Даниэла Стил - Грехи матери
Еще она сказала, что свободно владеет испанским языком, ее даже хотели направить в школу в Испанском Гарлеме. Тейлор с нетерпением ждала начала учебного года и много говорила о будущей работе. Обед подходил к концу, и Филиппу очень не хотелось расставаться с девушкой. Она сказала, что на следующий день не сможет с ним увидеться, – нужно присутствовать на педсовете в новой школе, но на выходных она свободна. Филипп горел желанием с ней увидеться, но подумал, что придется уделить время Аманде. Он не знал ее планов, теперь она была очень занята, готовилась к переходу на другую работу и передавала другим свои дела.
– Может, в понедельник вместе пообедаем? – спросил Филипп, и Тейлор с радостью согласилась. – А на выходных позвоню и скажу, смогу ли вырваться.
Тейлор погрустнела. Филиппа резануло, словно ножом.
– Иногда я забываю, что вы женаты, – тихо произнесла она.
– Я тоже. У нас очень странный брак. Я позволил ему таким стать и теперь не знаю, закончить его или попытаться исправить.
– Наверное, исправить, если это возможно, – искренне сказала она. Она не хотела разрушать его брак и сказала ему об этом в первый же день.
Филипп был с ней честен:
– Не знаю, хочется ли мне этого.
– Из-за меня или по другим причинам? – спокойно спросила Тейлор.
– И то и другое. Мне кажется, я ошибся в выборе. Думаю, все это понимали, кроме меня. Холодность Аманды я воспринимал как трудную задачу, которую предстояло решить. Теперь сознаю, что с таким человеком жить невозможно. Это всё равно что жить в ледяном доме…
Столкнувшись с душевностью Тейлор, он уже не хотел налаживать брак.
– Я скоро с этим разберусь. Обещаю.
Он должен был это сделать в любом случае. Так продолжаться больше не могло. Требования Аманды становились всё более возмутительными. Тейлор лишь обострила ситуацию, стала катализатором. Нынешние проблемы с женой ведь не возникли в одночасье, они существовали уже долгое время, даже если он не хотел их замечать.
Прощаясь с Тейлор, Филипп нежно поцеловал ее в щеку, пообещав звонить на выходных. И как оказалось, Аманда планировала провести в офисе весь уик-энд, но ни словом не обмолвилась об этом мужу. Во второй половине дня в субботу он позвонил, и они с Тейлор отправились гулять в Центральный парк: смотрели, как на пруду запускают модели катеров, послушали игру нескольких оркестров, лежали на траве (Тейлор захватила плед, который можно было постелить). Там они пробыли до шести часов – просто лежали, разговаривали, смотрели на верхушки деревьев. А потом он повернулся к ней, приподнялся на локте, нагнулся и поцеловал. Губы у Тейлор были нежные, казалось, они таяли на его губах. Филипп подумал, что никогда в своей жизни не ощущал ничего более сладостного.
Потом они отправились опять в центр города и ужинали в «Минетте» – его излюбленном месте. Затем Филипп подвез Тейлор до ее квартиры и вернулся домой. Было десять часов вечера. Он прибыл за несколько минут до возвращения Аманды и успел включить телевизор – жена решила, что Филипп все время был дома. А он был ошеломлен проведенным с Тейлор днем и их поцелуями в парке. При виде Аманды он почувствовал, что сходит с ума. Ситуация вдруг превратилась в кошмар.
– Ты не заболел? – спросила она, пристально глядя на мужа.
– Я здоров.
– У тебя больной вид.
Аманда что-то заметила, но не могла понять, что происходит. И она не ошиблась. Филиппу было не по себе от собственных же поступков. Он не хотел причинить боль Тейлор, она этого не заслужила; и он даже жалел Аманду: какой же глупой она была! Она делала крупные ставки и могла проиграть, если начнет торопиться.
В тот вечер он лег рано и мгновенно уснул, измотанный пережитым. Когда утром он проснулся, Аманда уже уехала, не оставив записки. Последнее время она была полностью погружена в свой мир и не обращала на Филиппа никакого внимания – слишком долго ожидала назначения, и теперь оно завладело всеми ее мыслями. Она считала себя единственной во Вселенной.
Филипп и Тейлор снова встретились в центре и, пожелав придумать что-нибудь забавное, решили стать туристами в Нью-Йорке (в общем-то Тейлор таковой и была): поднялись на верхушку Эмпайр-стейт-билдинг, целовались, а у их ног простирался город; потом на пароме поплыли на Стейтен-Айленд. Филипп никогда так здорово не проводил время в своем родном городе. Всё, что они вместе делали, было для него волнительно и ново. И сколько бы времени он ни проводил с Тейлор, она ему не надоедала. Она была наркотиком, на который он подсел. В считанные дни его жизнь пошла кувырком, и ее жизнь тоже. Тейлор тоже ничего не сообщила своим родным. Они оба хранили это в тайне. Он – потому что должен был, она – потому что знала: брат с сестрой не одобрят. Ситуация была странная для обоих, а для Тейлор еще и опасная. Она оказалась слишком уязвима, и оба об этом знали.
