Даниэла Стил - Под прикрытием
Услышав эти слова, Роберт почувствовал, что пол у него под ногами закачался, а голова закружилась так сильно, что он вынужден был опереться на плечо переводчицы, чтобы не упасть. Этого не может быть, думал он. Просто не может – и все!.. Ариана похищена? Что за вздор!.. Десятки людей каждую неделю ездят по этой дороге в свои загородные дома, и с ними почему-то ничего не случается. Да и с ней были вооруженные телохранители… Нет, это явно какая-то ошибка!
– Вы уверены? – глухо спросил он, и полицейский кивнул.
– Вы… вы уже знаете, кто мог ее… кто мог напасть на мою дочь? – Роберт нашарил в кармане пиджака флакончик нитроглицерина, с которым никогда не расставался. Прибегать к таблеткам ему не приходилось давно, но сейчас он испытывал острую боль в груди. Точно так же болело у него накануне последнего приступа, который едва не отправил его в могилу.
Положив крупинку нитроглицерина под язык, он нащупал позади себя диван – и не сел, а упал на него, не сводя с полицейского потрясенного взгляда.
– Кто… мог?.. – повторил он одними губами.
– Этого мы пока не знаем, – кашлянув, отвечал шеф полиции. – Как только мне сообщили о происшествии, я поспешил известить вас. В ближайшее время я лично отправлюсь на место, чтобы возглавить поиски вашей дочери. Если вашему превосходительству угодно, вы можете поехать со мной, хотя я бы предпочел, чтобы вы оставались у телефона на случай, если похитители позвонят и выдвинут какие-то требования.
– Я поеду с вами, – слабым голосом, но решительно заявил Роберт. – Если будет звонок, мне сообщат. Я поеду… – повторил он и попытался встать, но это удалось ему со второй попытки. Все окружающее казалось ему нереальным, зыбким, колеблющимся, словно наспех сляпанные театральные декорации. Так бывало с ним во сне, но сейчас Роберт знал, что это не сон. Почти не сознавая, что он делает и куда идет, Роберт вышел из посольства вслед за начальником полиции и сел в его машину, которая почти сразу сорвалась с места и под вой сирены помчалась к выезду из города. Кроме водителя и шефа полиции, в машине был еще один человек, которого Роберту тоже представили, но он сразу забыл и его имя, и должность. За все время, что они ехали по той же дороге, по которой всего несколько часов назад проезжала Ариана, Роберт не проронил ни слова – будто оцепенел.
В усадьбе их дожидался начальник местной полиции. Повар посольства, успевший к тому времени чуть успокоиться, еще раз рассказал все, что видел и чему стал свидетелем. После него сказал несколько слов и шеф местной полиции. Он признал, что власти до сих пор не располагают никакими сведениями о похитителях. В окру́ге действуют многочисленные мелкие банды, поэтому сказать наверняка, которая из них совершила сегодняшнее похищение, невозможно до тех пор, пока не поступит требование о выкупе. До тех пор им остается лишь ждать и надеяться на лучшее.
– Я заплачу́ столько, сколько потребуется, – с натугой проговорил Роберт Грегори прерывающимся голосом. За последние два с половиной часа это были его первые слова. Чувство нереальности происходящего не оставляло его, и он продолжал ощущать себя так, словно очутился в самой гуще событий гангстерского боевика – отвратительно снятого и скверно отрежиссированного – и к тому же с плохим концом. Откуда взялось это последнее ощущение, Роберт не знал: всю дорогу до «дачи» он старательно гнал от себя мысли, что может больше никогда не увидеть свою Ариану. – Я готов заплатить любую сумму, – повторил он и добавил, умоляюще глядя на начальника столичной полиции: – Только прошу вас, никаких силовых решений без крайней необходимости! Ариана – моя единственная дочь, у меня больше никого нет.
– Не волнуйтесь, сеньор, – понимающе кивнул шеф полиции. – Я на девяносто девять процентов уверен, что дело закончится выкупом. Мы немедленно сообщим о происшедшем в средства массовой информации – быть может, вашу дочь кто-то видел, но для этого нам потребуется ее фотография.
– Отправьте кого-нибудь из ваших людей в посольство, там вам дадут все необходимое… – Сидя на мягком диване, Роберт тяжело откинулся назад. Он чувствовал себя очень больным и очень старым. Друзья Арианы пытались как-то его утешить, но не преуспели – он попросту не воспринимал их слов. В усадьбу продолжали съезжаться гости, однако дежурившие у входных дверей полицейские мягко, но настойчиво советовали им возвращаться по домам. Многие, впрочем, видели на подъездной дорожке знакомую машину с залитым кровью передним сиденьем, а узнав, в чем дело, не могли удержаться от слез. Будучи местными жителями, они знали, сколько подобных историй заканчивалось для жертв похищения трагически. Порой бывало и так, что, даже заплатив выкуп, родные и друзья похищенного не получали в обмен ничего. Или получали труп.
