Мейси Ейтс - Невеста в наследство
По слегка вздернутой брови она поняла, что он не одобряет ее решения. Ну что ж, хорошо. Пусть обращается со своими родителями так, как хочет, а она будет обращаться со своими, как хочет она.
Адхам поставил чемодан прямо за порогом комнаты для гостей, не переступая его.
– Тогда я сам им позвоню. Ванная комната вон за той дверью. Если что-нибудь понадобится, дайте знать.
– Когда тюремщик делает обход? – спросила она, пытаясь выдавить улыбку.
Он прищурил глаза:
– По вашему мнению, вы обречены на страдания, Изабелла? Вы находитесь в пентхаусе, а считаете, что в тюрьме? Скоро из принцессы Турана вы превратитесь в шейху Умараха – для вас этого недостаточно? Вы эгоистка.
Он повернулся и ушел, а слова его рикошетом ударили в голову. Разве это эгоизм – требовать для себя немного времени, прежде чем всецело посвятить себя королю и народу? Шейху и народу? Ну почему она не могла получить хоть толику сверх того, что было предусмотрено ее благодетельными кураторами? Потому что так было неправильно. Как будто все и каждый старались указать ей путь и направить ее. Принудительно. Она знала свое место, но это не означало, что она должна была любить его. И она не позволит Адхаму навязать себе чувство вины.
* * *Было за полночь, и Изабелла думала, что Адхам уже спит. Ожидание было мучительным. Лежа на плюшевой кровати – это был единственный предмет мебели в пентхаусе, который не был твердым или выполненным в стиле модерн, – она боролась с чрезмерной усталостью. За последние двадцать четыре часа она ни разу не сомкнула глаз. Она бы и не смогла заснуть в поезде, взволнованная из-за побега.
И теперь сну придется подождать.
Она откинула покрывало и встала с кровати – полностью одетая – и как мышка пробралась в другой конец комнаты. Глубоко вздохнув, взяла чемодан. Дальше медлить нельзя – чем быстрее она уйдет, тем лучше.
Приоткрыв дверь комнаты с едва заметным скрипом, Изабелла обвела взглядом темную гостиную. Адхама тут не было, не было видно и света из-под двери его комнаты. Прошептав наскоро молитву, она подошла к парадному выходу, повернула замок и вышла. Осторожно закрыв за собой дверь, она остановилась перевести дыхание, сердце выпрыгивало из груди.
Вторая попытка побега за двое суток.
Коридор вдруг показался таким длинным, а мир огромным. Возможности ее ограничивало время, но она будет карабкаться и цепляться за любые возможности.
Другим была дана вся жизнь на поиски себя, и будущее простиралось перед ними широкой полосой – невиданной, волнующей, прекрасной. А у нее было всего два месяца.
Решимость Изабеллы удвоилась, войдя в лифт, она нажала кнопку первого этажа. Через несколько секунд она оказалась на бульваре, пытаясь уклониться от дождя. В лужах отражался блеск фонарей. Несмотря на поздний час, на улице было много людей, которые сновали туда-сюда, сидели за столиками в кафе, стояли под навесами, разговаривали, смеялись, целовались.
Вот он – настоящий мир. Наконец-то он так близко, что можно дотронуться рукой.
Она быстро оглядела улицу в поисках такси. Она не знала точно, куда поедет, но на руках у нее было достаточно наличных, чтобы за несколько часов проехать километры.
Вдруг чья-то рука вцепилась ей в локоть, впиваясь клещами в кожу, и потянула в узкую улочку между пентхаусом и французской булочной. Она попыталась закричать, но рука, словно стальной канат, сковала ей грудь, притягивая к твердому теплому телу. Другая рука противника сжала ей рот, прежде чем хоть один вопль успел вырваться.
Она замотала головой, как загнанный дикий зверь, в надежде, что хоть кто-то из людей на улице увидит ее. Нет, никого. Попытки отбиться были тщетными, Изабелла пиналась и молотила ногами, отчего грязные брызги дождевой воды разлетались по воздуху, напирала всем телом в попытке вырваться на свободу, но этот сильный человек, сковывающий ее сзади, даже не шелохнулся. Как будто она боролась с горой.
– Ваши манеры оставляют желать лучшего, – произнес знакомый голос Адхама с едва уловимым акцентом. Ее натянутое как пружина тело обмякло. Лишь на мгновение.
– Вы будете молчать, если я уберу руку? – спросил он не то в гневе, не то в сильнейшем раздражении.
Она кивнула, и рука, сжимавшая ей рот, резко упала. Другой рукой он по-прежнему сжимал ее тело.
