Лиз Тренау - Шелковые узы
На время он отходил от станка поесть, а потом возвращался назад, и его сердце сжималось от восхищения возникающим рисунком, тем, как обретали форму стебли растений, листья и нежные цветы. Когда он доткал до того места, где на эскизе был изображен маленький жучок, на глаза Анри навернулись слезы.
Он много работал каждый день, часто при свечах в самое темное время года, останавливаясь, лишь когда рвалась важная нить, которую нельзя восстановить при плохом освещении, или когда уставший помощник наконец засыпал, повиснув на ремешках станка.
Анри не ответил на письмо Анны, он не знал, что отвечать. Несмотря на то что юноше очень хотелось вновь увидеть ее, жестокие слова матери и события последних недель изменили его отношение. После первого посещения тюрьмы Анри еще дважды носил Ги еду и одежду. Представители французской церкви предложили заплатить за перевод узника в одиночную камеру, но он отказался.
– Как я смогу выдержать собственное молчание, – сказал Ги, – когда меня ждет жизнь, полная страданий? Они преступники, все эти люди, но, несмотря на это, составляют мне компанию.
«Я сам мог бы оказаться на его месте, если бы не послушал совета доброго и щедрого хозяина», – подумал юноша.
Жизни Анри и Ги были очень похожи, оба они столько пережили, столько потеряли, прежде чем благодаря чистой случайности нашли свое призвание в мире шелка. Оба тяжело работали, чтобы выбиться в люди. Как может он отказаться от такой удачной возможности, которую предлагает хозяин?
После того разговора они не поднимали эту тему. Поскольку в декабре заказов обычно бывало немного, месье Лаваль редко появлялся в своем кабинете, проводя бо́льшую часть времени вне дома: он бывал в церкви, где, как обычно, готовились раздавать еду нищим на Рождество, а также в гильдии ткачей, где осуществлялись приготовления к приему новых мастеров в новом году. Мариетта, как всегда, была очень дружелюбна и ненавязчива. По всей видимости, она не знала о вмешательстве отца в ее сердечные дела.
* * *За две недели до Рождества Анри закончил свою выпускную работу.
– Это триумф, – сказал месье Лаваль, хлопнув его по спине. – Ты оправдал все мои ожидания, парень. Я уверен, что тебя возьмут в гильдию уже в январе. Добро пожаловать, мастер Вендом!
Пока старик с помощью маленькой лупы изучал ткань, внимательно разглядывая цвета и формы, блестящие и мерцающие при свете огня, Анри показалось, что стебли и листья колышутся на ветру. Впервые посмотрев на шелк глазами хозяина, юноша понял: ткань действительно красива, а рисунок выглядит очень реалистично.
– Качество исключительное, Анри, – сказал месье Лаваль. – С технической стороны все сделано безупречно, я такого никогда не видел, даже у старых мастеров, вроде Лемана и прочих. Однако работа имеет очень современный вид. Клянусь, этот шелк станет весьма популярным среди наших модниц. – Он рассмеялся. – Следующие несколько месяцев ты будешь ткать лишь одну композицию. Она тебе сильно надоест, но ты сможешь хорошо заработать.
Анри почувствовал, что краснеет. Его хозяин редко бывал столь щедрым на похвалу. Месье Лаваль положил шелк и достал свою глиняную трубку, набил ее, поджег и сделал глубокий вдох.
– Тебя ждет большое будущее, сынок. Ты не против, что я тебя так назвал?
«Должно быть, он хотел сказать “зять”», – подумал Анри.
В его голове мелькнула мысль о том, что стать преемником старика для него будет большой честью.
– Я очень горд, что вы так относитесь ко мне, – ответил Анри.
– Дочь, иди посмотри, что наш умный мальчик сотворил, – крикнул месье Лаваль. – И принеси новую бутылку портвейна, а к ней три бокала, чтобы мы могли это отпраздновать.
Мариетта поднесла к свету шелк.
– Ох… Божечки, – прошептала она, затаив дыхание. – Ты это соткал?
Не успел Анри опомниться, как девочка крепко обняла его за шею. Он почувствовал тепло ее тела и услышал, как гулко стучит сердце в ее груди. Анри задумался, мог бы он влюбиться в нее.
Наконец отпустив шею Анри, Мариетта снова взяла ткань в руки и принялась внимательно рассматривать композицию. Увидев вытканного маленького жучка, прицепившегося к листику, она рассмеялась. Она обернула материю вокруг талии, словно это была юбка, и покрутилась на месте перед двумя мужчинами, хлопая ресницами и улыбаясь.
– Я хочу такое платье, папа. Чтобы надеть его на первый бал.
