Даниэла Стил - С первого взгляда
– Хорошо, что сказали.
Что ж, Тимми одинокая женщина, и к тому же гораздо старше большинства супружеских пар, которые усыновляют детей или берут на патронатное воспитание, хотя может обеспечить мальчику сказочное благополучие.
– Вы знаете что-нибудь о бабушке с дедушкой? – спросила Тимми, холодея от ужаса. Она чувствовала себя так, будто у нее отнимают ее родного ребенка. Она и считала его родным.
– Дедушка – врач, работает в одном из пригородов Чикаго, она домашняя хозяйка. У них еще трое детей, все учатся в университетах, кажется, мальчик и две девочки-близняшки. Ему сорок шесть лет, ей сорок два. Судя по всему, вполне приличные люди, а мать Блейка – паршивая овца. Больше мне ничего не известно. Да, еще социальный работник сказала, что трое их детей учатся в Новой Англии, в университетах Лиги плюща. Мальчик, по-моему, в Гарварде, а девочки-близняшки одна в Стэнфорде, другая в Йеле.
– Молодцы ребятишки, – пролепетала Тимми. Такого ужаса, как сейчас, она не испытывала еще никогда в жизни.
– Борьба предстоит серьезная, – деликатно сказала сестра Анна, сожалея, что приходится это говорить. Им с Тимми оставалось только надеяться, что, каков бы ни был исход этой борьбы, он принесет благо Блейку. Его дед и бабушка были людьми, от которых не так-то легко отмахнуться. Она волновалась за Тимми.
Тимми провела выходные словно в тумане. После обеда она приехала в приют и пробыла до самого вечера с Блейком. За ужином он не вставал возле ее стула, но несколько раз высовывал из-под стола голову и улыбался ей. Она кормила его с ложки фрикадельками и равиоли, и он хотел еще и еще. Она осталась с ним до самого конца дня, рассказывала ему что-то, потом уложила в постель, поправила подушку и одеяло. Сестра Анна, проходя мимо, с минуту помедлила возле них. Лицо у нее было встревоженное. Не только Тимми привязалась всем сердцем к мальчику, но и он тоже начал привязываться к ней, это было видно. Если суд удовлетворит ходатайство его деда и бабушки, ему снова будет нанесена травма. Сестра Анна надеялась, что деду с бабкой откажут, она была уверена, что Тимми станет для него прекрасной матерью. Она увидела Тимми с совсем другой стороны, о которой раньше знала очень мало. Тимми уже любила Блейка так же самозабвенно, как любила бы собственного ребенка. Сестра Анна волновалась за нее. Если дед с бабкой заберут мальчика, для Тимми это будет жестоким ударом. Она знала, что Тимми потеряла маленького сына. Блейку не грозит смерть, но если суд в понедельник примет решение в пользу родственников, и Тимми, и Блейку будет очень тяжело. Им оставалось только молиться.
Тимми не спала всю ночь. Чем кончится слушание, что решит судья? Эта мысль неотступно билась у нее в голове. Кончилось тем, что она не поехала в понедельник утром к себе в офис, но и повидаться с Блейком тоже не поехала. Она почему-то чувствовала, что не надо этого делать, лучше подождать, как все завершится. Она уже так прикипела к нему, что не могла и представить себе, каково было бы его потерять, но знала, что такое возможно. Стараясь не думать об этом, она надела черный костюм и туфли на высоких каблуках, чтобы ехать в суд, перехватила резинкой рыжие волосы на затылке. Слушание было назначено на два часа дня. В выходные она позвонила своему адвокату и посвятила в обстоятельства дела. Они мало что могли сделать. Ведь суд должен был решить, не у кого мальчику будет лучше – у Тимми или у дедушки с бабушкой, – а удовлетворить ли их просьбу об опеке над мальчиком, хоть и временной, или нет. Если им будет отказано, путь для Тимми свободен. Но сначала суд определит, насколько реальны их права и в какой мере они соответствуют требованиям, которые предъявляются опекунам. Только после этого Тимми могла бы начать хлопотать об опеке над Блейком. И тем не менее делу не повредит, если судья будет знать, что Тимми находится рядом и заинтересована в исходе дела.
Она встретилась со своим адвокатом возле здания суда без четверти два, и они молча прошли в зал заседаний. Дедушка и бабушка Блейка уже сидели там – приятные, солидные, добропорядочные, респектабельные жители Среднего Запада. На бабушке были юбка и блузка, которые, как угадала Тимми, были разработаны ее фирмой; по внешнему виду дедушки можно было сразу определить, что он врач, на нем были блейзер, рубашка с галстуком и брюки, ботинки прекрасно начищены. Оба выглядели строго и элегантно и моложе своего возраста. И глядя на них, Тимми вдруг осознала, что они моложе ее, и к тому же они муж и жена – семья. В каком-то смысле они были более подходящими кандидатами на опекунство, чем она, к тому же они кровные родственники. А она могла дать Блейку только свою любовь, себя и очень благополучную жизнь, которая им, возможно, не доступна. Но, судя по их виду, они люди далеко не бедные.
