Кэрол Мортимер - Кружевной веер
Она развернулась, очевидно собираясь выйти.
Гейбриел подскочил к ней и схватил за плечо:
– Не спешите! Сначала хотя бы скажите, зачем вы приказали не пускать миссис Прескотт в комнаты моей матери?
– Неужели не понимаете?
Он плотно сжал губы.
– И все-таки объясните!
Она бросила на него гневный взор:
– Разумеется, затем, чтобы ваша матушка получила возможность проснуться и поговорить с сыном, которого она не видела восемь лет!
Ее ответ так ошеломил Гейбриела, что он невольно выпустил ее руку. Диана тут же воспользовалась этим обстоятельством и опрометью выбежала из спальни.
Глава 13
К тому времени, как сбитый с толку Гейбриел кое-как собрался с мыслями и поспешил за Дианой, она уже скрылась в коридоре, ведущем в покои его матери. Диана унесла свечу, и Гейбриела окутал мрак – не только физический, но и эмоциональный. Их близость настолько поглотила его, что даже сейчас ему трудно было понять из ее скудных разъяснений, что же она намерена делать! Гейбриел всегда гордился остротой своего умственного и психического восприятия, однако сейчас вынужден был признать, что гордиться ему совершенно нечем!
Он догнал Диану у входа в комнаты матери. Зажженную свечу Диана поставила на столик, сама же стояла у двери, решительно скрестив руки на груди. Дженнифер наскакивала на Диану, пытаясь сдвинуть ее с места. Видя, что Диана непоколебима, Дженнифер схватила ее за волосы и завизжала:
– Как вы смеете? Вы не имеете абсолютно никакого права не пускать меня к моей золовке!
– Диана, может, и не имеет, зато я имею полное право, – объявил Гейбриел, приближаясь к ним и забывая о незастегнутой рубашке.
Диана с благодарностью обернулась к нему, ей показалось, что ее жених снова сделался похож на архангела Гавриила, в честь которого его назвали. Правда, на сей раз холодная ярость, сверкающая в его глазах, была направлена не на Диану, а на Дженнифер Прескотт.
– Немедленно отпустите Диану. – Он угрожающе навис над женой дяди, не сводя с нее испепеляющего взгляда. – Мадам, не вынуждайте меня повторять приказ! – В его голосе послышались такие грозные нотки, что по спине Дианы пробежал холодок.
Дженнифер, видимо, тоже поняла, что спорить не стоит; правда, она смерила Гейбриела вызывающим взглядом и подбоченилась.
– Чем делать мне выговоры, приструните лучше свою невесту – она слишком много на себя берет!
Гейбриел поднял темные брови:
– Диана способна сама решать, что ей делать и чего не делать.
Услышав его голос, Диана нашла в себе смелость пояснить ему:
– Я только что сообщила миссис Прескотт, что сегодня ночью мы вдвоем посидим с вашей матушкой и покараулим ее сон.
Несколько долгих секунд он не сводил с нее пытливых глаз. Перед тем как он повернулся к Дженнифер, лицо его снова превратилось в непроницаемую маску.
– Кажется, вам нечего возразить?
Красивое лицо Дженнифер перекосилось от ярости.
– Последние четыре месяца я забочусь о Фелисити…
– И успели натворить много бед…
– Сегодня можете отдохнуть от забот и поспать, – ласково перебила его Диана, предупреждая вспышку гнева, которая, впрочем, была совершенно оправданной. – Уверяю вас, – решительно продолжала она, – мы с Гейбриелом будем очень рады провести всю ночь с миссис Фолкнер.
– А если я против? – Карие глаза Дженнифер горели гневом.
– Мадам, этот вопрос не обсуждается. – Гейбриел посмотрел на нее свысока. – И учтите, я не потерплю, чтобы вы в таком тоне обращались к леди Диане.
– Но…
– Если вам больше нечего сказать по существу, буду вам очень признателен, если вы немедленно уйдете отсюда, – с нескрываемым отвращением произнес он.
Диана подумала, что она бы умерла от унижения, если бы Гейбриел посмотрел так на нее, и Дженнифер Прескотт, видимо, это поняла – она утратила свою всегдашнюю самоуверенность.
– Не сомневайтесь, я расскажу Чарльзу о вашем самоуправстве, когда он вернется!
Гейбриел презрительно скривил губы.
– Жду не дождусь! – только и ответил он.
Карие глаза полыхнули яростью.
– Вы не имеете права…
– По крайней мере, я по-прежнему имею право оставаться сыном своей матери, – резко ответил он. – Вы же не больше чем гостья в ее доме и потому не смеете решать, кто может ее навещать, а кто нет. – Он смерил Дженнифер презрительным взглядом. – А теперь будьте любезны, уходите! Мы с Дианой проведем ночь с моей матерью.
Дженнифер зашипела от ярости:
– Если я захочу, я сделаю вашу жизнь такой невыносимой, что вы пожалеете, что родились на свет!