На следующей неделе они встречались, как только позволяло время: обедали, ужинали, просто урывали моменты. Снова сходили в Центральный парк, сидели со студентами на Вашингтон-сквер, заглянули в то кафе, где познакомились. На выходных Аманда опять работала, и Филипп всё время проводил с Тейлор. Их роман продолжался уже две недели, они виделись почти ежедневно, а Филипп по-прежнему не знал, что делать. Аманда, похоже, не замечала его безразличия и перемены настроения. Одна его часть хотела, чтобы жена остановила его, прежде чем всё зайдет слишком далеко, и, доказав, что любит его, спасла брак, а вторая надеялась, что она этого не сделает. Аманда не имела понятия, что происходит, и целиком была занята собой, даже больше, чем обычно. Час ее славы настал. В офисе ее носили на руках. Похоже, она вообще забыла о существовании мужа. И Тейлор заполнила пустоту в его душе: сердце готово было взорваться от восторга, как лопается переполненный воздухом шарик.
В воскресенье они забрели на далекую улочку в Итальянском Манхэттене, ели лимонное мороженое, потом отправились к дому, где жила Тейлор. Она предложила показать ему книжный шкаф. Филиппу не хотелось дефилировать мимо ее соседок по квартире – юных студенток, но он всё же согласился зайти на пару минут. Когда они вошли, в квартире никого не оказалось.
Комната была солнечная, заставленная потертой мебелью, которую квартиранты в основном покупали на распродажах, подбирали на свалках или получали бесплатно на благотворительных акциях. Книжный шкаф из «Фабрики» смотрелся просто по-королевски на фоне всего остального. Филиппа тронула простота обстановки, в которой жила Тейлор. Ее комната была безукоризненно чистой. Одежда аккуратно висела в гардеробе, на письменном столе царил порядок, кровать накрывал привезенный из дома розовый плед, а сверху лежали подушечки, изготовленные племянницами Тейлор.
Как только они вошли в комнату, Филипп обнял ее и уже не отпускал. Ее волосы, как всегда, пахли свежестью, он обожал аромат ее кожи, ее присутствие рядом с собой. На ней были топ, джинсовая юбка и сланцы, на нем – джинсы. Филипп не смог с собой совладать, порывисто прижал девушку к груди в страстном желании держать ее нагую в своих объятиях. Она в этот момент хотела только его.
Он, не оборачиваясь, ногой закрыл дверь в ее комнату на случай появления соседок по квартире. В следующее мгновение оба оказались без одежды и предались страсти, которая не выпускала их из водоворота до тех пор, пока тела не взорвались вспышкой высшего наслаждения. Потом они лежали, обнявшись, переводя дух, не в состоянии пошевелиться. Филипп никогда не испытывал такого сильного желания, а Тейлор отдалась ему с абсолютным самозабвением. Плотину наконец прорвало, и хлынувший поток было уже не остановить. Он был так влюблен, что потерял способность ясно мыслить.
– О Господи, – воскликнул он, отстранясь от нее и глядя в глаза женщины, медленно выплывающей на поверхность из глубин страсти. – Извини… Я не хотел делать это.
Но у них не было выбора, и оба это знали.
– Не извиняйся, – сказала Тейлор спокойно и серьезно, постепенно восстанавливая дыхание. – Я тебя люблю… Даже если ты никогда не уйдешь от Аманды. По крайней мере у нас будет это.
Тут Филипп нашел еще один повод для беспокойства:
– Ты принимаешь противозачаточное?
Она кивнула. Они достаточно доверяли друг другу, чтобы заниматься незащищенным сексом, и это их не беспокоило.
Филипп снова крепко прижал к себе любимую.
– Я хочу от тебя детей, – шепнул он, касаясь губами ее шеи.
Филипп не говорил этого ни одной другой женщине, да и не хотел говорить. До этого момента он твердо знал, что дети ему не нужны. Теперь же у него было ощущение, что он всю свою жизнь ждал Тейлор. Произнесенная фраза подсказала ему, что надо делать.
– Я не позволю длиться этой истории долгое время. Я всё улажу.
И Тейлор верила. Интуитивно она чувствовала, что он выполнит свое намерение. Она доверяла ему целиком, подобно всем женщинам, решающимся на роман с женатым мужчиной. Но Тейлор знала, что у них особый случай. Филипп любит ее. Она в этом не сомневалась. И она любит его.
