Наедине с герцогом - Барнс Софи

Сестра взглянула на нее с сомнением и покачала головой.

– Одно дело, когда обманываешь других, Иззи. Но обманывать себя… – Джеми поморщилась, подыскивая подходящее слово. – Вот уж не думала, что ты такая трусиха.

Испытывая праведное негодование, которое охватило бы любого, услышь он столь резкую критику из уст младшей сестры или брата, Изабелла открыла было рот, чтобы возразить, но Джеми уже направлялась назад к дому.

– Передавай от меня привет тетушке Розалин и дядюшке Герберту, хорошо? – бросила она через плечо, лишив Изабеллу возможности сказать то, что она намеревалась ответить секунду назад.

Она смотрела Джеми в спину. Неужели ее младшая сестра права? Неужели она трусиха? Изабелле подобное даже в голову не приходило – она готова была пожертвовать всем ради тех, кого любит. Но в глубине души… Ей не хотелось сейчас об этом думать, поэтому Изабелла ускорила шаг и поспешила прочь из Моксли к месту встречи.

Ее сердце учащенно забилось, когда она разглядела вдалеке коричневое строение.

– Ты сможешь, – сказала она себе, расправила плечи и стиснула зубы, как будто ей предстояло сразиться с целой армией, а не встретиться с мужчиной. Впрочем, Изабелла вынуждена была признать, что это также непросто. Откровенно говоря, раньше никто не усложнял ей жизнь.

Подойдя ближе, девушка оглянулась через плечо, чтобы удостовериться в том, что на дороге, кроме нее, никого нет, а значит, ее никто не увидит. Не было видно даже бродячих собак, и Изабелла не знала, радоваться этому или огорчаться, поскольку у нее больше не было причин, по которым она могла бы не сворачивать с дороги и не идти по полю к приоткрытым дверям сарая с сеном.

Девушка открыла двери чуть пошире, чтобы протиснуться внутрь, и остановилась, давая глазам привыкнуть к полутьме. Внутри было тепло – так тепло бывает в ясный солнечный день – и сильно пахло сеном. До слуха Изабеллы донесся шум крыльев. Она подняла голову и увидела, что какая-то птичка чистит свои перышки под балками. Между бревнами были трещины, сквозь которые проникали лучи солнца, и казалось, что сено купается в золотом сиянии.

Изабелла собиралась сделать еще один шаг, но чья-то твердая рука обхватила ее за талию. Кто-то прижал ее спиной к своей крепкой груди. Девушка хотела закричать от испуга и неожиданности, но большая ладонь зажала ей рот.

– Это всего лишь я, – прошептал на ухо низкий знакомый голос.

Изабелла успокоилась. Энтони убрал руку.

– Неужели это было так необходимо? – спросила Изабелла, пытаясь вырваться из его объятий.

Энтони развернул ее лицом к себе. Она невольно затаила дыхание. Возможно ли, чтобы герцог стал еще красивее со времени их последней встречи? Разум подсказывал ей, что это не так, однако Изабелла не могла отрицать: ее воспоминания о его внешности не соответствуют действительности – явный признак того, что она сама себе противоречит.

– Я не хотел вас напугать, – разве что немного удивить. – Энтони поднял руку и погладил ее большим пальцем по щеке. – Мне так вас не хватало, – признался он.

От искренней радости, светившейся в его глазах, у Изабеллы часто-часто забилось сердце.

– Ваша светлость, я…

– Энтони, – прошептал он, продолжая гладить ее по щеке.

Изабелла нахмурилась. Разум отказывался ей служить, когда ее ласкал герцог.

– Прошу прощения? – выдавила она из себя, дрожа всем телом и чувствуя прикосновение его руки, которая лежала у нее на талии.

Герцог улыбнулся, и в его улыбке были и обещание наслаждения, и бесстыдство, и озорство. Изабелла почувствовала, как у нее слабеют ноги: она совершенно не могла устоять перед этим мужчиной с растрепанными кудрями и чуть небрежно повязанным шейным платком, в чем можно было усмотреть пренебрежение приличиями. Сердце Изабеллы замерло.

– Я уже дважды целовал вас, мисс Чилкотт, и намерен сделать это еще раз. Полагаю, пришло время отбросить формальности. Вы согласны? – И тут же, не давая Изабелле опомниться и ответить, герцог прижался губами к ее губам.

Девушке показалось, будто земля уходит у нее из-под ног.

