Титью Лекок - Три стервы
Они болтали о какой-то ерунде – легко и небрежно. Искренне радовались непритязательным шуткам и примитивным каламбурам. Говорили, смеялись, выражались вежливо и культурно и, что хуже всего, получали от этого удовольствие. Взрывы смеха не были натянутыми. Даже Блестер… Со своего наблюдательного пункта Эма видела, как он непринужденно движется в самом сердце этой нормальности, которую она так долго и усердно отвергала, что сейчас даже не способна имитировать ее, притворяться среди нормальных своей. Она следила за их естественной жестикуляцией, за тем, как они выполняют правила, установленные для упрощения взаимодействия людей в обществе, и постепенно ее охватывал иррациональный ужас. Сердце ее стучало все сильнее, а в мозгу крепла мысль, что она медленно, но верно движется к маргинализации.
Она вытерла о джинсы вспотевшие ладони.
Она же подруга Габриэль д’Эстре, знаменитой любовницы Генриха IV, недавно перевоплотившейся в потаскуху самого низкого пошиба. В такой ситуации, возможно, не так уж удивительно, что она не может найти себе работу, не может зацепиться за нормальные вещи вроде постоянного трудового договора.
Она прислушалась к окружающим, чтобы понять, как им удается:
Болтать о культуре, как если бы это не был вопрос жизни и смерти.
С наслаждением переливать из пустого в порожнее.
Считать себя умными, довольствуясь лишь видимостью.
Интернет – потрясающее средство коммуникации, но люди в больших городах ужасно одиноки, это неоспоримо.
Рассуждать обо всем, не вдумываясь в суть.
Телевидение оглупляет детей. Своим я его смотреть запрещаю. Я сейчас работаю над новой рекламной кампанией коки – ну, ты знаешь, той, где белые медведи, – в общем, я редко бываю дома, но няне я четко и однозначно заявил: никакого телевизора.
В размышлениях не выходить за рамки собственной социальной группы.
Я участвовала в мероприятии нашего квартала в поддержку малышки Макутумы. Кто спорит, нельзя приютить все горе мира, но она заслужила свои документы, она такая славная.
Не задумываться о том, что наши желания программируются сверху, чтобы обеспечить нашу постоянную потребительскую неудовлетворенность.
Прощу прощения, девушки, где вы покупали свои платья? Я хочу как раз такого типа!
Трепаться о чем попало и ничего ни в чем не понимать.
Становится все жарче. Настоящее лето. Или плохая экология. Загрязнение среды – это ужасно. Слушайте, я прикупила распылитель минеральной воды – хотите попробовать?
Эти люди ни в чем не сомневаются.
Мир для них прост, как огурец, потому что просты их представления о нем. Царство однозначности.
Антуан был прав.
Он сделал верный выбор.
Отныне она будет стремиться именно к этому. Только этого хотеть.
Плейлист:
Даниэль Балавуан – La vie ne m’apprend rien
The Presets – My People
I Am un Chien!! – Grunge
Глава 9
Персона и девушка
Наплевав на давящий зной, Фред расхаживал по гостиной, время от времени как бы случайно бросая беглый взгляд через плечо на компьютер. Этот черный пластмассовый ящик, нашпигованный электроникой, никогда раньше не казался ему таким враждебным. Он вышагивал по квартире, раздираемый противоречивыми чувствами: желанием зайти на Майспейс и отвращением. Что он должен сделать? Единственно возможным решением казался ему Эмин совет написать текст и объяснить всем, что он хочет, чтобы его оставили в покое. Фред остановился перед книжными полками и вздохнул. Пора сделать это. Он тянул уже больше недели. Сегодня или никогда, почувствовал он. Сегодня он расставит все точки над i. Фред был на грани нервного срыва. Или он напишет этот текст, или вышвырнет комп в окно. Но для начала нужно было придать себе храбрости с помощью несквика. Он двинулся на кухню, потом, неся кружку, словно боевое оружие, сел к компьютеру.
Несмотря на боль в животе, он проглотил какао единым духом. Живот реагировал на муки совести из-за отказа от воскресного обеда у родителей. “Я устал, похоже, подхватил какой-то вирус”. Но он прекрасно знал, что это за вирус. Страх схлопотать головомойку от брата. Фред не общался с Антуаном после сцены в ресторане и не имел ни малейшего желания столкнуться с ним за родительской ритуальной курицей. Захочет Антуан все выложить родителям – флаг ему в руки. Но не может быть и речи о том, чтобы Фреду пришлось еще раз пережить такое унижение вживую. Ситуация получалась простая и одновременно невыносимая. Встреча с Антуаном предполагала один из двух исходов. Либо он, как всегда, стерпит вечные придирки и колкости брата, что при сегодняшнем положении дел немыслимо: даже Фред не сможет промолчать. Либо он раскроет рот и поссорится со старшим братом, чего до сих пор никогда не делал и на что пока не способен. Таким образом, решение формулировалось само собой: он не должен встречаться с Антуаном.
