Великолепная Софи - Хейер Джорджетт

Но после того, как он ушел, она некоторое время сидела, подперев щеки кулаками, и размышляла. Она с сожалением отказалась от своего первого побуждения рассказать обо всем адвокату сэра Гораса. Она достаточно хорошо знала мистера Меридена, чтобы предположить, как сильно он воспротивится ее намерению отдать пятьсот фунтов в лапы ростовщика. Все, что он мог бы посоветовать ей, сводилось бы к разоблачению проступка Хьюберта, а это было абсолютно неприемлемо. Она перебрала в уме своих друзей, но по той же причине отбросила мысль и о них. Но так как она была не из тех, кто отказывается от намеченной цели, ей ни на мгновение не пришло в голову предоставить своему молодому кузену выпутываться из своей беды самостоятельно. По-видимому, ей не оставалось ничего другого, кроме как самой встретиться с отвратительным мистером Голдхангером. Она пришла к этому решению после основательных размышлений, так как хоть она сама ни в малейшей степени не боялась мистера Голдхангера, ей было отлично известно, что молодые леди не ездят к ростовщикам и что подобное поведение любой воспитанный человек посчитал бы возмутительным. Но так как скорее всего никто, кроме быть может, Хьюберта, не узнает об этом, она пришла к выводу, что поддаваться подобным колебаниям глупо и малодушно, — а такое поведение совсем не подобало дочери сэра Гораса Стэнтона-Лейси.

Не в ее духе было предаваться дальнейшим сомнениям, если она решила вмешаться в дела Хьюберта. Также не в ее духе была мысль прибегнуть к фондам сэра Гораса, чтобы аннулировать долг Хьюберта. Она считала, и ее отец, несомненно, думал так же, что одно дело — потратить пятьсот фунтов на бал, с тем чтобы включиться в лондонское общество, и совсем другое — принудить его к акту щедрости по отношению к племяннику, о существовании которого он, по всей вероятности, и не помнил. Итак, вместо этого она открыла свою шкатулку с драгоценностями и, высыпав на стол ее содержимое, выбрала бриллиантовые сережки от Ранделла и Бриджа, подаренные ей сэром Горасом в прошлом году. Это были изумительно красивые камни, и ей стоило большого труда расстаться с ними, но остальные, более ценные украшения достались ей от матери, и хотя она совсем не помнила эту леди, щепетильность не позволяла ей расстаться с этими безделушками.

На следующий день, сумев избежать поездки в магазин шелковых тканей на Стрэнде с леди Омберсли и Сесилией, она в одиночестве отправилась к знаменитым ювелирам Ранделлу и Бриджу. Когда она подъехала, в магазине не было ни одного покупателя, но при виде властной молодой леди, одетой к тому же с исключительной элегантностью, сам старший продавец поспешил ей навстречу, полный стремления угодить. Он был очень способным работником и чрезвычайно гордился тем, что всегда помнил лица важных покупателей. С первого взгляда он узнал мисс Стэнтон-Лейси, лично принес для нее стул и поинтересовался, что именно он будет иметь честь показать ей. Когда же он узнал действительную причину ее приезда, его как громом поразило, но он быстро справился со своим изумлением и с блеском в глазах предложил вызвать мистера Бриджа и перепоручить его разумению это дело. Мистер Бридж плавно вошел в магазин, вежливо поклонился дочери господина, купившего у него много ценных безделушек (предназначавшихся самым разным женщинам), и предложил Софи пройти в его личный кабинет позади демонстрационного зала. Что бы он ни думал по поводу ее желания расстаться с сережками, так заботливо выбранными для нее всего год назад, это осталось при нем. Любезные расспросы о сэре Горасе выявили, что последний в настоящее время находится в Бразилии.

