Гарриэт Лейн - Элис. Навсегда
Я снимаю его с плиты и заливаю кипятком заварку, а затем вслушиваюсь. Я постоянно вслушиваюсь, зная, что скоро услышу то, чего дожидаюсь. Теперь уже нет необходимости торопить события.
Они приезжают ближе к вечеру. Мы только что совершили долгую прогулку, одолев широкий круг по лесу предложенным Лоренсом маршрутом. Я не сомневаюсь, что он избрал именно такой путь, потому что там вероятность встретить кого-либо из соседей сводилась к нулю. Переходя через ручей у дальней оконечности луга, мы попали под короткий ливень, и потому стаскиваем с себя в холле мокрую одежду и обсуждаем возможность растопить огонь в камине, когда снаружи доносится звук мотора машины и хруст гравия под колесами.
Лоренс поспешно вешает плащ на крючок.
– Кто бы это ни был, я быстро избавлюсь от них, – заявляет он. – А ты оставайся здесь.
«И не высовывайся», – подразумевает его фраза. Причем ему не надо даже произносить этих слов. Мне и так все понятно.
Я замираю в полумраке, а Лоренс направляется к основному входу – к той двери, которая обычно все лето заперта на засов. Вскоре я слышу, как он произносит их имена нарочито громко, чтобы я поняла смысл происходящего. Доносится шелест гравия под ногами. Хлопают дверцы машины. Но все это перекрывает голос Полли: тонкий, возбужденный, исполненный драматизма. И слова, которые она произносит, кажутся заимствованными из текстов пьес, заученных в колледже. Предательство! Коварство! Подлый обман! Унижение!
Тедди не слышно вообще.
Я внимаю страстному монологу Полли, держа в руке плащ, с которого продолжает капать на паркет вода, и без сожаления прощаюсь со своей прежней жизнью. Подобно моему терпению та жизнь иссякла и завершилась. С этого момента все будет иначе. Изменятся мои отношения с Лоренсом, как и отношения Лоренса с детьми. А отсюда кругами по воде начнут разбегаться другие перемены. Например, это коснется прежних связей и привязанностей Лоренса, его друзей, людей, которые знали их с Элис как супружескую пару.
И моя жизнь, даже если иметь в виду существование независимо от Кайтов, тоже станет иной. Коллеги и знакомые обо всем узнают, и последует поначалу корректировка их мыслей обо мне, их ко мне отношение. Пересудов прибавится, это точно. Для кого-то я стану женщиной-загадкой, а кому-то все покажется проще простого. При моем приближении люди начнут внезапно прерывать разговоры. Надеюсь, многим теперь захочется выслушать меня, выяснить мою точку зрения.
Я перестану быть плоской и незаметной. Наберу, если выражаться фигурально, объема и веса. В моем характере люди заметят нюансы света и тени. А это всегда вызывает интерес.
Я не обладала ничем подобным год назад, когда решилась пуститься в эту авантюру. И лишь немногое приобрела в последующие несколько месяцев. Зато какие огромные возможности открываются передо мной сейчас!
Кое-кто лишь пожмет плечами: «И что только он в ней нашел?» – а другие поймут это сразу, пусть даже будут презрительно усмехаться и изображать недоумение. Часть блеска Лоренса засияет отраженным светом на мне. Это уже происходит. У меня возникает ощущение, будто частички его славы оседают на мне золотой пыльцой. И я осматриваю себя в зеркале, склонив голову, пытаясь разглядеть ее.
– Где она? – доносится до меня голос Полли, и я делаю шаг в сторону, но не прячусь, как того желал бы, наверное, Лоренс. Я стою на пороге раздевалки, когда она протискивается мимо него и врывается в холл. Ее глаза находят меня в полумраке. – Я знала! – восклицает Полли, почти торжествуя. – Ах ты ж!.. Это просто невероятно, но я догадывалась!
Она смотрит в упор, но я подозреваю, что меня-то она не видит. Весь ее гнев направлен на Лоренса. Нового Лоренса. Отца, каким Полли и представить его не могла: человека, растоптавшего память своей покойной жены, предавшего семью.
– Как долго это продолжается?
Лоренс входит в холл вслед за дочерью, но опережая Тедди. Тот держится сзади, пожирая меня глазами. Своими бледными и холодными, словно подернутыми инеем глазами.
Полли поворачивается к отцу:
– Я спрашиваю, как долго это уже?…
– Пару месяцев, – отвечает он, приближаясь к ней и складывая ладони в успокоительном жесте.
Она пятится от него.
– С какого времени? С моего спектакля? Тогда все началось?
– Нет… Немного раньше.
– Боже милостивый! Как же вы посмели?
