Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия

— Да, тебе обязательно надо туда пойти, — игриво заметил он, поддерживая меня за талию.

— Только вместе с тобой, — пробурчала я, и он перестал улыбаться.

— Я слышала, что вы с мужем… разбежались. — Элейн старалась говорить потише, но у нее это плохо получалось. Она смотрела на меня с нескрываемым сочувствием. — Я тут встретила твоего мужа, ну в смысле бывшего мужа, когда шла на работу. Он мне рассказал, что у вас произошло. И про то, что вы по-прежнему вместе играете в гольф. Я рада, что у вас все так по-дружески. У меня-то с Эймоном было по-другому. — Ее лицо помрачнело при воспоминании об этом нехорошем Эймоне.

— В гольф? — в недоумении переспросила я. — Но я не играю в гольф.

— Нет, играешь, — сказал Адам. — И он тоже. Последний мяч он забил сквозь твое лобовое стекло, забыла?

— А-а, ну да. Верно.

Значит, это все же был именно он.

Руководительница группы пригласила нас пройти к столу, и каждому выдали бейджик с именем, чтобы было проще общаться. Началась вводная часть, и наиболее ответственные ученики делали заметки, ну а мы с Адамом просто слушали, пока не пришла пора перейти к делу — то есть печь пирог. Адам закатал рукава и посмотрел на меня. В его взгляде явственно читалось: я здесь, потому что должен, а не потому что мне так хочется. Я молча взяла кусок масла и принялась обмазывать сковороду.

— Ну и что же вы сегодня изучали? — поинтересовался Адам у Элейн.

— Сегодня было занятие про то, как найти правильную причину, чтобы влюбиться, — ответила она очень серьезным тоном.

— Ого! И сколько стоят эти занятия? — язвительно осведомился он.

Элейн все же была не такая дура, чтобы не заметить его сарказма. Она подозрительно на него поглядела, а потом с вызовом заявила:

— Сто пятьдесят евро за десять недель. Но Ирма рекомендует два полных курса.

— Ну разумеется. — Он с пониманием кивнул. — Кристина, ты как думаешь, это нормально?

— Я расплатилась по всем счетам, связанным с любовью, так что моего мнения можешь не спрашивать. — Я пыталась ровно распределить муку по всей сковородке, смазанной маслом.

— Да нет, я про пирог, — усмехнулся он.

— А. Ну, она сказала, что мука не даст ему прилипнуть, а масло — подгореть.

Но у меня мука почему-то свалялась гнусными комочками. И вообще я не получала удовольствия от процесса, хотя всячески старалась убедить себя в обратном. Ну, черт возьми, не люблю я печь и готовить в принципе не люблю, так что вместо очередной «радости» жизни получалась «гадость».

— Ладно, теперь твоя очередь, давай взбей тесто. — Я отошла от стола, освобождая ему место, и вытерла руки полотенцем. Он насмешливо за мной наблюдал. — Что? Что ты так смотришь?

— Ничего. Гляжу, как ты наслаждаешься жизнью. — Он снова переключился на Элейн. — И что же, какие именно причины, чтобы в кого-то влюбиться, можно считать правильными?

Элейн отвернулась от своего спутника и принялась горячо объяснять нам, чему их научили на занятиях.

— Ирма говорит, что мы относимся к влюбленности как к чему-то волшебному, загадочному, что происходит с нами помимо нашей воли. Но это не так. Влюбленность — это совокупность нескольких факторов, событий, которые происходят с человеком.

Адам восхищенно присвистнул.

— И, как и все в этой жизни, они происходят, если ты хочешь, чтобы они произошли. А вот если сидеть дома на диване, то ничего не случится, никакой любви. Надо быть активным участником жизненного процесса. Ирма нам как раз и рассказывает шаг за шагом, как надо поступать, чтобы влюбиться.

— И как?..

— Ну, надо четко понять, чего ты хочешь, надо быть собой, расширять круг своего общения, быть реалистом, побольше смеяться, слушать окружающих, быть остроумным, делиться всякими секретами, получать от жизни радость. Она нас учит этому в классе, а потом мы тренируемся, выполняем задания.

— Какие же это задания?

— На прошлой неделе надо было пойти на свидание и отрабатывать навык слушания. Ты говоришь двадцать процентов времени, а восемьдесят процентов — слушаешь собеседника.

