Роберт Напп - Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история
В связи с чем возникает вопрос: случались или нет бунты легионеров? В «Анналах» историка Тацита (1.16–67) имеется большой рассказ о мятежниках в Паннонии, которые жаловались на жестокое обращение со стороны центурионов, на слишком маленькое жалованье (хотя Тацит указывал на два денария в день, что по тем временам считалось хорошей платой), частые и жестокие наказания, на бесконечные опасные военные экспедиции, на принудительное продление срока службы, на власти, отказывавшиеся предоставлять солдатам землю по окончании их службы. Здесь перечислялись основные трудности службы: боевые действия, тяжелые условия и строгая дисциплина. Источники редко упоминают о солдатских мятежах, хотя они случались, если появлялся сильный и волевой предводитель. Но важно иметь в виду, что чем дольше легионеры стояли лагерем в каком-то одном месте, тем менее трудной оказывалась их служба, хотя преимущества сохранялись в полном объеме. Вегеций (3.4) отмечал, что «безделье и роскошь» (разумеется, относительные!), к которым привыкали солдаты в местах постоянной дислокации, возмущали командиров, готовившихся к очередной военной кампании.
После окончания службы
Солдат, поступивший в армию в 20-летнем возрасте, мог отслужить положенный срок и выйти в отставку. Правда, он имел возможность продлить срок своей службы, и, судя по надписям, делали это многие. Но обычно после 20 лет службы, когда ему было около 40 лет, он мог прожить по меньшей мере еще несколько лет, о чем свидетельствуют надгробные надписи. Другими словами, одним из преимуществ военной службы становились почетное увольнение из армии и дальнейшая жизнь в статусе ветерана. Приблизительно половина оставшихся в живых легионеров таким образом получали от правительства империи особые льготы.
Увольнение из армии шло по трем категориям: почетная отставка, по болезни (что означало то же, но с учетом выслуги лет) и позорная отставка. Только уволенные по первым двум категориям получали вознаграждение, а также права и привилегии ветерана. Каждый год таковыми становились 6–7 тыс. воинов, всего их в какой-либо конкретный период насчитывалось 50–60 тыс. Существовали поселения исключительно для ветеранов, но их было не очень много, нашли около пятидесяти таких поселений, относившихся к первому столетию существования империи, затем их число постоянно уменьшалось; а в тот период для размещения всех уволенных из армии по привилигированным категориям требовалось не менее трехсот поселений.
Некоторые ветераны возвращались на родину, чаще всего это были уроженцы восточных провинций империи; другие поселялись недалеко от места последней службы – в основном в западных областях страны, остальные рассеивались по всей ее территории. Мы располагаем набором надписей, отражающих эту разбросанность. Были обнаружены Diplomata, бронзовые значки ветеранов, принадлежавшие пяти воинам одного легиона, по всей видимости располагавшегося на юге Италии в Пестуме. Хотя эти люди не относились ни к территориальному флоту, ни к территориальным легионерам, интересна их судьба. Эти пять значков были найдены в совершенно разных местах, весьма отдаленных друг от друга: в Кавале (Филиппи, Македония), Далододелции (Тракия), Помпеях (Италия, севернее Пестума), Агаиоле (Корсика) и Сламаке Славянском (Паннония, современная Хорватия), что подтверждает факт расселения ветеранов по всей империи. В то же время многие из этих людей оседали на постоянное житье в поселках (canabae), расположенных вблизи лагерей, где они проходили службу. Так поступил Валерий Пуденс: «Юпитеру Оптиму Максиму во здравие и безопасность императора Адриана. Ветераны и римские граждане, поселившиеся в canabae Пятого македонского легиона, посвятили это надгробие, когда Гай Валерий Пуденс, ветеран Пятого македонского легиона, и Марк Ульпий Леонтий были старшими магистратами жителей canabae, и Тусций Элиан был эдилом» (CIL 3.6166 = ILS 2474, Иглита, Румыния).
В целом к ветеранам относились с уважением. В момент увольнения они получали не только свои сбережения из войсковой кассы, накопленные за годы службы, но и специальную денежную премию; дополнительные средства им иногда выплачивал союз командиров среднего звания. Рядовой солдат, дослужившийся до звания центуриона, покидал армию с капиталом, достаточным для того, чтобы войти в состав местной городской элиты и быть избранным членом местного городского совета. Достаточно будет двух примеров. Один центурион, вернувшись в родной город в Македонии, занял там высокую должность: «В память Публия Муция, сына Квинта, из Валтина. Он был центурионом Шестого Железного легиона, потом главой магистрата Филиппи. Гай Муций Сцева, сын Гая, поставил этот монумент. Он сделал это во исполнение воли Гая Муция Сцевы, сына Квинта, из Фабии» (АЕ 2004.1335, Крениды, Греция).