«Ради всего святого, – безмолвно обращаюсь я к нему, все еще сжимая в руке воротник промокшего плаща, – возьми ситуацию под контроль. Перестань отвечать на ее вопросы и сразу расскажи все, что ей нужно знать. Перехвати инициативу, ты, дурачок слабохарактерный!» Но Лоренс пока готов лишь обороняться от наскоков, не зная, как себя вести. Справедливости ради нужно помнить, что он единственный из нас, у кого не было времени подготовиться к скандалу. Я же не могу помочь ему выбраться из затруднительного положения. Здесь не то место, где я могу все им высказать. Да они и не пожелают меня слушать. По крайней мере пока.
Полли отвернулась от меня, снова обратив всю силу негодования на отца. Говорит она теперь очень тихо, словно ей невыносимо произносить такие слова вслух:
– Это ведь вообще в твоей натуре, не так ли? Мы тут о тебе узнали много интересного. Вернее, Тедди узнал. Оказывается, слухи о твоих дурных наклонностях ходят уже давно.
Она обращается к брату:
– Расскажи ему!
– Да, люди много чего говорят… – бормочет Тедди.
Взгляд Лоренса мечется между детьми. Я знаю, что он поспешно прокручивает в голове сценарии развития событий. Ему важно понять, насколько все плохо.
– Онор заявила, что ты грубо приставал к ней! – кричит Полли, не в силах долго сдерживаться. – В ее последний вечер здесь, прошлым летом. Потому ей и пришлось поспешно бежать отсюда. Как же ты мог?
Она разворачивается на каблуках, чтобы вовлечь в свару меня, изобразив на лице ироничную усмешку.
– А ты знала об этом?
Я киваю.
– Да. Я встречалась с Онор, и она мне рассказала. Боюсь только, что я ей не верю. Я сама видела, как она себя вела в тот вечер…
– Не сомневаюсь, что так и было, – усмехается Полли, но я продолжаю:
– Я своими глазами видела все, что тогда произошло, и скорее это Онор приставала к отцу.
Я обращаюсь к Тедди:
– Извини, мне не хотелось никому об этом рассказывать, но это то, что случилось у меня на глазах. Все остальное – ее фантазии.
– Чушь собачья! – восклицает Полли. – Никогда не слышала ничего более нелепого. С какой стати ей такое выдумывать?
Я пожимаю плечами и отворачиваюсь, делая паузу и надеясь, что сумела посеять хоть какие-то семена сомнений. Лоренс по-прежнему может лишь стоять столбом посреди гостиной с ошеломленным взглядом, не уверенный, какой линии поведения лучше держаться, но уже слегка обнадеженный. Ему, вероятно, все представляется теперь не полной катастрофой, и он начинает верить, что так или иначе сможет оправдаться. Мне бы сейчас очень хотелось встать с ним рядом, взять его за руку в знак полной поддержки, но время не самое подходящее.
– Что ж, это ничего не меняет, – говорит Полли, утратив часть запала и мысленно переходя к следующему пункту в своем обвинительном списке, чтобы снова взвинтить в себе злость. – Есть еще кое-что. Речь идет о твоей связи с женщиной еще до смерти мамы. Не сомневайся, нам теперь о ней все известно. Это Джулия… Это Джулия…
Она смотрит на Тедди, который с готовностью приходит на помощь:
– Джулия Прайс.
И здесь Онор постаралась, думаю я.
– Да. Некая Джулия Прайс, – кивает Полли. – Не знаю, кто она, черт побери, такая, но от самой этой мысли меня уже тошнит.
Глаза Лоренса на мгновение устремляются на меня. Он проверяет мою реакцию, и это не укрывается от внимания Полли, которой только на руку появление в деле еще одной жертвы коварного обмана.
– Так вот оно что! Даже Фрэнсис не знала о Джулии Прайс! Ты ей ничего не рассказывал. Зато мама знала. Ей все стало известно, не так ли? И поэтому она хотела, чтобы ты изменил посвящение на своей дурацкой книге. Я права? В тот последний вечер я сама слышала, как она сказала: «Сейчас это не дань уважения, а просто оскорбление». Вот ее слова.
– Послушайте, – нашел в себе силы заговорить Лоренс, исказив лицо в кривом подобии улыбки. – Давайте все немного успокоимся. Пойдемте в кухню. Я как раз собирался заварить чай…
– Чай? – Полли откидывает голову и начинает презрительно смеяться, подражая, как мне кажется, актрисе Джуди Денч. – Ты хочешь отделаться от нас обычным семейным чаепитием? Не будь таким наивным, папа! Не притворяйся, будто ничего серьезного не происходит.
Мной овладевает скука. Никто из них не говорит ничего, что стало бы для меня сюрпризом. Единственная реальная опасность состоит в том, что позже разговор может принять иной оборот, речь снова зайдет обо мне, и Тедди всем расскажет о том, как я слегка приукрасила последние слова, сказанные Элис в лесу. Он может это даже представить откровенной ложью с моей стороны, и все равно здесь, с моей точки зрения, нет ничего криминального. Кроме того, интуиция подсказывает, что они слишком поглощены друг другом, чтобы отвлекаться на мою персону. Лоренсу предстоит взять удар на себя. Я для них почти неразличима и могу с таким же успехом находиться в другом месте.
