Даниэла Стил - С первого взгляда
Когда Блейк увидел ее, в его глазах вспыхнула радость, а на дедушку с бабушкой он поглядел с опаской. Он ведь никогда раньше их не видел, они были для него совершенно чужие люди. Социальная работница рассказала сестре Анне, что произошло и почему все приехали сюда, сестра Анна поглядела на Тимми с глубоким сочувствием и обняла ее. Ей ли не знать, какая мука для Тимми расстаться с Блейком, и как ей ни хотелось избавить ее от страданий, ничего уже было не изменить. Тимми придется пережить потерю еще одного любимого существа и жить дальше. Такова судьба.
Когда Блейк увидел, что одна из сестер собирает его вещи, он вдруг забеспокоился. Посмотрел с тревогой на Тимми, словно просил объяснить, что происходит, и она стала рассказывать ему, как рассказала бы любому другому ребенку, что эти люди – его родные бабушка и дедушка, они приехали, чтобы забрать его из приюта и увезти к себе домой. Он затряс головой, его глаза налились слезами, он бросился к Тимми в объятия. Такое случилось в первый раз, и она почувствовала, что силы ее на исходе. Едва сдерживая рыдания, она прижала мальчика к себе. Нет, она не имеет права дать себе волю, она должна держаться ради него. И она стала говорить ему, что он полетит на самолете вместе с бабушкой и дедушкой и будет жить с ними в Чикаго, его ждет столько удивительного и интересного. Бабушка и дедушка тоже плакали, они что-то говорили ему, пытались успокоить. Оба понимали, какая сейчас трудная минута и что тяжелее всех приходится Блейку. Они чувствовали себя чуть ли не чудовищами, потому что вот так неожиданно ворвались в жизнь внука, но им очень хотелось привезти его к себе домой. Наверное, судья был прав, думала Тимми, глядя на них, они очень хорошие люди, но когда Блейк вцепился в нее и громко заплакал, ей захотелось умереть. Она с нежностью прижимала его к себе и всеми силами старалась успокоить.
И вот настала страшная минута, когда пора было ехать в аэропорт. Блейк плакал навзрыд, а когда все подошли к двери приюта Святой Цецилии, он вцепился в руку Тимми, повернулся к бабушке и дедушке и крикнул им в лицо: «Нет!» Это было первое слово, которое он произнес за все время, что пробыл в приюте, и, услышав его, Тимми опустилась возле него на колени, крепко прижала к себе и стала успокаивать, хотя и он, и она плакали.
– Все хорошо, Блейк, все просто замечательно. Тебе там очень понравится, я тебе обещаю. Они тебя любят и будут очень о тебе заботиться. Я тоже тебя люблю, но тебе нужно ехать с ними. Тебя ждет счастливая, замечательная жизнь.
Он стал кричать: «Нет, нет, нет, нет…» – безостановочно плача, и наконец дедушка взял его на руки и вынес из двери.
– Простите, – прошептал он, виновато глядя на Тимми.
– Да, Блейк, я люблю тебя! – крикнула ему вслед Тимми, зная, что все это постепенно изгладится из его памяти, но не все ли равно? Он будет жить нормальной, хорошей жизнью, и незачем ему помнить женщину, которая несколько дней дарила ему свою любовь и нежность. А вот она никогда не забудет эту душераздирающую сцену прощания.
Она еще долго оставалась в приюте Святой Цецилии в кабинете сестры Анны, плакала, обнимая ее и тоскуя о ребенке, который должен был стать ее сыном и которого она никогда больше не увидит. Она-то думала, что его послал ей Марк. А он выскользнул и из ее рук, и из ее сердца, как когда-то выскользнул Марк. Видно, не судьба ей быть матерью Блейка, да и вообще никогда не быть матерью. Когда она наконец вернулась к себе домой, у нее было такое чувство, будто она заново пережила смерть Марка. Что может быть страшнее смерти ребенка? И не важно, родной это сын или нет. Какой-то краткий миг своей жизни она его любила.
Всю дорогу, пока Тимми ехала домой, перед ее глазами стояло его худенькое личико, в котором было столько сходства и с ней, и с Марком. Она молилась Господу, чтобы он защитил Блейка и послал ему счастья, молилась о своем покойном сыне, хотя вообще молилась не часто. Когда Блейка уносили и он глядел на нее своими огромными зелеными глазами, прося ее защитить его, а она ничего не могла сделать, какая-то часть ее существа умерла, она это чувствовала. Всю ночь до утра Тимми лежала без сна в постели и плакала. На работу она смогла приехать только через два дня.
Ее адвокат рассказал обо всем Дэвиду и Джейд, и они ни о чем не стали ее спрашивать, когда она наконец появилась в офисе. Она бы не вынесла расспросов. Теперь ей предстояло прожить все годы до конца жизни без Блейка.