Адхам плотно прижимал ее к своему каменному телу. Она попыталась выкрутиться, но руки его сжались еще сильнее, давая ей понять, что каждая мышца, точеная, как камень, напряжена до предела. На какое-то мгновение ощущение этого человека, осязание всех, даже малейших различий мужского и женского тела заворожили ее.
Ее груди потяжелели, а набухшие соски проглядывались сквозь шелковый бюстгальтер. Сердце учащенно билось, отдавая в шею, голову, внутреннюю часть бедра.
– Вы хоть понимаете, каких приключений ищете на свою голову? – спросил он резко.
Нет, она правда ничего не понимала. Ее тело просило, жаждало быть рядом с ним. Она понятия не имела почему – почему ей хотелось пасть в его крепкие объятия, почему не хотелось сопротивляться. Почему она жаждала прикосновения этих рук, почему ей нравилась истома, наполнявшая тело?
– Вы ищете смерти, – рыкнул Адхам, пытаясь не думать о влечении. – На моем месте мог оказаться кто угодно. Вы разгуливаете среди ночи по улице, держа в руках роскошный чемодан. И выглядите ровно на столько, сколько стоите. Даже хуже, вы смотритесь как совершенно наивная богачка – таковой и являетесь. Хотите, чтобы вас ограбили? Или сделали что похуже?
– Я не… Я не подумала об этом… – смущенно пробормотала Изабелла.
Он повернул ее лицом к себе, крепко удерживая руками по бокам.
– А о чем тогда вы думаете? Что вы собираетесь делать со всей своей свободой, Изабелла? У вас нет ни работы, ни особых навыков. Вы настолько наивны, что даже по улице пройтись не в состоянии без посторонней помощи.
Слова его больно ранили – насколько бы ей ни было противно осознавать это, но в них была доля правды: она никогда не работала и не знала, как устроиться куда-нибудь. Не знала, как снять апартаменты. Не умела водить. В ее голове было много знаний, но все они были почерпаны из книг. Ни разу в жизни ей не приходилось применять их на практике, в реальной жизненной ситуации.
– Я найду себе занятие, – настаивала она.
– С таким телом, как у вас, вокруг будет много мужчин, желающих помочь – за определенную плату, – сверкнул он глазами. В глубине этих черных глаз не было теперь равнодушия – в них горело пламя.
– Отпустите меня, – попыталась она вырваться. Она должна была избавиться от него. Все усилия она направила на то, чтобы вырваться из его рук, убежать от него и от этого странного чувства, пронизывающего тело как электрический ток.
В переулке появился мужчина, который сразу обратил на них внимание. Выражение его лица, едва уловимое в тусклом свете фонаря, было озабоченным.
Адхам подтолкнул Изабеллу чуть назад, так что она оперлась спиной о кирпичную стену французской булочной, и, прежде чем успела воспротивиться, поцеловал ее. Кончик языка требовательно прошелся по ее губам. Она не смогла устоять.
Она ни о чем не думала, кроме ощущения его губ на своих. Его руки бесцельно бродили по ее телу – от бедер к талии и выше по груди. Пытаясь обрести равновесие, она ухватилась за его плечи. Как хорошо, что сзади была стена, а спереди крепостью возвышался он – иначе бы она растаяла и стекла ручьем в одну из луж у его ног.
Вдруг Адхам отдернул руки. В тишине ночного воздуха слышалось его затрудненное дыхание. Изабелла притронулась к губам, они слегка припухли.
– Что… – выдохнула она, не в силах произнести что-либо более внятное.
– Это Париж, – произнес он. – Здесь никто не будет мешать любовникам, даже если они ссорятся.
Он потянул ее за руку, и они вышли из тени, направляясь к главному входу здания. Изабеллу сжигала ярость вперемешку с каким-то теплым, опасным и тревожным чувством. Она снова прикоснулась к губам, желая убедиться, что это не сон.
Войдя в здание, они поспешили в лифт, и двери закрылись за ними. Она не могла поверить, что Адхам поцеловал ее, словно у него было полное право прикасаться к ней… обладать ею. И только чтобы закрыть ей рот.
Хуже всего, что все ее тело пронизывало неуемное желание. Любопытство. Изабелле хотелось поцеловать его снова, только в этот раз поцелуй должен быть длиннее, медленнее и нежнее, чтобы она успела почувствовать вкус его губ и ритмичность движения.
Она попыталась пресечь распутные мечты. Адхам не имел права целовать ее – она была помолвлена с другим мужчиной. Несмотря на безумство фантазий, связанных с побегом, Изабелла и мысли не допускала об измене своему жениху. Она не любила мужчину, с которым была повенчана, и даже не знала его. Но она подписала соглашение и не хотела его нарушать.
«Он поцеловал меня, чтобы закрыть рот», – подумала Изабелла. Ее гордость была уязвлена.
