Эль Кеннеди - Сделка
– Ах, вот оно что. Ну, тогда делай комплименты и дальше, – предлагает он. – Только воспользуйся языком, когда будешь их делать.
Я закатываю глаза, но не останавливаюсь. Я вожу языком по черным языкам пламени, затем выкладываю дорожку из поцелуев к груди. Вкус Гаррета – это мыло, соль и мужчина, и мне это нравится. Настолько, что я не могу перестать облизывать каждый чертов дюйм его тела.
Я знаю, что ему все это нравится не меньше, чем мне, я понимаю это по его прерывистому дыханию и по напряжению, то и дело прокатывающемуся по его мышцам. Когда мои губы заканчивают свое путешествие на головке его члена, все его тело изгибается.
Я поднимаю голову и вижу пристальный взгляд его серых глаз.
– Ты не обязана… это делать… если не хочешь, – сдавленно произносит Гаррет.
– Ха. Но ведь это хорошо, что я хочу, да?
– Некоторым девчонкам не нравится.
– Некоторые девчонки идиотки.
Мой язык прикасается к тугой плоти, и бедра Гаррета подскакивают вверх. Я облизываю его член, наслаждаясь вкусом и изучая строение. Когда я беру его в рот и принимаюсь осторожно сосать, Гаррет стонет, будто от страшной пытки.
– Господи, Уэллси. Как же…
– И как? – спрашиваю я, глядя на него.
– Невероятно, черт побери, – прерывисто говорит он. – Не останавливайся. Я хочу, чтобы ты сосала меня до конца своих дней.
Такое желание полезно для моего эго?
Нет.
Оно прекрасно для моего эго.
Так как его член слишком велик, чтобы полностью взять его в рот, и так как я совсем неопытна в этом деле, я просто обхватываю нижнюю его часть пальцами. Моя рука движется то медленно и дразняще, то быстро и настойчиво. Стоны Гаррета становятся все отчаяннее.
– Ханна, – выдыхает он, его бедра напрягаются, и я понимаю, что он вот-вот кончит. Я никогда раньше не глотала сперму, и сейчас у меня не хватает смелости ее попробовать, поэтому я оставляю работать только руку. Издав протяжный стон, Гаррет изгибается, и сперма заливает мои пальцы и его живот. Меня завораживает его лицо, я не могу отвести от него взгляд. Губы приоткрыты, глаза потемнели, как будто их затянула грозовая туча.
Несколько секунд спустя его тело расслабляется, и из груди вырывается вздох. Мне приятно видеть его таким, расслабленным, утомленным, задыхающимся.
Я беру салфетки с прикроватной тумбочки и вытираю его, но когда я хочу встать, чтобы выбросить салфетки, Гаррет хватает меня, заваливает на себя и целует.
– Господи… это было потрясающе.
– А это значит, что теперь у нас будет секс?
– Ха. Когда пожелаешь. – Он машет у меня перед носом пальцем. – Но только маленькими шажками, не забывай, Уэллси.
Я изображаю обиженного ребенка.
– Но мы же знаем, что я могу достигать оргазма. Ты сам это видел.
– Вообще-то я почувствовал это языком.
От такого прямолинейного заявления мое сердце на мгновение замирает. Я молчу, потом сокрушенно вздыхаю.
– Может, вот это заставит тебя передумать? – Я сурово смотрю на него и с неохотой принимаюсь цитировать: – Гаррет Грэхем, ты бог секса. Ты сделал то, что не удавалось ни одному мужчине. Ты… дальше идут более яркие образы. – Я изгибаю бровь. – Ну а теперь мы можем заниматься сексом?
– Категорически нет, – бодро отвечает он.
Затем, к моему полному и глубокому разочарованию, парень спрыгивает с кровати и берет свои джинсы.
– Что ты делаешь? – недовольно спрашиваю я.
– Одеваюсь. Через полчаса у меня тренировка.
Словно по сигналу, кто-то стучит в дверь.
– Эй, Джи, нам пора! – кричит Такер.
Я хватаю одеяло, чтобы прикрыться, но шаги Такера удаляются.
– Если хочешь, можешь побыть здесь до нашего возвращения, – предлагает Гаррет, надевая рубашку. – Я вернусь через несколько часов.
Я колеблюсь.
– Давай оставайся, – просит он. – Такер приготовит что-нибудь вкусненькое на ужин, а потом я отвезу тебя домой.
Мысль о том, чтобы оказаться в этом доме в одиночестве, кажется мне… странной. Но мысль о том, чтобы поужинать домашней едой, а не тащиться в столовую, очень соблазнительна.
– Ладно, – наконец сдаюсь я. – Останусь. Посмотрю фильм, пока тебя не будет. Или, может, посплю.
– Разрешаю делать и то и другое. Только, – Гаррет бросает на меня грозный взгляд, – тебе ни при каких обстоятельствах не разрешается смотреть без меня «Во все тяжкие».
– Хорошо, не буду.
– Обещаешь…
Я закатываю глаза.
– Обещаю.
– Джи! Пошевеливайся!
