Сари Лухтанен - Нимфы
– Это что-то заразное? – спросила Диди, не понимая, чего ей бояться. Она никогда не слышала, чтобы парень умирал в постели с девушкой.
– Конечно же нет, – успокоила Элина. – А тому, что говорит Кати, можно верить. Подожди немного, я сделаю анализ. Потом поедем домой.
– Мама, – остановила дочь Элину, – у меня сегодня ничего нет. Ни одного синяка.
Элина облегченно улыбнулась, однако напряжение не сходило с ее лица.
– Но это же хорошо.
– Но синяки появились у Йоханнеса, когда мы…
– Не думай об этом, – успокоила Элина свою дочь. – Подожди минутку.
Женщина выскользнула в другую комнату и сделала глубокий вдох. Она поместила взятую кровь в центрифугу и подождала, когда измерение плазмы будет готово. Нажав на кнопку, Элина взяла напечатанный на листке результат и пробежала его глазами. Уровень альбумина… Все было так, как и должно было быть, вернее, она увидела именно то, чего боялась. Элина сунула листок в уничтожитель для бумаг, бросила образцы крови в мусорное ведро и вернулась к Диди.
– Все хорошо. Пойдем.
Глава 5
«Все плохо», – девушка смотрела на пламя, и сердце ее сжималось. Старые фотографии с ее изображением съеживались, детские годы сгорали – огонь проглатывал их один за другим, старые школьные дневники пеплом поднимались в воздух. «Пусть себе горят», – Диди даже обрадовалась на мгновение, так как ее отметки за учебу оставляли желать лучшего. Жар разгоревшегося костра стал невыносимым, и Диди отошла на пару шагов назад. Огонь лизал мамины папки, документы, альбомы с фотографиями, набрасывался на бумаги и плавил корпус компьютера. Ночь наполнилась светящимися красными искрами, они были словно горящие бабочки, которые взлетали в воздух и потухали в темноте.
Диди убежала бы дальше, если бы не Кати, стоящая у нее за спиной. Женщина смотрела на нее, слегка улыбаясь, потом взяла зажигалку и засунула ее в карман узких, отлично сидящих черных брюк. Она оттолкнула ногой бутылку средства для розжига, как будто каждый день уничтожала в огне документы, и решительным шагом направилась в дом. Вторая незнакомая женщина, в поведении которой была доля сочувствия, пожала плечами, давая понять, что ничего не поделаешь.
Диди присмотрелась к ним внимательнее. Кати выглядела холодной и бесчувственной, но женщина, представившаяся Надей, казалась мягче. Ее голос был тихим, а светлое шифоновое платье легким как перышко. Длинные темно-русые волосы обрамляли овальное лицо и подчеркивали большие карие глаза. Когда они встретились, Диди захотелось сбежать, но прикосновение красивых пальцев Нади, легкое и крепкое одновременно, удивительным образом успокоило ее. По крайней мере, на минуту.
Диди посмотрела на стоявшую рядом маму, бледную словно полотно. Никто из них не мог вымолвить ни слова. С того момента, как две странные женщины пришли к ним, мама стала нерешительной. «Почему она не пытается прекратить этот кошмар?» – Диди испытующе посмотрела на мать, когда та, наконец, оторвала взгляд от бушующего пламени. Их взгляды на мгновение встретились, и Элина снова уставилась на огонь. Она покачала головой, как будто не хотела верить в происходящее.
– Диди! Элина! – Кати махнула им, зовя внутрь.
Диди хотела запротестовать, но мама, схватив ее за руку, повела в гостиную. Девушка удивлялась, как ее непреклонная мать так легко поддавалась приказам совершенно незнакомых людей.
Кати кивнула Элине, и та опустилась на диван, призывая присесть и Диди. Потом она, наклонив голову, спрятала лицо в ладонях.
– Кати и Надя пришли помочь нам, – еле слышным голосом произнесла она.
– Зачем? – Диди не понимала, почему они сожгли все самое важное.
Надя поставила на журнальный столик прямоугольную коробочку и достала оттуда шприц.
– Тебе пока сложно понять, – спокойным тоном сказала Надя, – но мы действительно пришли для того, чтобы помочь тебе. Кати и я. И твоя мама.
Диди взглянула на Элину. Девушка еще меньше понимала происходящее и хотела, чтобы мама что-то сказала, но та сидела молча и сжимала в ладонях какую-то подвеску. Диди стало страшно.
Кати не теряла времени даром. Она выносила из комнат вещи, которые, по ее мнению, нужно было сжечь. Женщина явно наслаждалась тем, что делала.
– Это же наши вещи, – закричала Диди. – Их нельзя брать! Какого черта вы тут командуете?