– Мадам, если ваша угроза означает, что я больше никогда вас не увижу, я буду безмерно счастлив!
– Когда-то я вам очень даже нравилась, – фыркнула она.
– Вы ошибаетесь, мадам, – скучающим тоном ответил Гейбриел. – Позвольте уточнить: в детстве мне иногда удавалось терпеть ваше назойливое внимание.
Лицо Дженнифер смертельно побледнело.
– Еще тогда я вас ненавидела! – прошипела она. – Вы всегда были таким заносчивым, таким высокомерным!
– Наконец-то, мадам, мы с вами хоть в чем-то пришли к согласию – мы испытываем искреннюю взаимную неприязнь друг к другу, – насмешливо ответил он.
Разумеется, Диана уже и сама обо всем догадалась, но сейчас получила последнее подтверждение: Дженнифер Прескотт солгала восемь лет назад, оклеветав Гейбриела. Оказывается, она еще тогда его ненавидела? Очень интересно…
– Уже поздно, и страсти накаляются, – хладнокровно заметила она, оборачиваясь к Дженнифер. – Прошу, не волнуйтесь больше за состояние миссис Фолкнер. Уверяю вас, я последние годы ухаживала за отцом и способна присмотреть за матушкой Гейбриела.
Поскольку у Дженнифер уже не оставалось поводов спорить, Диана положила конец разговору, тихо постучав в дверь спальни и попросив Мэй открыть и впустить ее. Еще несколько секунд после того, как она вошла, Гейбриел и Дженнифер продолжали мерить друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Дженнифер досадливо фыркнула и, круто развернувшись, зашагала прочь. Он же медленно последовал за своей невестой в слабо освещенные апартаменты матери.
Диана стояла у кровати и шепотом переговаривалась с горничной, которая вскоре сделала книксен и вышла. Гейбриел приблизился к кровати матери.
Он искренне поразился изменениям, произошедшим с матерью. В последний раз, когда он разговаривал с ней, она выглядела совсем не так. Впрочем, их последняя встреча оказалась не самой счастливой – в тот день он с позором покидал Фолкнер-Мэнор. Гейбриел помнил, что тогда лицо матери было смертельно бледно, глаза полны слез. Ей пришлось вынести и обвинения Дженнифер Линдсей, и непримиримую суровость мужа. Раньше Фелисити Фолкнер была красавицей, Гейбриел привык считать ее вечно молодой. Теперь же лежащая в постели женщина выглядела точно на свои пятьдесят два года: в ее темных волосах виднелись седые пряди, лицо стало таким бледным, худым и безжизненным, что напоминало маску, какую надевают участники венецианского карнавала.
– Гейбриел, не сомневаюсь, перемены, которые вы видите в вашей матушке, лишь кажущиеся.
Он поднял глаза на Диану. Его невеста стояла напротив, с другой стороны кровати. Она ответила ему сочувственным взглядом. Хотя они еще так недавно были близки, Гейбриел понял, что ему трудно принять сочувствие даже от нее. Он отвернулся.
– Может быть, теперь, когда общество миссис Прескотт нам больше не угрожает, вы соизволите объяснить, зачем мы сюда пришли?
– Конечно, – с улыбкой ответила она. – Но может быть, чтобы не разбудить вашу матушку раньше времени, нам лучше перейти в гостиную? – Она указала на смежную комнату. В приоткрытую дверь видны были мягкие диваны и кресла. – Дверь в спальню мы оставим открытой, чтобы сразу услышать, когда она проснется.
Гейбриел прищурился:
– Судя по тому, что вы сказали мне раньше, я понял, что мы и идем сюда главным образом для того, чтобы разбудить мою мать?
Диана почувствовала, как к лицу приливает жар. Еще совсем недавно они вдвоем находились в ее спальне и Гейбриел ласкал ее так пылко и страстно, что у нее при воспоминании о его ласках до сих пор перехватывает дыхание. А потом она тоже подарила ему удовольствие, удивив саму себя…
Она отвела глаза в сторону и отрывисто ответила:
– Надеюсь, очень скоро ваша матушка проснется сама. Просто мне кажется, будет лучше, если наш разговор не будет первым, что она услышит, придя в себя.
– Почему? – удивился он.
На лицо Дианы набежала тень.
– Гейбриел, когда я чуть раньше поднималась к вашей матушке…
– Под тем предлогом, будто ищете платок?
– Да. – Диана сжалась: ей неприятно было даже вспоминать о своей вынужденной лжи. Она считала, что ее оправдывает лишь то, что она действовала ради блага другого человека. – Опийная настойка, которую принимает ваша матушка, весьма высокой концентрации. Она гораздо крепче, чем требуется в том случае, если бы она просто страдала бессонницей. И потом, – продолжала она, – миссис Прескотт несколько раз повторила, что последние четыре месяца лишь она одна ухаживает за вашей матушкой. Несомненно, в числе прочего она и давала ей снотворное. – Диана подбирала слова осторожно, но со значением.
