был рассеян в заливе, сотни солдат утонули или были ранены летящими камнями и прочим мусором. Конфискованный у британцев военный корабль «Ребекка», гордость и радость Оливера Поллока, который он переделал в транспортное судно, теперь представлял собой груду поломанных деревяшек. По иронии судьбы, обломки корабля застряли среди руин особняка Поллока на Шартр-стрит.

Они нашли мать и Софи на чердаке, где те звали на помощь в открытое окно. Заставить их спуститься и сесть в лодку было нелегкой задачей. Когда они наконец оказались в лодке, Рафаэль с отцом начали быстро грести, борясь с бурлящей водой на улицах, но и в этот момент он не мог расслабиться, потому что боялся, что кто-нибудь из женщин обязательно перевернет суденышко.

К тому времени, когда они добрались до форта, мышцы Рафаэля болели от напряжения. Он понимал, что отец тоже выбился из сил. Но как только они передали женщин младшему офицеру, который помогал беженцам возле юго-восточного бастиона, из другой большой лодки Рафаэля позвал генерал-майор Гирон.

– Риппарда! – крикнул Гирон. – Всех офицеров вызывают в Кабильдо, это приказ губернатора!

Рафаэль махнул ему рукой и повернулся к отцу:

– Ты готов?

Улыбка отца больше напоминала гримасу, но Рафаэль решил, что это согласие.

Опустив весла в воду, он посмотрел на стену форта, по которой текла вода. Он мог лишь надеяться, что Лиз, Дейзи и Скарлет добрались сюда в целости и сохранности. Всех их ждала длинная ночь.

Новый Орлеан, форт Сан-Хуан

Каждая клеточка ее существа хотела бежать. Лиз оперлась о дверной косяк, борясь с желанием скрыться в другой комнате.

Они были здесь, донья Евангелина и София, здесь, откуда она не могла убежать до тех пор, пока вода, окружившая форт, не спадет. Она не знала, как они сюда попали, но полагала, что кто-то привез их на лодке, как сотни других беженцев, которые искали в форте убежища, словно муравьи, спешащие в соседний муравейник.

– Лиз, ты не обязана с ними разговаривать, – шепнула Дейзи.

Она знала, что произошло. Как только Рафаэль послал Симона за Дейзи, а сам по заданию губернатора отбыл в Техас, его мать и сестра начали задавать Лиз вопросы, отвечая на которые она вынуждена была рассказать им всю историю брака ее родителей и последовавших за этим событий.

Они восприняли это как какой-то постыдный факт, ведь Лиз была дочерью рабыни, хоть и освобожденной. Они шарахались от нее, словно бы смуглость ее кожи была каким-то заразным заболеванием. Они не стеснялись обсуждать Лиз в ее присутствии.

Ей было очень больно, ведь она полагала, что они любят ее потому, что она такая, какая она есть, а не потому, что Рафаэль привез ее к ним. Оказалось, что даже любовь Рафаэля не могла затмить ее африканские корни.

Лиз продолжала ощущать обиду, хотя она говорила Скарлет, что все уже забылось. Скарлет пережила намного больше горя. А значит, какое право было у Лиз жаловаться на заносчивость двух кастильских светских львиц?

Она глубоко вздохнула и отпустила дверной косяк.

– Дейзи, они все потеряли. Им даже негде спать. Иисус был добр к тем, кто распял его. Разве я могу поступить иначе?

Первый шаг был самым тяжелым, следующий был легче. В конце концов Нардо, который дремал на плече у Скарлет, начал плакать. София повернулась, чтобы узнать, кто шумит, и открыла рот от изумления.

– Мама, это Скарлет! А вон Лиз.

Лиз остановилась в паре метров от нее и улыбнулась.

– Да, мы здесь уже давно и успели обустроиться. У нас рагу стоит на огне вон там. Вы голодны?

София покачала головой, а потом снова посмотрела на Скарлет и малыша.

– Боже, он так вырос. Можно я возьму его на руки?

Донья Евангелина поморщилась, словно бы проглотила кусок лимона, но София не обращала на нее внимания. Она опустилась на колени перед Скарлет и осторожно протянула руки к Нардо. Тот засунул большой палец в рот и начал заваливаться набок, потому что не вполне проснулся.

София поймала его и нежно обняла, прикрыв глаза.

Скарлет, вытаращившись от неожиданности, поспешила предупредить:

– Осторожно, он может описаться.

Все в комнате рассмеялись, и общее напряжение исчезло.

– Я совсем не голодна, – застенчиво заметила София, покачивая малыша. – Сначала поешь ты, Скарлет.

Позже вечером, когда в комнате уже потемнело, а ураган продолжал неистовствовать за стенами форта, Лиз уселась на полу, прислонившись спиной к стене и слушая, как Скарлет рассказывает истории при свете единственной свечи. Она решила, что не стоит удивляться тому, что донье Евангелине поручили разливать суп. Когда-то в прошлом она была молодой женой офицера, привыкшей управляться с солдатскими пайками. В любом случае, когда она и София стали помогать другим людям в комнате, чтобы всем было хорошо и уютно, никто не вспоминал о социальном статусе и происхождении этих людей.

Лиз чувствовала, что стена гордости, которую она возвела, дала трещину. Она могла лишь надеяться, что ее не придется снова укреплять. Она бы такое не пережила.

Она была здесь. Отец рассказал ему об этом, но Рафаэль хотел увидеть ее своими глазами.

Он стоял в дверях склада и смотрел на Лиз. Лучик утреннего солнца освещал ее лицо. Она спала в углу, словно принцесса из сказки, свернувшись калачиком и положив голову на мешок с кофейными зернами. Рафаэль хотел бы прилечь рядом и проспать неделю. Но он обещал отцу, что быстро проверит, все ли в порядке у женщин, а потом снова отправится в Кабильдо.

Снаружи все еще шел ленивый дождь, наполняя и без того вздувшийся от наводнения канал. К счастью, ночью ветер стих. Опасность того, что он будет швырять поваленные деревья и лодки на здания, миновала. Ему предстояло найти корм для скота, оставленного на попечении пастухов, которые сопровождали его от самого Беара, а также выполнять любые другие поручения, которые его отец посчитает важными.

Он задержался еще на несколько секунд, лаская взглядом линию подбородка Лиз, ее полные губы и длинные густые ресницы. Он бы и через сотню лет не устал от этого занятия.

– Она трудилась до изнеможения, бедняжка, как и твоя сестра. Они обе меня удивили.

Рафаэль повернулся и увидел мать, которая прислонилась к стене позади него. Она выглядела уставшей, но была настороже. Внезапно она сладко зевнула, и они рассмеялись.

– Ты меня тоже удивляешь, мама. – Он оперся плечом о дверной косяк. – Я рад, что ты и София помогаете другим. Лиз, Дейзи и Скарлет, по всей видимости, занимаются этим уже много недель.