Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия

— Давно я так не веселился, — сказал он. От мороза у него шел пар изо рта.

— Да не так уж это было и смешно.

Он снова согнулся пополам.

— Нет, было, — с трудом выговорил он.

— Если бы я знала, что яичная борода способна тебя так порадовать, я бы уже давно ее себе нарисовала, — улыбнулась я.

— Это не борода. Это ты. — Он весело смотрел на меня, глаза его сияли. — Ты лучше любого лекарства. Тебя нужно выписывать вместо антидепрессантов.

Меня искренно тронули его слова. Раньше он и близко не говорил мне ничего такого приятного, я впервые почувствовала, что, возможно, и вправду помогаю ему. Но, вместо того чтобы сказать ему что-нибудь ласковое, я включила психотерапевта:

— А ты когда-нибудь принимал антидепрессанты?

Он ненадолго задумался, возвращаясь опять к роли пациента, от которого ждут ответа.

— Да, один раз было. Я пошел к психотерапевту, рассказал, как я себя чувствую, ну он мне их и прописал. Но на самом деле они мне слабо помогли, и через месяц я бросил их пить.

— Потому что они не могли устранить суть проблемы, — сказала я.

Судя по тому, как он на меня посмотрел, ему не слишком понравилось мое замечание. Он понял, что я опять пытаюсь вынудить его пойти к врачу. Так что я слегка притормозила.

— А вот печь пироги — замечательный способ устранить проблему на корню, — улыбнулась я.

— Конечно, потому что ты точно знаешь, что делаешь и зачем, — согласился он.

— Конечно.

Мы оба замолчали, и я подумала — может быть, это тот самый момент, когда надо признаться в том, что творится у меня в душе. Или достаточно его намека на то, что он все понял? И, словно почувствовав, что сейчас произойдет, он очнулся и нарушил наше молчание.

— Ладно, пора заняться глазурью.

Прежде чем украшать пироги, мы должны были достать их из печи. Из всего класса только у нас одних пирог провалился в середине. По какой-то неведомой причине, едва мы извлекли его из духовки, он сказал «пу-уф» и осел прямо у нас на глазах. А мы осели на пол и так истерически хохотали, что я едва не описалась. И тут нас очень вежливо, но твердо попросили покинуть помещение.

Глава XV

Как пожать то, что посеял

По дороге к ресторану, где Мария праздновала свой день рождения, мы зашли в супермаркет, чтобы украсить свой пирог. Оба мы были в приподнятом, полубезумном состоянии и, вероятно, со стороны походили на пьяных. Мы оба слишком давно ничего подобного не испытывали. Адам нес наш недопекшийся пирог с дырой посредине — выполнена эта красота была в форме сердца, а края обгорели.

— Это самый уродливый пирог, какой я когда-либо видел, — смеясь, сказал Адам.

— Ему надо просто сделать небольшую подтяжку лица, — отмахнулась я, пробираясь вдоль полок. — А-га! — Я взяла банку со взбитыми сливками, потрясла ее и сняла крышку.

— Эй! — сердито закричал продавец.

Адам немедленно достал пачку банкнот, и продавец тут же умолк. Адам держал пирог, а я его разукрашивала. Первая попытка оказалась ужасной: я недостаточно хорошо встряхнула спрей, и сливки с легким пшиканьем растворились в воздухе, забрызгав и пирог, и Адама.

— Я бы сказал — двадцать процентов на пироге, а восемьдесят у меня на лице.

Я едва не свалилась от хохота. Когда мы оба слегка успокоились, я предприняла вторую попытку. Она оказалась более успешной. Когда я закончила, Адам задумчиво оглядел результат. Поразмыслив, он взял пакетик со всякой украшательской ерундой и извлек оттуда несколько штуковин, похожих на молочные зубы. Руки у него тряслись от смеха, но он все же умудрился прилепить несколько зубиков.

— Ну, что скажете? — с восторгом спросил он у продавца.

Длинноволосый юнец не выразил особого восторга.

— Чего-то не хватает, — мрачно заметил он.

Этому пирогу, вообще говоря, очень много чего не хватало.

— Я бы чипсов добавил, — изрек юноша.

— О, это гениально, — обрадовался Адам.

