Любовь на Рождество - Корнуолл Лесия

Иан направился к «покоям графа» — комнатам его отца. Как поступил бы на его месте отец? Энтони Марстон женился по любви, взял другую фамилию ради любимой женщины — шотландской красавицы, брак с которой мало что мог дать младшему сыну английского графа. Родители Иана страстно любили друг друга и вместе строили новую жизнь. Граф был безутешен, когда его жена умерла.

Сунув записку в карман, Иан повернул к лестнице. Он принял решение. Пора было поговорить с Пенелопой.

Глава 40

Алана возвращалась в свою комнату и чувствовала, как мучительно ноет сердце. Шагая по коридорам, она задумалась. Должен же быть какой-то выход. Она просто не может позволить себе любить человека, которого ей никак не заполучить.

Для этого она слишком рассудительна и умна. Скорее всего, она приняла за любовь какое-то другое чувство. Возможно, благодарность, ведь Иан спас ее, рядом с ним она почувствовала себя в безопасности. С другой стороны, то же чувство защищенности она испытывала рядом с Алеком, однако это было совсем не то. Алек не заставлял ее сердце биться сильнее, когда входил в комнату. В сущности, спасти ее мог любой, кто наткнулся на нее во время метели, разве не так? Но почему-то она знала, что этот человек — не просто первый встречный, не просто случайный спаситель, причем знала с того самого момента, как проснулась в коттедже и увидела — Иана присевшим у очага, а потом — завернувшимся, словно в килт, в ее плащ.

Может, все дело в восхищении. Иан — прекрасный, благородный лэрд, он старается помогать своим товарищам по клану всем, чем только может. Но таких людей сколько угодно — сотни, а может, и тысячи. Однако у Аланы вовсе не кружилась голова в присутствии друга ее отца, лэрда Мелроуза, которого весь клан уважал за доброту. Ее восхищение Ианом было совсем другим. Оно возникало, стоило ему просто взглянуть на нее — как будто она совершенство, не такая, как все, не просто вторая дочь в семье, тень своих сестер, а первая и лучшая во всем.

Алана всей душой любила свой клан, своих сестер и брата, мать и тетю.

Но только Иан вызывал у нее головокружение, только рядом с ним она задыхалась от волнения. И изнывала от желания прикоснуться к нему, поцеловать его.

Однако он принадлежит Пенелопе и вскоре станет ее мужем. Алана зажмурилась.

Она была потрясена, когда узнала, что Меган сбежала, наотрез отказалась выйти за лорда Мерридью, не побоялась ни скандала, ни позора, ни гнева семьи и вышла за человека, с которым была едва знакома. В то время Алана не понимала ее. А теперь ей все стало ясно. Меган влюбилась. Мама не права: без любви титулы и состояние ничего не значат. Но Деворгилла выросла в семье бедного шотландца и не имела ничего, кроме своей красоты и надежд. Она вышла замуж за графа, лишь бы ее дочери не знали никаких лишений, не боялись нужды и голода, так хорошо знакомых ей. По мнению Деворгиллы, любой английский лорд намного превосходил шотландского.

Только теперь Алана наконец разобралась в своих чувствах. Это была не благодарность, не восхищение и даже не уважение, а любовь. Она любит Иана Макгилливрея. Алана прижала ладонь к груди, в которой торопливо стучало сердце. Если это и правда любовь, значит, любить очень больно.

Она задумалась о своем обручении. Испытала бы она такой же трепет, если бы Мерридью поцеловал ее или коснулся ее руки? С трудом сглотнув, она поняла: нет, ничего подобного. И чтобы вытерпеть его прикосновения, она была бы вынуждена закрывать глаза и вспоминать Иана.

Она подошла к окну. Мороз расписал стекло узорами, как на фате невесты. Ее фата скроет сожаления и явное нежелание встать вместе с Мерридью перед алтарем. Ее сердце останется холодным, как этот снег. Как бы ей хотелось… Мысль прервалась.

Ей хотелось бы, чтобы ее жизнь сложилась иначе, вот и все. Потрясение и ярость матери нетрудно себе представить. Отказавшись выйти за Мерридью, она разочарует множество людей — возможно, даже самого Мерридью.

