Араминта Холл - Всё или ничего
В пять она оделась и села на край кровати, наблюдая, как светлеет небо, становясь тускло-серым, чтобы через несколько часов превратиться в ярко-голубое. Желудок казался ей более пустым, чем обычно, она чувствовала, как поднимается желудочный сок, вызывая тошноту. Время тянулось медленно-медленно, и все же она ждала, потому что было жизненно необходимо точно придерживаться заранее продуманного графика, который она держала в уме.
В шесть часов она снесла свой рюкзак вниз и оставила его около входной двери. Взяла коляску Хэла из кладовки под лестницей и поставила ее рядом с рюкзаком. Затем бесшумно вернулась наверх. Из Агаты вышел бы хороший грабитель, она умела ходить, пряча свой вес внутри тела, и шаги оставались легкими, как падение перышек. Годы присмотра за детьми сделали ее в этом смысле экспертом.
В спальне Хэла было темно, она слышала, как он чмокает во сне. Она отодвинула волосенки с его лица, и он молча открыл глаза. Его щечки на ощупь напоминали кашемировое одеяло.
– Доброе утро, солнышко, – сказала она. – У меня для тебя особый сюрприз, Хэл. Не хочешь отправиться со мной в путешествие?
Он протянул к ней руки. Жест настолько доверчивый, что у нее перехватило горло. Она подняла его, и крошечное тельце слилось с ее телом, убедив ее в том, что она поступает правильно. Они вместе уселись на пол, и Агата просунула его ручки и ножки в одежки.
– А теперь ты должен вести себя по-настоящему тихо, Хэл, потому что мы не должны никого разбудить. Ты меня понял?
Он кивнул, и она подхватила его и снесла вниз. Это было теперь так близко, ее жизнь была так близко, и все же она никогда раньше так не боялась. Сердце бешено колотилось, отдаваясь во всем теле, в каждом мускуле, каждой жилке.
Но она уже посадила его в коляску, пристегнула и надела рюкзак себе на спину. Открыла входную дверь и вывезла коляску наружу. Повернулась и с помощью своего ключа тихо закрыла дверь. Теплый летний воздух обнял их и подтолкнул вниз по улице. Птицы, певшие в утреннем хоре, замолчали, потом рассмотрели, что происходит, и запели снова, на этот раз громче, более победно, потому что Агата и Хэл направлялись домой.
Кристиан проснулся внезапно, как от толчка. Сердце колотилось так сильно, что он испугался, не случился бы с ним инфаркт. Он повернул голову и увидел, что часы показывают тридцать три минуты седьмого. Он прислушался, ожидая услышать плач, но в доме было тихо. Ему было жарко, он отбросил одеяло, позволив утреннему ветерку высушить пот на его обнаженном теле. Ему казалось, что он видел плохой сон, вроде призрака в окне, оставивший скверный вкус во рту. Рут все еще спала, отвернувшись от него и дыша так тихо, что казалась нереальной. Ему захотелось пойти и проверить, как там дети, но он удержался, понимая, что в это время, перед самым началом дня, шуметь нельзя.
Воздух был душным и теплым, хотя на самом деле было не так уж и жарко. В Англии никогда не бывает слишком жарко. Он попытался вспомнить, из-за чего они с Рут начали спорить накануне, но не смог. Он сомневался, что ему когда-нибудь удастся сказать ей правильную вещь.
Кристиан поднялся и принял душ. Ловушка, которой до сих пор казалась ему жизнь, теперь распахнулась, и глубоко внутри себя он ощутил свою потребность в ней. Возможно, он уйдет и будет жить где-нибудь в маленькой комнате, с диваном, который превращается в неудобную кровать, и с кухонным отсеком вдоль стены. Все его вещи будут пахнуть карри, которое он будет приносить с собой, или прокисшим пивом, которым от него будет нести по вечерам. Каждое утро он будет просыпаться, ненавидя себя, и засыпать каждую ночь, мечтая оказаться дома.
В семь он уже был в кухне и варил кофе, глядя в окно на замусоренный сад, который надо срочно привести в порядок. Но тут в дверях появилась Бетти, ее энтузиазм окончательно разбудил его, и он смог заняться завтраком и сделать вид, что его жизнь не разваливается на части.
Рут поняла, что заспалась, сразу же, как проснулась. Воздух казался иным, в голове было пусто. Часы показывали уже двадцать минут девятого, и она удивилась, как умудрилась проспать проснувшихся детей и вставшего Кристиана. Снизу доносились крики Бетти, звуки работающего телевизора, запах кофе. Сон ей не помог, наоборот, он впитался в тело, как наркотик, дразнил ее, показывал, какие есть возможности.