Гаррет быстро наклоняется ко мне и целует в губы.
– Мне надо идти. Увидимся.
Он уходит, а я остаюсь одна в комнате Гаррета Грэхема, что, как я уже сказала, кажется мне совершенно нереальным. Совсем недавно я смутно представляла себе, кто этот парень, а сейчас сижу голая в его кровати. Бывает же такое.
Гаррет не боится, что я буду рыться в его вещах и найду, к примеру, порнуху, и меня это удивляет, но потом я понимаю, что ничего удивительного в этом нет. Гаррет вообще очень честный и открытый человек, я редко таких встречала. Если у него и есть порнуха, он не станет ее прятать. Могу поспорить, что она собрана в аккуратную стопочку на столе возле компьютера.
Я слышу голоса и шаги внизу. Входная дверь открывается и захлопывается. Через несколько секунд я встаю и одеваюсь – мне неуютно бродить по чужому дому голышом.
Я отбрасываю мысль поспать, потому что после оргазма чувствую, как это ни странно, прилив энергии. Но еще более нереально другое, то, что я испытала оргазм с парнем.
Мы с Девоном тщетно добивались этого восемь месяцев.
У Гаррета это получилось на второй раз.
Означает ли это, что у меня навязчивая идея?
Уж больно философский вопрос, чтобы размышлять над ним в середине дня, поэтому я отодвигаю его в сторону и иду вниз. Когда я прохожу на кухню, на меня нападает вдохновение. Наверное, Гаррет и его товарищи будут страшно измотаны, когда вернутся домой. Зачем Такеру стоять у плиты, готовя на всех, когда это могу сделать я, имея в запасе кучу времени?
Быстрое обследование содержимого холодильника, кладовки и шкафов показывает, что Гаррет не шутил: в этом доме действительно готовят. Кухня просто забита всевозможными продуктами. Единственный рецепт, который я могу приготовить по памяти, – это бабушкина лазанья с тремя сортами сыра. Я собираю все необходимые ингредиенты и складываю их на гранитной столешнице. Я уже собираюсь приступить к готовке, но тут меня осеняет.
Я достаю из заднего кармана телефон и набираю номер мамы. Сейчас только четыре, и я надеюсь, что она еще не ушла на работу.
К счастью, она берет трубку после первого гудка.
– Привет, солнышко! Какой приятный сюрприз.
– Привет. Есть минутка?
– Целых пять, – со смехом отвечает она. – Сегодня папа везет меня на работу, так что ему досталась честь счищать снег с машины.
– У вас уже так много снега?! – в ужасе восклицаю я.
– Естественно. Это же гл…
– Честное слово, мам, если ты заговоришь о глобальном потеплении, я повешусь, – предупреждаю я ее, потому что, несмотря на всю мою любовь к родителям, их лекции о глобальном потеплении доводят меня до ручки. – А почему папа везет тебя? Что с твоей машиной?
– Отогнали в сервис. Нужно заменить тормозные колодки.
– А. – Я рассеянно открываю коробку с листами для лазаньи. – В общем, я хотела спросить у тебя про бабушкину лазанью. Рецепт рассчитан на восьмерых, да?
– На десятерых, – поправляет мама.
Хмурясь, я прикидываю, сколько всего смолотил Гаррет на прошлой неделе, когда пришел на ужин, потом умножаю это количество на четырех хоккеистов и…
– Черт, – бормочу я. – Все равно мало. Если готовить на десятерых, мне нужно просто удвоить порцию, или тут считается как-то по-другому?
Мама отвечает не сразу.
– А зачем тебе готовить лазанью на двадцать человек?
– Я не готовлю на двадцать. Мне просто надо накормить четырех хоккеистов, каждый из которых, как мне кажется, ест за пятерых.
– Ясно. – Мама замолкает, и я буквально вижу, как она улыбается. – А нет ли среди этих хоккеистов одного… особенного?
– Мам, можешь просто спросить, есть ли среди них мой парень. Тебе не надо ходить вокруг да около.
– Замечательно. Среди них есть твой парень?
– Нет, в том смысле, что мы, типа, встречаемся… – «Типа? Да он только что заставил тебя кончить!» – но мы просто друзья, не больше.
«Друзья, которые кончают друг с другом». Я затыкаю докучливый внутренний голос и быстро меняю тему:
– У тебя есть время, чтобы пробежаться со мной по рецепту?
– Конечно.
Пять минут спустя я нажимаю на «отбой» и принимаюсь готовить ужин для парня, который сегодня доставил мне столько наслаждения.
Глава 28
Когда я вхожу в дом, меня окутывают ароматы, как в итальянском ресторане. Я поворачиваюсь к Логану, тот бросает на меня взгляд ЧЗЧ, я пожимаю плечами, как бы говоря: «Если б я знал», потому что я честно не знаю. Я наклоняюсь, чтобы расшнуровать свои поцарапанные черные башмаки, затем иду на совершенно восхитительный запах, от которого текут слюнки. В дверях кухни я теряю дар речи и замираю, как будто увидел мираж в пустыне.