– Элина, скажи Диди, что ей не стоит беспокоиться, – произнесла Надя, мягко касаясь руки Элины.
Кати, взглянув в их сторону, на минуту прекратила свое занятие.
– Все случилось удивительно быстро, но ведь ты всегда ждала этого, – сказала Кати Элине. – И ты знаешь, что это неизбежно.
Затем внимание Кати приковали рисунки Диди с изображением эльфов, сделанные ею в пять лет. Мама их так полюбила, что вставила в рамки и повесила на стену. Когда Диди стала старше, они ей ужасно не нравились и она хотела выбросить их.
– Мама, ну скажи что-нибудь, – произнесла Диди. – Скажи, что они мои.
Элина только кивнула Кати, потом раскрыла свои ладони и посмотрела на лежащую в них подвеску. Она была серебряной и тяжелой, с тремя дубовыми листочками. Элина взялась за старый кожаный шнурок, надела его на шею и опустила подвеску на грудь. Затем взяла дочь за руку.
– Диди… – какое-то время Элина не могла вымолвить и слова, казалось, ей было тяжело дышать. – Диди, с того самого момента, как ты появилась у меня, я знала, что мне придется отказаться от тебя. Настал миг, когда тебе нужно оставить все прошлое. Дом и друзей. И даже меня. Кати и Надя пришли за тобой, и ты должна идти с ними.
Непреклонность голоса матери ножом полоснула по сердцу.
– Пошли вы в задницу! Никуда я не пойду. Я…
Надя, в стороне готовившая укол, приблизилась к Диди и одним движением воткнула иглу в ее плечо, быстро выдавив содержимое шприца. Девушка не верила своим глазам, понемногу ее сознание стало мутнеть.
– Мама? – попыталась спросить Диди и обеспокоенно взглянула на Надю и Кати.
– Помни, что я люблю тебя, – ответила Элина, и голос ее прозвучал как эхо в лесу. – Не забывай этого!
Глаза Диди закрылись, и она уже не узнала, что Элина держала ее на руках и ласково гладила по рыжим волосам.
Глава 6
Двое мужчин поднимались по лестнице полицейского участка. Один из них, который был старше и полнее, дышал тяжело, но глаза его горели от воодушевления. Потертая поплиновая куртка комиссара Харью была настолько знакома дежурному, что он не обратил на него никакого внимания. Второго молодого полицейского он тоже не удостоил взглядом, так как тот всегда держал в руке банку колы, а толерантный дежурный считал подобное поведение неприличным для служителя закона. Длинные черные волосы, джинсы, ремень с тяжелой пряжкой и кожаная куртка делали Ханнулу похожим на рок-певца, а его темные брови и прямой нос волновали многих молодых женщин-полицейских.
Коллеги вошли в кабинет, и Харью разложил документы на заваленном бумагами столе.
– Лет тридцать прошло с тех пор, когда я впервые увидел эту фотографию, – он поманил Ханнулу поближе. – Это мужчина, умерший в Болгарии в семидесятых годах. В девяностых был еще один в Португалии, и теперь вот здесь, восемь дней назад. Так как парень молодой, то может показаться, что дело следует отдать медикам, а не следователям.
Харью кругами ходил по кабинету. Ему едва удавалось держать себя в руках, а прохладное отношение Ханнулы еще больше заводило его. Известие о новом происшествии пронзило полицейского будто током, и он был взвинчен и напряжен. Харью схватил фотографию, чтобы привлечь внимание Ханнулы.
– Когда я учился, это дело всегда приводили в качестве примера. Я был молодой, но та история застряла вот здесь. – Харью указал пальцем на седеющий висок. – У каждого есть случай, который невозможно забыть. У меня как раз этот. Нераскрытое дело, которым занималась международная полиция. Трое полицейских погибли во время расследования. Одну женщину задержали, но она исчезла, как иголка в стогу сена.
Поставив банку с колой на стол и поднеся фотографию к глазам, Ханнула внимательно ее изучил, но ничего не успел спросить, как Харью продолжил свой отчет:
– Европол, второе дело осталось открытым. Местный следователь погиб во время расследования. И новый случай здесь. Произошел неделю назад. Причина смерти неизвестна. По-моему, вопрос не медицинский. – Харью выдержал многозначительную паузу и снова приложил палец к виску. – Это продолжение истории, которого я ждал тридцать лет.
Ханнула придвинул последнюю фотографию. На ней был запечатлен молодой человек, для трупа слишком хорошо выглядевший. Следователь не понимал воодушевления Харью, но знал – старик редко ошибался.
– Ну что, возьмем дело у местных полицейских на себя? – спросил Ханнула.
– Местные этим не занимаются, – буркнул Харью, вручая папку документов молодому коллеге. – Хейкки, мы берем на себя дело, которого нет.