Но Иана ей все-таки не заполучить. Он обручен с Пенелопой. Его клан, его родные, его арендаторы в Англии рассчитывают на этот брак, счастливый союз их лэрда и безупречной леди.

Алана подышала на оконное стекло, потерла его пальцем и отогрела крошечный кружок в морозной вуали. И выглянула в нее на белую от снега пустошь, над которой выл ветер.

В Крейглите она пробыла слишком долго. И лишь теперь поняла, что ее удерживают здесь не снег и не ноющее колено, а Иан.

Но теперь пришло время покинуть замок.

Глава 41

Иан вошел в гостиную, примыкающую к спальне его отца. В этой комнате ничего не изменилось с тех пор, как почти десять лет назад умер его отец. Мебель здесь была английской, подобающей джентльмену, солидной и богатой, книги — научными трудами по английской истории, земледелию и политике. Иан по-думал, что ему давно следовало бы прочитать их. Хрустальный графин стоял на элегантном столике у окна, рядом со стаканами, в ожидании, когда их наполнят бренди, который лорд Энтони предпочитал всем прочим спиртным напиткам.

Эта комната, в которой царил истинно английский комфорт, была неотъемлемой частью крыла, пристроенного к замку после того, как родители Иана поженились. Комнаты его матери располагались по другую сторону холла, в шотландском замке XIV века. Там же, где и комната самого Иана. Сейчас Пенелопа, Элизабет и Марджори занимали комнаты в новом, «английском» крыле, обставленном английской мебелью.

Иан задумался о том, почему Пенелопа позвала его именно сюда. Возможно, она решила преподать ему урок, показать, какую жизнь надлежит вести английскому графу в отличие от шотландского. Комната самого Иана была завалена книгами и счетами, но не поражала роскошью обстановки, а вещи он предпочитал хранить в сундуке, где раньше держал доспехи кто-то из его давних шотландских предков. Это нравилось Иану, свое шотландское наследие он предпочитал английскому, но понимал, что рано или поздно положение изменится. Ему придется найти способ примирить обе своих стороны.

Дверь в спальню была приоткрыта.

— Пенелопа! — позвал он.

— Я здесь, — откликнулась она, и он прошел по комнате, бесшумно ступая по толстому ворсу много-цветного турецкого ковра.

Открыв дверь спальни, он застыл. На кровати его отца лежала Пенелопа. Ее светлые волосы были распущены и разметались по подушкам с вышитыми монограммами, щеки разрумянились. Пенелопа села, и атласное голубое покрывало сползло с ее атласных белых, совершенно обнаженных плеч.

Иан огляделся и заметил, что свою одежду она бросила в кресло по другую сторону кровати. Страх сковал его горло. Он снова посмотрел на Пенелопу, и она призывно протянула руку.

— Идите ко мне, — томным, мурлыкающим голосом позвала она. Но ее улыбка не отражалась в глазах: они остались холодными, как сапфиры. — Я подумала, может, вы захотите развернуть свой рождественский сюрприз за несколько дней до праздника.

Иан застыл на месте. Покрывало сползло еще ниже, обнажая ее грудь. На щеках Пенелопы проступили красные пятна. Она с вызовом вскинула подбородок. На влюбленную женщину она ничуть не походила — скорее казалось, что она прилагает все старания, чтобы добиться своего.

— Вам помочь развернуть его? — спросила она.

Он отвел глаза.

— Пенелопа… — начал он.

— Поговорить можно и потом, — резковатым тоном перебила она, и в ее голосе он различил отчаяние и гнев, но никаких признаков любви или вожделения. Заглянув в ее глаза, он прочел в них свирепую решимость. От этого зрелища у него перехватило дыхание, но совсем не так, как рассчитывала она.

— Нет, Пенелопа, — заявил он. — Я ухожу. Я пришел сюда, чтобы сказать вам, что не сделаю вам предложения и не женюсь на вас.

Блеск ее глаз стал еще холодней. Схватив покрывало, она прикрыла грудь.

— Из-за нее, да? — спросила она.

Выяснять, кого она имеет в виду, было незачем. Иан бесстрастно взглянул ей в глаза.

— Из-за нас двоих, и больше ни из-за кого. Дело в том, что мы с вами не пара.