Оба старших полицейских начальника оставались с Робертом еще час, заверяя его в том, что правительство Аргентины сделает все возможное, чтобы вернуть Ариану. Роберт слушал их, но едва ли слышал, и только слезы безостановочно катились по его щекам.
– Пожалуйста… – почти беззвучно шептал он. – Пожалуйста… Она – единственное, что у меня осталось…
Глава 7
Мужчина, который выволок ее из машины и, взвалив на плечо, перенес в грузовик, проделал это так быстро, что она не успела отреагировать и только бессильно болтала ногами в воздухе. Опомнившись, она попыталась вырваться, но мужчина лишь сильнее сжал свои руки на ее теле. Еще через мгновение он швырнул ее в кузов, а сидевшие там сообщники прижали ее к дощатому полу башмаками и коленями, так что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Грубый мешок мешал дышать, а как только грузовик тронулся, чьи-то ловкие руки так плотно оплели ей запястья и лодыжки толстой веревкой, что ни о каком побеге не могло быть и речи.
Пока они ехали – довольно долго, – Ариана чувствовала только, как вонзаются в тело твердые головки болтов, удерживавших доски кузова, да слышала хриплые мужские голоса: переговаривались по-испански. Сначала она силилась разобрать, о чем говорят эти люди, надеясь понять, кто они такие и чего хотят, но их язык слишком отличался от того испанского, на котором она привыкла болтать со своими образованными друзьями. Понимала она лишь отдельные слова: чаще всего бандиты повторяли имя – Хорхе, – а ее называли «ла рика» – богачка, из чего она заключила, что похитили ее скорее всего ради выкупа. Правда, преступники пока не подозревали, что у них в руках оказалась дочь американского посла, приняв ее за свою богатую соотечественницу, за которую можно получить кругленькую сумму. Ариана гадала, что для нее лучше, но от души надеялась, что похитили ее не по политическим соображениям и что никаких заведомо невыполнимых требований вроде немедленного освобождения всех заключенных американской тюрьмы Гуантанамо на Кубе бандиты выдвигать не будут.
Грубые веревки, которыми она была связана, вреза́лись в ее запястья и лодыжки, вонючий мешок на голове душил, тяжелые башмаки продолжали с силой прижимать ее к доскам кузова, и Ариане потребовалась вся ее сила воли, чтобы справиться с нарастающей паникой. Судя по тому, как подпрыгивал и раскачивался настил, на котором она лежала, грузовик двигался по совершенному бездорожью, причем с приличной скоростью. Ариана изо всех сил напрягала шею, и все равно несколько раз чувствительно ударилась головой. Раза два она и вовсе чуть не лишилась сознания и уже готова была заплакать, но не осмелилась. Больше всего на свете ей хотелось выйти из этой передряги живой, и она прилагала неимоверные усилия, чтобы сохранить ясность рассудка и постараться разобрать, о чем все-таки говорят между собой похитители.
Но держать себя в руках и не поддаваться отчаянию было невероятно трудно. После того как на очередном ухабе ее отшвырнуло к заднему борту, один из мужчин, удерживавших ее на дне кузова, видимо, решил, что она пытается освободиться, и с такой силой ударил ее в бок башмаком, что она почти не сомневалась: он сломал ей ребро. Чтобы отвлечься от боли, она стала думать об отце – о том, что он делает в эти самые минуты и сообщили ли ему о том, что́ с ней случилось. Быть может, думала она, поиски ее уже идут полным ходом, и с минуты на минуту грузовик остановит полицейский патруль. Но время шло, а полицейские сирены так и не зазвучали, и Ариана снова почувствовала страх – противный, липкий страх, который лишал ее последних сил и гасил надежду. Она знала, что в этих чрезвычайных обстоятельствах ее единственное спасение – держаться храбро и мужественно, но это только легко сказать. Бывали моменты, когда Ариана настолько падала духом, что мечтала умереть тут же на месте, но потом слабость проходила, и она снова начинала вслушиваться в быструю, грубую речь бандитов и доносившиеся до нее сквозь шум мотора птичьи голоса и далекий шум реки.
Сколько сейчас может быть времени, Ариана не имела ни малейшего представления. Из Буэнос-Айреса она выехала незадолго до полудня. Дорога до усадьбы обычно занимала чуть больше двух часов, следовательно, когда на нее напали, было приблизительно около трех, однако сколько времени прошло после этого, определить она не могла. Страх и боль исказили ее восприятие времени, поэтому, когда грузовик наконец остановился, ей показалось, что с момента пленения прошло несколько часов.