Глава 11
Всю неделю, пока шли последние приготовления к их турне, Тимми с трудом заставляла себя говорить и была похожа на привидение. Джейд и Дэвид очень тревожились за нее, но ни словом не напоминали о том, что случилось. Сестра Анна несколько раз звонила Джейд, спрашивала, как Тимми, она понимала, что ее душа опустошена. Она распахнула свое сердце перед Блейком и впустила его туда, а когда мальчика из него вырвали, то оказалось, что вырвали вместе с сердцем. Оно истекало и истекало кровью, но не издало ни единого стона. Для женщины, прожившей такую трудную жизнь, эта потеря в длинной череде всех остальных оказалась гораздо более мучительной, чем это могли себе представить другие. За все оставшиеся до отъезда дни Тимми ни разу не побывала в приюте Святой Цецилии. Пока ей это было не по силам. Сестра Анна ее хорошо понимала.
В Нью-Йорк они вылетели ровно через неделю после слушания в суде. Тимми была рада, что на какое-то время уедет из города. Презентация коллекции в Нью-Йорке прошла с большим успехом, и они полетели в Милан. А потом в назначенный срок прибыли в Париж, и здесь, в первый раз за все это время, Тимми чуть-чуть оживилась. Джейд и Дэвид вздохнули с облегчением.
Когда они приземлялись в аэропорту Шарль-де-Голль, Тимми как бы невзначай заговорила о Жан-Шарле Вернье. Она думала о нем все время, что они летели. Господи, какая глупость, что она назвала его имя Джейд. После того как она потеряла Блейка, все остальное в жизни утратило для нее смысл. Да, она еще долго не придет в себя.
– Помнишь врача, которого мы включили в список гостей? – спросила Тимми, глядя пустыми глазами в иллюминатор бегущего по летному полю самолета.
– Того, кто выхаживал тебя после операции? – Тимми кивнула. – И что он? Отказался? Вычеркнуть его из списка?
Джейд должна была следить за всем вплоть до самых последних мелочей, а все они, долетев до Парижа, уже порядком устали и сильно переволновались, хотя в Милане показ прошел с таким же успехом, как и в Нью-Йорке.
– Нет, он придет. – Тимми замялась, потом все же сказала: – Он разводится с женой.
Больше она не добавила ни слова, но Джейд в изумлении поглядела на нее.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – Джейд даже растерялась. – Он тебе нравится?
– Он был очень внимателен ко мне, когда у меня воспалился аппендикс в Париже. И – да, он мне нравится. Но это совсем не то, что ты подумала. Я совершенно счастлива одна. А он, я думаю, еще долго не сможет прийти в себя после распада семьи.
Как и она после потери Блейка. Сейчас она жила с таким чувством, будто получила смертельную рану и изо всех сил зажимает ее руками, чтобы не хлестала кровь. И все же ей было интересно, как он, Жан-Шарль?
– Послушай, Тимми, а ведь этот врач тебе и в самом деле нравится.
Джейд улыбнулась – любопытно, как долго на этот раз Тимми проживет в «фазе Снежной королевы»? Она могла задерживаться в ней надолго и иногда задерживалась в полной уверенности, что никогда больше никаких отношений с мужчинами у нее не будет. И сейчас она неколебимо стояла на этой позиции. Однако со временем обязательно ее меняла.
– Я сказала ему, что мы сегодня прилетаем в Париж. Он меня спрашивал. Интересно, позвонит он или нет?
Она с опаской взглянула на Джейд, выговорив эти слова. «Так-так-так», – подумала Джейд, встрепенувшись. Да и как тут было не встрепенуться – уж очень неожиданные нотки она уловила в голосе Тимми, когда та заговорила о французском докторе. Слава Богу, ее заинтересовало что-то относящееся к нормальной жизни, ведь до сих пор она только и делала, что оплакивала потерянного ребенка.
– Может быть, и позвонит, – уклончиво отозвалась Джейд и тут же решила, что надо предостеречь Тимми. – Ты, Тимми, вообще-то поосторожней с женатыми мужчинами. Они могут сколько угодно говорить, что разводятся, но проходят годы, а они так и не стукнут палец о палец.
Она очень болезненно реагировала на всякое упоминание о женатых мужчинах, уж слишком горький опыт приобрела за время долгого романа с одним из них, у нее это был пунктик. Тимми молча кивнула. Ее ничуть не волновало, как поступит Жан-Шарль, ведь между ними ничего нет, и настроена она ничуть не романтически.
– Я не собираюсь с ним встречаться. Он просто придет к нам на ужин, – уклончиво сказала Тимми, решив про себя, что, если он позвонит ей до того дня, на который назначен ужин, то, значит, она ему небезразлична, а если не позвонит, то, стало быть, нет. Ладно, поживем – увидим. И сразу после операции, и все те дни, что она оправлялась после нее, между ними не было ничего и отдаленно похожего на флирт, ей просто нравилось разговаривать с доктором Вернье. Он почему-то внушал ей доверие, и возле него она чувствовала, что ей ничто не грозит.