Почему он сломался именно в этот раз? Конечно, Антуан зашел слишком далеко. Тем не менее в другое время Фред молча проглотил бы все. Но это случилось как раз тогда, когда благодаря общению со Стервами он обрел некоторую уверенность в себе и когда присутствие при Эминых скандалах открыло ему, что срывы порой случаются у всех. Он всерьез злился на старшего брата, и это было нечто для него новое. Да, Антуан вечно третировал его, публично унижал при любом удобном случае, а он, Фред, соглашался с таким раскладом, считая это компенсацией за свое привилегированное положение в семье, – пусть он и занимал его вопреки собственному желанию. Но сейчас он был зол на Антуана, действительно зол. Чаша переполнилась. Фред сердился на брата за то, что тот ни с того ни с сего унизил его, но еще больше его возмущало, что Антуан обозвал Эму буйнопомешанной. Несколько дней назад Эма спросила, не сумасшедшая ли она, и вопрос свидетельствовал о том, что слова Антуана сильно подействовали на нее. И с Фредовой точки зрения это было неприемлемо. Использовать Эмину душевную травму, такую вещь, как изнасилование, обратить это против нее казалось Фреду поступком однозначно омерзительным. Может, Антуан и жалел Эму, но это никак не помешало ему жестоко оскорбить ее.
Фред даже не заметил, как встал из-за стола и начал снова ходить взад-вперед по гостиной. Тридцатиградусная жара не останавливала его. Когда он думал об Антуане, ему требовалось движение. Возможно, впервые в жизни Фред был в ярости. Кипел от гнева. Он даже был почти уверен, что, возникни сейчас перед ним Антуан, он смог бы его ударить. Размахнуться и изо всех сил двинуть кулаком в рожу родному брату. Фред помотал головой. Сейчас его дожидалось решение совсем другой проблемы.
Фред вернулся к столу и открыл Майспейс. В последнее время он нашел несколько опций, которые помогали немного уменьшить дискомфорт. Так, активировав одну из них, он скрыл свое присутствие в сети. Потом блокировал функцию автоматического просмотра комментариев. Они больше не могли появиться на странице без его согласия. Естественно, он отклонял все, не глядя. Он также усвоил, что не должен никогда и ни за что читать отправляемые ему сообщения, иначе отправителю это станет известно. Однако пришло время принять серьезные меры.
На несколько секунд он застыл в нерешительности перед рубрикой “Кто я”, которую до сих пор не заполнял. Потом стал набирать:
Кто я?.. Некто, кому хочется лишь, чтобы его оставили в покое. Некто, не ищущий никакого признания – ни творческого, ни социального. Потому что ваше признание ничего не стоит. Некто стремящийся к спокойствию и самой полной анонимности. Некто, кто хотел бы, чтобы о нем хоть на время забыли. Некто не обязанный отвечать на ваши послания. Некто не собирающийся благодарить вас за комплименты и лестные отзывы. Некто не считающий, что жизнь прекрасна, а мир чудесен. Некто предпочитающий свое одиночество вашим фальшивым отношениям. Некто, чья жизнь не представляет интереса. Некто не желающий входить в ваше сообщество. Некто, кого предпочтительно игнорировать. Некто знающий, что его пребывание здесь не имеет никакого смысла. И иногда опасающийся, что эта бесполезность вот-вот раздавит его. Некто прозрачный. Пропускающий свет. Не желающий даже отражаться в ваших взглядах. Некто, кто однажды умрет и о ком никто не вспомнит. Некто такой же, как вы. То есть никто. Или Персона.
Даже не перечитав написанное, Фред нажал на OK и выложил в сеть свое короткое объяснение. Оно оказалось гораздо более человеконенавистническим, чем он рассчитывал, но не страшно… Все это выскочило само собой. Следуя тому же принципу – не перечитывать, – он, кстати, создавал тексты, перед которыми публика застывала в экстазе. В конце концов, все они представляли собой лишь вереницу вопросов на единственную тему: ради чего реально стоит вставать с постели по утрам. Из тех простых вещей, о которых люди избегают задумываться.