Он велел мне открыть пакетик с чипсами, высыпал его на середину кошмарной пироговой рожи и отступил на пару шагов, любуясь нашим произведением.

— Превосходно, — сообщил он, осмотрев его со всех сторон.

— Это худший пирог, который я когда-нибудь видела.

— Именно. Поэтому он превосходен. Она поймет — это я его сделал.

Напоследок он купил свечку в виде футбольного мяча и влепил ее в центр, со счастливой улыбкой сказав мне:

— Мария ненавидит футбол!

После чего мы вернулись в машину, где нас терпеливо дожидался водитель.

Мы стояли возле «Эли Брэсери» и наблюдали за Марией и ее подругами сквозь огромные окна, но так, чтобы она нас не заметила и бдительная охрана тоже. Было холодно, пошел мелкий снег. Ноги у меня закоченели, губы еле двигались, а нос уже давно отвалился, во всяком случае, по моим ощущениям на лице его не было.

— Сегодня я себя чувствую… напрочь заиндевевшей, — сказала я, и Адам улыбнулся в ответ. Наше бурное веселье поутихло и перешло в дружелюбное согласие. — Ты знаешь этих девушек? — Я спрашивала не столько из любопытства, сколько из желания проверить, могу ли я еще шевелить губами.

Адам кивнул.

— Да, это ее лучшие подруги.

Все они были прехорошенькие, и многие оборачивались в их сторону, но они, кажется, были полностью поглощены друг другом, и их стол в углу ресторана был чем-то вроде центра мироздания. Я не могла отвести глаз от Марии. Ее неизменная красная помада, аккуратная стрижка, стильное кожаное платье — все было просто идеально. Она весело болтала, шутила, радостно реагировала на любое замечание — никто не оставался без ее внимания. Только раз я скосила глаза, чтобы посмотреть на Адама, который смотрел на нее. Смотрел так, что было ясно — он тоже находит ее идеальной. В ней было что-то гипнотическое, что заставляло безотрывно глядеть только на нее. Убийственное качество. Я ненавидела ее все сильнее, но при этом хорошо понимала: она — лучший вариант для Адама. Они составляли сногсшибательную пару, ни в чем не уступая друг другу. Каждый был по-своему хорош и по-своему уникален. Адам глядел на нее как завороженный, но лицо у него стало грустное, как будто, потеряв ее, он потерял свое сердце, свое «я».

Я отошла в сторонку и немного попрыгала, чтобы согреться и стряхнуть с себя ощущение, что я самозванка, лишняя и никому не нужная. Что же пошло в моей жизни настолько не так, почему я стою здесь, подглядывая за этой красавицей, у которой есть все, чему я обычно завидовала? Странно все это, непонятно. Я ощущала себя полной идиоткой, распоследней неудачницей. Мне вдруг страшно захотелось уйти прочь.

— Ну наконец-то! — сказал Адам, увидев, что со стола уносят тарелки. Наступила очередь десерта.

Пирог я отнесла на ресторанную кухню. Это оказалось нетрудно, я просто объяснила официантам, что это сюрприз для девушки, которая отмечает у них свой день рождения. Они посмотрели на пирог и рассмеялись. А сейчас мы наблюдали, как четверо официантов направляются к столу Марии. Адам перешел через дорогу и встал у самого окна, чтобы лучше видеть. Мария удивленно подняла брови, а потом расплылась в улыбке — все запели «Happy birthday». Я видела, как некоторые девушки за столом вопросительно переглядываются, пытаясь понять, кто автор сюрприза. А потом его поставили перед Марией, и она смущенно уставилась на невообразимое месиво, украшенное молочными зубами и чипсами. Она явно пыталась сохранить вежливое выражение лица, чтобы не обидеть того, кто преподнес ей это безобразие. Даже набрала побольше воздуха, загадала желание и задула свечку. Поочередно оглядела подруг, стараясь понять, кто из них решил сделать ей такой подарок. Они пожимали плечами и недоуменно посмеивались, тогда она спросила у официантов, не перепутали ли они стол. Адам взволнованно смотрел в окно, и я понадеялась, что Мария догадается, что это от него. А не то как бы мне не пришлось хватать его за рукав, чтобы он не бросился объяснять ей это самолично.