Вместо того, чтобы, в соответствии с освященной веками привычкой, объяснить клиенту, что бриллианты очень упали в цене, и взять сережки в залог, как он намеревался сначала, мистер Бридж, сложив два и два, моментально решил выкупить их назад за значительную сумму. Он не собирался вновь продавать их; он отложит их до возвращения сэра Гораса из Бразилии. Он был твердо уверен, что тот выкупит их; и его благодарность в будущем выразится в том, что он купит еще немало дорогих безделушек у ювелира, который так по-джентльменски поступил с его дочерью. Поэтому без промедлений была на обоюдовыгодных условиях заключена сделка между мисс Стэнтон-Лейси и мистером Бриджем. Осмотрительный мистер Бридж проводил Софи из кабинета лишь тогда, когда два покупателя, бывшие в магазине, ушли. Он подозревал, что сэр Горас не захотел бы афишировать тот факт, что его дочери пришлось продавать свои драгоценности. Без промедления он согласился выплатить Софи пятьсот фунтов наличными; без промедления он отсчитал их на столе перед ней; и ничуть не утратив уважения, почтительно проводил ее из магазина.

Спрятав деньги в муфту, Софи окликнула наемный экипаж и велела кучеру отвезти ее в переулок Биар. Она остановила первый же экипаж, проезжавший мимо нее, но несмотря на это, на козлах оказался очень приятный малый. Это был плотный, средних лет мужчина с румяным и открытым лицом. Софи подумала, что с достаточной долей уверенности может положиться на него. В этом ее убедила его реакция на ее приказание. Внимательно осмотрев ее и погладив рукой в рукавице щеку, он заметил, что она, должно быть, перепутала адрес, ибо, по его мнению, переулок Биар был совсем не тем местом, куда ездят такие леди.

— Неужели это такие трущобы? — спросила Софи.

— Это не место для юной леди, — упрямо повторил кучер. Он добавил, что у него самого есть дочь, прошу прощения.

— Ну ладно, трущобы это или нет, я должна туда поехать, — сказала Софи. — У меня дело к мистеру Голдхангеру, который живет там; полагаю, он большой плут. Вы кажетесь мне человеком, которому я могу поверить, что он не уедет и не оставит меня там одну.

Она села в экипаж; кучер закрыл за ней дверцу, взобрался на козлы и, произнеся, ни к кому не обращаясь, клятву, что никогда больше его не заставят делать подобное, стегнул лошадей.

Переулок Биар шел к востоку от Флит-Маркет. Это была узкая и загаженная улица, на неровной булыжной мостовой валялись отбросы. Тень тюрьмы нависала над всем этим районом, и даже люди, идущие по улицам или сидящие возле домов, выглядели подавленными, что не согласовывалось с их занятиями. Возница спросил дорогу к жилищу мистера Голдхангера у малого в сальном кашне. Тот, после заметных колебаний, указал на дом в середине переулка и, не желая вступать в разговор, отвернулся.

Темный экипаж, бывший когда-то джентльменской каретой, привлекал к себе мало внимания, но когда он остановился и из него вышла высокая, хорошо одетая молодая леди, придерживая юбки, чтобы они не попали в кучи мусора, несколько бездельников и два маленьких замызганных мальчугана подошли поближе и уставились на нее. Послышались различные комментарии, но к счастью для Софи они были сказаны на жаргоне, и она не поняла их. Она привыкла, что жители маленьких испанских и португальских деревень сбегались поглазеть на нее, и поэтому ее ничуть не смутило внимание к ее особе. Пробежав глазами по лицам, она выбрала одного из мальчуганов и, улыбнувшись, спросила:

— Скажи мне, где здесь живет человек по имени Голдхангер?

Мальчишка изумленно взглянул на нее, но когда она протянула ему шиллинг, судорожно вздохнул и, схватив монетку, пробормотал:

— Второй этаж!

Затем он спрятал монетку и бросился бежать, пока кто-нибудь из старших не отобрал ее.

Проблеск щедрости заставил толпу придвинуться ближе к Софи, но возница спустился с козел, держа кнут в руках, и дружелюбно предложил любому, кто хочет порки, подойти еще. Никто не принял этого приглашения, и Софи сказала:

— Благодарю вас, но прошу, не надо затевать ссору! Будьте добры, подождите меня здесь.

— На вашем месте, юная мисс, — откровенно сказал возница, — я бы держался подальше отсюда, это уж точно! Вы даже не представляете, что может с вами случиться.

— Ну, если со мной что-нибудь случится, — бодро ответила Софи, — я громко закричу, и тогда вы войдете, чтобы спасти меня. Думаю, что не заставлю вас долго ждать.