Судья появился ровно в два часа и положил на стол дело Блейка. Утром он с ним ознакомился, прочел и ходатайство, и просьбу дедушки и бабушки. Все было оформлено как положено, представлено более чем достаточное число рекомендаций и отзывов от лица первых лиц города. Найти какие-то основания для отказа было трудно. Социальная работница также прислала судье письмо, в котором рассказала, почему Тимми проявила интерес к мальчику, и о том, кто она такая. На судью все это произвело должное впечатление, в особенности то, что Тимми полностью спонсирует приют Святой Цецилии, который он хорошо знал и в который направил немало детей в последние несколько лет. Он восхищался, что она проявляет по отношению к Блейку столько заботы и что приняла такое участие в судьбе этого мальчика.
Судья довольно долго расспрашивал дедушку и бабушку Блейка. Бабушка плакала, рассказывая о том, как дочь еще подростком пристрастилась к наркотикам и у нее сразу же начались проблемы с законом. История была душераздирающая. Трое других детей их только радовали, прекрасно учились и имели достойную цель в жизни. Потом судья стал разговаривать с дедушкой, но перед этим коротко представил присутствующим Тимми и тепло ей улыбнулся. Она тоже улыбнулась ему, хотя душа ее давно была в пятках, а руки дрожали. Поблагодарила судью за добрые слова, в которых он выразил ей благодарность за помощь приюту Святой Цецилии и дал высокую оценку его деятельности. Несомненно, он относился к монахиням и их труду с большим уважением. Потом судья обратился к дедушке, который выглядел очень внушительно на свидетельской кафедре. Спокойный, с прекрасной речью, мудрый и, несомненно, честный человек, и он, и его жена глубоко преданы своей семье, местному сообществу, образцовые прихожане. Ни к чему не придраться, все было идеально. Но ведь и у Тимми тоже! Беда в том, что она оказалась вне игры, и когда слушание дела подходило к концу, судья уже твердо знал, у кого должен жить мальчик. Ему необходимо вернуться в свою семью, там он будет расти в окружении родного дедушки и родной бабушки, своих родных тетушек и родного дяди, они будут заботиться о нем, с ними он обретет и физическое, и душевное здоровье.
В конце слушания судья снова посмотрел на Тимми и сказал, что, конечно, она все поймет, он в этом уверен. Он восхищается тем, какое участие она приняла в судьбе мальчика, и не только восхищается, но и глубоко растроган, однако не сомневается, что и она тоже хочет, чтобы он вернулся в свою семью, где ему и следует расти, тем более что его родные больше всего на свете хотят подарить ему тепло дома, которого у него никогда не было. Тимми кивнула, но по ее лицу катились слезы. У нее было такое чувство, будто ее ранили в самое сердце. Она понимала, что судья принял правильное решение, но ей было непереносимо больно. Когда слушание закончилось, она подумала, что надо поговорить дружески с бабушкой и дедушкой Блейка. Бабушка ее со слезами обняла, все плакали – и дедушка, и адвокат Тимми, даже на глазах у судьи выступили слезы. Он ужаснулся, узнав, в каком состоянии находится мальчик и что он не говорит. Он надеялся, что в обретенной семье, где Блейка будут любить и должным образом о нем заботиться, он скоро начнет говорить. Жизнь, которую он вел с матерью, его чудовищно искалечила.
Вышли они из зала суда все вместе, включая и социальную работницу, и поехали на трех разных машинах в приют Святой Цецилии. Адвокат Тимми попрощался с ней возле зала суда и сказал, что очень расстроен. Он всей душой ей сочувствовал, но помочь ничем не мог. Его руки были связаны, он тоже считал, что ребенка следовало отдать родной бабушке и родному дедушке, хотя и видел, каким тяжелым ударом это оказалось для Тимми. За то короткое время, что Тимми провела с Блейком, она полюбила его беззаветно. Ее сердце распахнулось и приняло его в себя. И вот теперь ей надо вырвать его из сердца, что сравнится с этой болью? Она ехала вместе со всеми в приют Святой Цецилии, чтобы попрощаться с ним. Судья подписал в зале суда распоряжение, чтобы Блейка передали родным, и прямо сегодня, вечером, они улетят вместе с ним в Чикаго. Их миссия была выполнена. Через шесть месяцев будет утверждено решение о постоянном опекунстве над внуком. А Тимми вряд ли еще когда-нибудь его увидит. Она не хотела рваться за ним в его новую жизнь, знала, что это только все осложнит и запутает. Она останется всего лишь женщиной, которая полюбила его как сына и заботилась о нем несколько дней перед тем, как ему уехать жить к родным. Но увидеть его в последний раз ей хотелось.