– Мы об этом позаботимся, – пробормотал тот в ответ.
– А ты будешь со мной танцевать, Анри.
Она взяла его за руку и, напевая себе под нос какую-то веселую мелодию, начала скакать по комнате, таща юношу за собой. Месье Лаваль наблюдал за ними и одобрительно улыбался, притопывая ногой. Анри чувствовал себя неловко, но радость Мариетты и облегчение оттого, что он наконец-то закончил самое важное задание в своей жизни, помогли ему расслабиться.
В камине весело горел огонь, отблески пламени сверкали на деревянной обшивке стен. Портвейн поднял Анри настроение, но в этот момент он вспомнил о Ги. Отчаянная ситуация друга лишь подчеркнула его собственный успех. Судьба подчас может быть такой капризной, а жизнь настолько хрупкой. Но по крайней мере в тот момент это были его мир, его дом, его люди, и со временем ему следовало жениться на Мариетте. Они любили его, а он любил их. Тут было его место.
Как он мог думать иначе?
У Анри не было выхода, парню нужно признать правду, которая притаилась в его сердце, словно монстр: дружба с Анной не имеет будущего. Он полагал, что если будет игнорировать эту истину, то сможет как-то избежать неминуемого, но теперь понял – ему стоит быстрее решить этот вопрос. Так будет честно, а он должен двигаться дальше, принять будущее, свою судьбу.
Позже вечером он взялся за перо и начал писать письмо Анне.
Дорогая Анна!
Работа почти завершена, и я пишу, чтобы снова поблагодарить Вас. Ткань выглядит хорошо, и мой хозяин рад. Но по поводу того вопроса, о котором Вы спрашивали, я, к сожалению, не могу Вам помочь. Вы художница с огромным талантом, и я желаю Вам успеха, но понимаю, что нам не стоит больше встречаться.
А17
Леди не должна пить вино за ужином. Даже если она легко переносит действие алкоголя, ее щеки очень скоро покраснеют, ей станет жарко и неловко, а если в комнате душно и ужин продлится долго, она наверняка поплатится за эту неосторожность, и у нее будет болеть голова весь вечер.
Книга хороших манер для ледиПисьмо принесли вместе с другой корреспонденцией. Бетти положила всю почту на стол. Анна узнала почерк на конверте и почувствовала, как у нее все сжалось внутри от волнения.
– От кого это? – спросила тетя Сара, снимая очки.
– Это от друга из моей деревни, – солгала она.
– Надеюсь, там хорошие новости. Вот, возьми нож для писем.
– Спасибо, тетя, я открою его позже. Не хочу портить себе такой чудесный завтрак.
У Анны пропал аппетит. Она с большим трудом доела кусок мясного пирога, который лежал на ее тарелке. Наконец завтрак закончился, и она тут же побежала к себе в комнату. Лиззи последовала за ней.
– Позже, кузина, – сказала Анна, не пуская ее в комнату. – Дай мне немного побыть одной.
Она вскрыла конверт и поначалу даже не поняла, что написано в письме.
«Нам не стоит больше встречаться».
Анне стало дурно, когда она сообразила, что это значит.
– Нет! – выдохнула девушка, зарывшись лицом в подушку и чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
«Зачем он это написал? Должно быть, произошло ужасное недоразумение».
Спустя какое-то время она уселась на кровати и несколько раз перечитала письмо, не веря своим глазам. Что она такого сделала, чтобы заслужить столь ужасный отказ? Она попыталась вспомнить все происходившее во время их нескольких встреч: у церкви, в магазине мисс Шарлотты, а потом на Вуд-Стрит.
Девушка вспомнила, как они шептались у лестницы, и его слова «Пожалуйста, давайте найдем способ встретиться». Она не могла придумать себе те сильные чувства, которые, как полагала, он испытывал к ней. Анна пыталась понять, что же пошло не так. Неужели тетя Сара заставила Шарлотту рассказать, куда они ходили в тот день? А потом она пошла к Анри и запретила ему общаться с ней? Нет, она была уверена, что мисс Шарлотта никогда не предала бы ее. И чтобы тетя Сара снизошла до визита в дом ткача-француза? Едва ли.
Анна подошла к окну и выглянула на улицу, взглянув на то место, где впервые увидела Анри и Ги, сидевших у стены под деревьями; здесь она видела его, когда он нес ей первое письмо. Казалось, с тех пор прошло очень много времени.
Со свинцового неба падали редкие хлопья раннего снега. Люди сновали по улице, спеша по своим делам, закутанные в плащи и шали. Анна повернулась, взяла в руки письмо и перечитала последнюю фразу: «Я понимаю, что нам больше не стоит встречаться».