Но сегодняшний день требовал действий и решений, день болезненный и мучительный. Отдохнуть не удастся. Рут уже поняла, насколько вымотается до того, как через десять часов сможет сесть на диван со стаканом вина и с ужасом подумать, что ждет ее в понедельник. Она заставила себя подняться с кровати. Ноги были тяжелыми, голова кружилась. Она встала под душ, в надежде, что он ее разбудит, но все равно спустилась вниз, чувствуя себя усталой и рассеянной. Кристиан занимался пакетами для мусора. Она заметила, что он очистил уже большую часть сада.
– Доброе утро, – сказал он. – Кофе хочешь?
– Пожалуйста. – Интересно, как бы она справилась со всем этим одна? Как она сможет быть единственным человеком, на которого ляжет весь груз? Она никак не могла решить, будет ли слабостью разрешить ему остаться, не послужит ли это при знанием того, в чем она отказывалась признаваться. – Эгги уже встала? – вместо всего этого спросила она.
– Нет, – отозвался Кристиан, завязывая мешок с мусором и принимаясь за другой. Он раздражал ее своей непривычной активностью. – Что мы собираемся с ней делать?
– Понятия не имею. – Обычно Рут предлагала кучу вариантов решения, пусть даже неудачных, но по поводу именно этой проблемы не могла придумать ничего. – Мама сказала, что поможет нам, если придется от нее избавиться.
– Ты точно хочешь, чтобы она ушла?
– Ты шутишь? Что было бы, если бы она в тот момент оказалась одна с Бетти и Хэлом?
– Никогда не видел такого эпилептического припадка.
– А ты их много видел?
– Вообще-то, ни одного. Но я никогда не думал, что они именно такие.
Кристиан передал ей кофе. Из гостиной вышла Бетти, все еще в пижаме, неся за собой звук мультфильмов, как будто они ее сопровождали.
– Могу я взять палатку Хэла? – спросила она.
– Уверена, что можешь, ласточка, – сказала Рут. – Почему бы тебе у него самого не спросить?
– Он же еще спит.
Рут взглянула на Кристиана:
– Хэл все еще спит?
– Ну да.
Она почувствовала, как в груди что-то сжалось.
– Но он никогда не спит позже семи.
Кристиан уже направился назад в сад:
– Наверное, устал после вчерашнего.
Рут попыталась найти поддержку в его спокойствии.
– Я все же пойду и взгляну.
Рут взбежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки и молясь какому-то неизвестному богу, предлагая все за жизнь сына. Открыла дверь в комнату Хэла, где было темно, но уже от дверей увидела, что его там нет. Она бесцельно подошла к пустой кроватке. Возможно, он перебрался в родительскую спальню или к Эгги. Она проверила сначала свою спальню, потому что в душе уже поняла, что произошло.
Она постучала в дверь комнаты Эгги на чердаке, и ее мать открыла.
– Хэла тут нет? – спросила Рут.
– Нет, милая. Все в порядке?
Но Рут уже отвернулась, говорить она не могла. Она даже не стала стучать в дверь кладовки. Там было пусто, как в бесплодной матке. От Эгги не осталось никаких следов. Постель выглядела так, будто в ней не спали.
Рут сбежала вниз по лестнице. Мать устремилась за ней, пытаясь заговорить, а Бетти продолжала требовать палатку. Все ей мешали. Воздух казался густым, как суп, она не могла дышать и двигаться. Кристиан был далеко, на другом конце сада, вытаскивал из цветов пластиковые стаканчики. Она подошла к нему, но, поскольку говорить не могла, тронула его за плечо, заставив повернуться.
– Черт, что случилось? – спросил он, шарахаясь от ее прикосновения, будто она заразная.
– Хэла нет. И Эгги. Она забрала его.
Кристиан взял ее за плечи. Она видела, что так делают актеры в сериалах. Казалось, он хотел выдавить из нее ложную правду.
– Не говори глупости, Рут, – произнес он где-то над ее головой. – Не могла она его забрать. Ты везде смотрела?
Рут поняла, что за их спинами что-то кричит мать. Слишком долго и утомительно объяснять Кристиану, что случилось. Сама она знала с предельной точностью, что именно произошло, она только не знала, на сколько Агата их опередила.
– Заткнись, Кристиан, – сказала она, стряхивая его руки. – Когда ты встал? – Теперь она мыслила ясно, как не делала уже много лет.
– Может быть, она пошла с ним в парк или куда-нибудь еще.
– Когда ты встал? – закричала Рут.
В сад вышла мать.
– В доме их нет. Я везде смотрела.
Кристиан начал плакать.
– Ох, господи, нет.
Рут хотелось заехать ему в ухо.
– Когда ты проснулся? Давай говори, Кристиан.
– В половине седьмого. – Он посмотрел на нее, и она даже поморщилась, разглядев ужас с его глазах. – Я проснулся внезапно, меня будто что-то толкнуло. Встал, принял душ. Вниз спустился, вероятно, в семь. Затем встала Бетти. Потом спустилась ты. Я думал, что он спит.