Сперва поцелуй был нежным, их губы только скользили, но потом Энтони сжал зубами ее нижнюю губу и немного прикусил нежную плоть. Изабелла охнула. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она прижалась к нему. Она вела себя как дура, но остановиться не могла и не могла больше ни о чем думать. Ей хотелось только одного: быть с ним, здесь и сейчас.

Поцелуй становился все глубже, все ненасытнее. Изабелла не хотела прислушиваться к голосу разума, который велел ей уйти. Девушка была бессильна перед этим мужчиной. Она полностью отдалась этому поцелую, разомкнула губы, позволяя ему войти. Язык герцога тут же скользнул ей в рот. Их языки переплелись. Энтони пробовал ее на вкус самым чувственным образом.

Сама не ведая, как это произошло, Изабелла почувствовала, что прижимается спиной к стене сарая. Ее грудь упиралась в грудь герцога. Он оставил ее рот и стал целовать подбородок, щеку, затем коснулся губами уха и стал ласкать языком мочку.

Изабеллу охватил жар. Она ощутила, как напряглась ее грудь, а потом… почувствовала между ног нестерпимое желание. Боже, ей нужно бежать от этого человека, пока она не начала умолять его сделать с ней самое ужасное. Какой сюрприз будет ждать мистера Робертса в первую брачную ночь! Изабелла застонала при мысли об этом. Ее стон, по всей видимости, послужил для герцога сигналом. Его руки скользнули к ее груди, пальцы нащупали затвердевшие соски и нежно их сжали.

Изабелла опять застонала – на сей раз от полного, невыносимого наслаждения.

– Скажи, как тебя зовут, – прошептал герцог в изгиб ее шеи, и очередная жаркая волна затопила ее промежность. – Прошу тебя, – добавил он.

– Меня зовут…

О боже, из-за него она даже имя свое забыла! Девушка постаралась взять себя в руки.

– Изабелла, – выдохнула она, пока герцог, наклонив голову, продолжал облизывать ее шею.

Он замер.

– Какое красивое имя, – пробормотал Энтони и немного потянул за лиф. – Имя такое же красивое, как и девушка, которой оно принадлежит.

Изабелла откинула голову назад, закрыла глаза и затаила дыхание, прекрасно зная, на что он смотрит. Корсет она носила редко – он казался ей неудобным, поэтому нижняя рубашка сидела на ней свободно. Энтони легко спустил с плеч Изабеллы и платье, и рубашку, обнажив ее великолепную грудь. Изабелла была слишком увлечена поцелуем и не остановила Энтони, даже не почувствовала унижения.

Здравый смысл нашептывал ей, что следует оттолкнуть герцога, чтобы положить конец этому безрассудству, пока не стало слишком поздно. Но тут Энтони совершил неслыханное. Этот распутник слегка коснулся зубами ее соска и нежно прикусил его. Изабелла почти сдалась.

– Они такие чувственные, – услышала она его бормотание, – такие страстные. – А потом он взял в рот всю грудь и стал ее сосать.

Господи всевышний!

Что с ней происходит? Тело Изабеллы пело от предвкушения, отвечало в самых интимных местах. Она испытывала тревогу – как будто хотела чего-то, но не могла понять, чего именно.

О черт!

В следующую минуту она уже оказалась у него на руках. Герцог нес ее к большому стогу сена. Взгляд у Энтони был решительным и страстным, что, вероятно, должно было испугать Изабеллу, однако она не чувствовала страха. Что-то в этом мужчине внушало ей спокойствие и умиротворение. Изабелла верила ему, и одного его взгляда было довольно, чтобы она забыла обо всем на свете. Эти минуты были для них священны, и никто не мог их испортить своим вмешательством.

Энтони сел, откинулся на стог сена, усадил Изабеллу к себе на колени и прижал ее к груди. Он хотел ее во всех мыслимых и немыслимых значениях этого слова, но пришел сюда не за этим. На самом деле он действительно собирался с ней поговорить, однако, когда увидел ее в лучах солнца, озарявшего ее волосы и кожу, не смог удержаться. Изабелла была такой прекрасной, такой соблазнительной…

Руки герцога вновь потянулись к ее груди. Изабелла стонала, когда он касался нежной, податливой плоти, чувствуя, как она набухает от возбуждения. Нет, он не станет лишать ее девственности прямо здесь, на сеновале, но не потому, что не хочет, а потому, что уверен: она достойна большего, чем просто покувыркаться (в буквальном смысле слова) на сене.