— Слушать — это теперь навык? — с улыбкой заметил Адам.

— Вы себе не представляете, как мало людей им владеют. Ну, в общем, я ходила на свидание с парнем из нашего класса, и у нас ничего не вышло. Мы же оба отрабатывали навык слушания, вот и молчали оба, как дураки.

Адам расхохотался от души.

— Шеф! Сосредоточьтесь на пироге, — добродушно призвала инструкторша, и Адам сделал серьезное лицо.

— А на следующем занятии у нас будет тема «Секреты», — восторженно прошептала Элейн. — Мы будем спрашивать друг друга: какой у тебя был самый ужасный момент в жизни, какое самое лучшее детское воспоминание, самый сильный страх, скрытые таланты, что ты делаешь, когда остаешься один… ну, в таком духе.

— Мм. Вот, значит, какое будет следующее занятие, — сказал Адам, искоса поглядев на кавалера Элейн, который готовил пирог сам, без ее помощи. Так же как и я — без помощи Адама.

Она радостно кивнула.

Адам, похоже, собирался отпустить очередную колкость, но удержался.

— Ну что ж, удачи, Элейн.

— Спасибо. И вам тоже, — улыбнулась она.

Он посмотрел на меня, потную и красную от возни с тестом, и улыбнулся.

— Ей предстоит узнать парочку секретов о Марвине, — прошептала я. Адам закашлялся от смеха.

— Я думал, ты нас не слушаешь, — наконец выговорил он.

— Двадцать процентов — слушала, восемьдесят — взбивала тесто.

— Давай помогу. — Он потянулся, чтобы взять яйцо.

— Главное, не швыряй его в стену, — пробормотала я.

Адам хмыкнул и разбил яйцо.

— Ты очень остроумная. — Он оглядел меня и покачал головой.

— Что, в муке перемазалась?

— Нет.

— Белки надо отделить от желтков. — Я пододвинула ему миску.

— Я не умею. Ты лучше меня знаешь, как отделять одно от другого. Типа зерна от плевел.

— Боже, Адам, ты уже заговариваешься. Чем дальше, тем страньше.

— Это последствия веселой жизни в компании с тобой.

Элейн с улыбкой наблюдала за нами.

— Ладно, давай я разделю три яйца и ты три, — предложила я, и он согласился.

Адам разбил яйцо, перепачкался и скривился, а потом вылил желток в одну миску, а в другую выбросил скорлупки и белок. Второе яйцо он просто раздавил всмятку, а с третьим более-менее справился. Я попыталась выловить скорлупки из белков. Потом, вместо того чтобы высыпать сахар в желтки, сыпанула его в белки. Я, конечно, попыталась это исправить, но ничего толком не вышло. Надеюсь, наша инструкторша этого не заметила. Адам тихо давился от смеха. Так, теперь добавим ванилин и экстракт лимона. Ну все, можно взбивать. Адам, разумеется, задумался о чем-то своем — надо полагать, о драгоценной Марии. Мне стало смешно, и я мазнула себе взбитым белком по подбородку, так что получилась белая борода, и, обернувшись к нему, произнесла надтреснутым, резким голосом, как у его отца:

— Сын мой, ты должен возглавить компанию! Ты Бэзил, черт подери, ты об этом грезил!

Он удивленно вытаращился на меня, а потом откинул голову и расхохотался — громко, во весь голос, настолько заразительно и весело, что все вокруг оглянулись.

Инструкторша бросила на нас неодобрительный взгляд, Адам извинился, но смех продолжал распирать его изнутри.

— Извините, я на одну минутку, — сказал он и поспешно вышел в коридор, откуда до нас донесся его громкий, всхлипывающий хохот.

Теперь все в классе смотрели на меня. Я вытерла белую бороду и с улыбкой развела руками.

— Твой пирог в духовке. Будет готов через двадцать минут. На, держи, здесь холодно, — сказала я, подойдя к Адаму сзади. Я протянула ему пальто, затем бокал шампанского. — У нас перерыв десять минут, потом будем покрывать глазурью.

Я отпила глоток шампанского. Он посмотрел на меня, в глазах плясали чертики, а потом снова расхохотался. Он смеялся так весело, что я не удержалась и тоже засмеялась… вместе с ним или над ним, я и сама этого толком не понимала. Наконец он успокоился, потом снова принялся хохотать, но в итоге все же унялся.