Другой центурион возвратился после службы в родную Испанию: «Лаэта, его дочь, поставила этот монумент в память Гая Юлия Сцевы, сына Луция, из Серджии. Он был командиром кавалерии и центурионом в Четвертом легионе, затем стал главой магистрата» (CIL 2.16815, Мартос, Испания).
Конечно, рядовой получал при отставке меньше денег, но все равно по меркам тогдашнего времени он считался достаточно состоятельным человеком. Так, один ветеран, видимо не центурион и не младший начальник, из Фавенции в долине По, был старшим магистратом в городе, расположенном в Северной Африке, где он поселился после увольнения из армии: «Квинт Анней, сын Квинта, из Полы, уроженец Фавенты [Италия], покоится здесь, скончавшись в возрасте 53 лет после добродетельной жизни. Он был воином Пятого легиона, дважды удостоенным награды, затем старшим магистратом в Тубурнике [Северная Африка]. За ним ухаживает Квинт Аней Скапула. Привет тебе тоже [прохожий]!» (CIL 8.10605 = ILS 2249, Сиди Али Бен Кассем, Алжир).
Некоторые ветераны использовали накопленные средства для открытия своего дела: «Подземным богам и в вечную память Виталиния Феликса, ветерана Первого легиона Минервы, мудрого и честного торговца из Лиона, который торговал гончарными изделиями. Он прожил 59 лет 5 месяцев и 10 дней. Родился он во вторник, был посвящен в воины во вторник, стал ветераном во вторник и скончался тоже во вторник. Виталиний Фелиссим, его сын, и Юлия Нице, его жена, воздвигли этот монумент и освятили его» (CIL 13.1906 = ILS 7531, Лион, Франция).
Видимо, у Гентилия Виктора, оружейника, тоже были деньги на свое дело: «Посвящается здоровью и безопасности императора Комода и благополучному возвращению Двадцать второго Первородного легиона, верного и преданного. Гай Гентилий Виктор, ветеран, почетно уволенный из Двадцать второго Первородного легиона, верного и преданного, оружейник, наказал в своем завещании поставить этот монумент стоимостью в 2000 денариев» (CIL 13.6677 = ILS 2472, Майнц).
Естественно, кто-то неудачно вкладывал свои деньги или проматывал их, покупая продажных женщин и пьянствуя. Видимо, таким был Тит Циссоний: «Я, Тит Циссоний, сын Квинта, из Серджии, ветеран Первого Галицийского легиона. При жизни я много пил. Пейте и вы, кто еще жив! Публий Циссоний, сын Квинта, Серджия, его брат, поставил этот монумент» (CIL 3.293/6825 = ILS 2238, Ялвач, Турция).
Но основная часть ветеранов преуспевала.
К их финансовым преимуществам добавлялось множество всяких привилегий и освобождение от общественных повинностей. В одном документе времен императора Октавиана (32/31 г. до н. э.) указывается, что «…[ветераны] должны освобождаться [от уплаты налогов]». В другом источнике, относящемся к правлению Домициана, утверждается, что они «…освобождаются от всех общественных повинностей и налогов». Ветераны не платили сборы на строительство кораблей, их не могли назначать сборщиками государственных налогов. Но они обязывались платить налоги на наследство и имущество, а также некоторые специальные, в частности налог на ремонт дорог.
Также ветераны не должны были исполнять различные повинности. Это подтверждают только что процитированные документы: «…освобождаются от выполнения принудительных общественных работ» и «не назначаются против их желания на другие должности в городском совете, послом, суперинтендентом и налоговым откупщиком» (Октавиан) и «…должны быть полностью освобождены» (Домициан). Если у ветерана случались недоразумения с законом, суд тоже становился на его сторону. Подобно городским магистратам и другим важным местным чиновникам он освобождался от унизительных форм уголовного наказания и от приговора к каторжным работам (что практически приравнивалось к смертной казни).
Кроме того: «Преимущественное право ветеранов среди прочего имеет ту же привилегию при преступлениях, что в отношении наказаний они отличаются от остальных. И поэтому ветеран не приговаривается к (растерзанию) зверями и не подвергается палочным ударам» (Арий Менандр. Военное дело, 3 = Дигесты, 49.18.1).
Когда эти привилегии ветерана вступали в противоречие с его обязанностями или иммунитетом в связи с занимаемой им гражданской должностью, Ульпиан указывал, что привилегии ветерана сохранялись, даже если он становится членом совета: «Освобождение от (общественных) повинностей, предоставленное тем, кто с почетом был освобожден от воинской присяги, имеет силу и в тех общинах, в которых они живут. И оно остается в неприкосновенности, если кто-нибудь из них по своей воле взял на себя должность или повинность» (Ульпиан. Мнения, 3 = Дигесты, 49.18.2).
