Надя Хашими - Пока не взошла луна
Благодаря Кемалю, Хакану и Синем в Менгене, в тысячах километров от дома, Салим чувствовал себя уютно. И было все сложнее воспринимать Менген как всего лишь временную остановку на пути в Европу.
Азизу стало немного лучше. Он все еще плохо ел и медленно набирал вес, но выглядел уже не таким больным. Мадар-джан давала ему лекарство, словно соблюдая священный ритуал, и радовалась, что он идет на поправку. Собираясь к доктору Оздемиру во второй раз, мадар-джан приготовила манты – он отказывался брать плату, а ей хотелось как-то выразить свою благодарность.
Все понемногу налаживалось, но Салим знал, что, если они хотят попасть в Англию, им придется думать о следующем отрезке пути. Мадар-джан несколько раз пыталась поговорить с родственниками, но дозвониться к ним не смогла.
Похоже, больше звонить ей не хотелось, хотя Салим знал: те родственники – единственная надежда для семьи Хайдари. Лекарства для Азиза тянули соки из тощего семейного бюджета. Для Салима не было иного выхода, кроме изнурительно долгих дней на ферме Полата. Если бы не доброта Хакана и Синем, все они давно оказались бы на улице.
Кемаль и Салим не только играли в футбол, но и начали проводить вместе больше времени. Мадар-джан радовалась, что у Салима новый друг, особенно учитывая, что Хакан знал его отца, – ей хотелось, чтобы Салим общался с окружающими и хорошо проводил время после работы. Когда Кемаль пригласил его на свадьбу своей двоюродной сестры, Салим не знал, что ответить. Он сомневался, что семья Кемаля примет его, сезонного рабочего с навозом под ногтями. Мадар-джан убедила его пойти.
В Кабуле свадьбы всегда были важным событием. Лишь в последние годы празднования омрачились из-за строгих ограничений Талибана. Мадар-джан любила наряжаться и ходить в банкетные залы. Ей нравилось слушать музыку и смотреть на жениха и невесту, которые вместе вступали в новую жизнь. О собственной свадьбе она говорила мало, но Салим знал, что тогда она в первый раз стала центром внимания и разорвалась цепь невзгод ее детства. Бессчетное число раз Салим слышал описание свадьбы родителей: машина, вся в цветах и лентах, барабанщик, за которым шла свадебная процессия, музыка, не смолкавшая до четырех утра.
– Салим, что ты наденешь? Давай посмотрим, – задумчиво сказала мадар-джан, перебирая вещи в дорожной сумке. Она достала брюки и продолжила поиски. – А вот подходящая рубашка. Примерь, пожалуйста.
– Мадар-джан, свадьба через три дня.
– А вдруг тебе не подойдет? Лучше узнать об этом сейчас, чем перед самой свадьбой.
Брюки пришлись как раз, а рубашка оказалась свободной в плечах.
В пятницу вечером Салим прошелся пятнадцать минут до дома Кемаля. Ладони у него вспотели. Еще по пути с фермы он начал думать о том, что будет чужаком на турецком семейном торжестве. Он всерьез раздумывал, стоит ли идти, но, боясь разочаровать Кемаля, отбросил свои сомнения.
Салим должен был встретиться с Кемалем и двумя его кузенами, чтобы вместе поехать на свадьбу. Остальные уже отбыли. Для празднования выбрали фермерский дом за городом, и мальчикам не терпелось попасть туда к ужину.
Кузены Кемаля были старше, больше двадцати лет, но вылеплены из того же непокорного теста. Они без конца курили, отпускали непристойные шуточки и каждый вечер возвращались домой, где их ожидал приготовленный матерью ужин. Увидев Салима, кузены удивленно переглянулись, но, к счастью, не заинтересовались им. Припарковав машину, они направились к дому, надеясь, что рассчитали время удачно, чтобы опоздать на религиозную церемонию и успеть на угощение и музыку.
Они приехали как раз вовремя. Родственники жениха и невесты обменивались рукопожатиями и поздравлениями. В воздухе витали запахи жареного мяса и ароматы сыра. Вот-вот должны были накрыть стол. Тем временем гости прохаживались туда-сюда, а родственники обменивались сплетнями и воспоминаниями о давних временах и жаловались на жару.
Салим упивался этой атмосферой. Он подумал, что так могла бы выглядеть свадьба в Афганистане. В одном углу мужчины вели разговор, в другом смеялись женщины. У турок и афганцев оказалось больше общего, чем он думал.
Подали очень вкусную еду. После работы Салим не успел поесть и приехал на свадьбу страшно голодным. Он не отрывал глаз от тарелки. Ему не хотелось, чтобы все заметили, что он глазеет на девочек, но некоторые привлекли его внимание. Несмотря на скромные наряды, длинные юбки обрисовывали изгибы их юных тел. Салиму приходилось делать особые усилия, чтобы не смотреть в сторону одной из них – с каштановыми кудрями, разлетавшимися вокруг лица, и вишневыми губами.
– Хочешь еще? Я иду за добавкой. Или ты боишься есть, чтобы брюки не лопнули? – подтолкнул Салима локтем Кемаль.
– Нет, я с тобой. Ради этого кебаба и брюк не жалко, пусть лопаются.
Они прошли вдоль длинных столов, уставленных подносами с едой. В уголке стояли новобрачные, болтая с несколькими гостями.
– Наша семья долго ждала этой свадьбы, – пояснил Кемаль, – невеста – моя кузина. А жених из семьи, которая живет неподалеку, на соседней ферме. Он любил мою кузину много лет. Еще одна семья хотела, чтобы она вышла замуж за их сына, чтобы унаследовать эту землю, но кузина не соглашалась, да и отцу ее они не нравились.
«Совсем как в Кабуле», – подумал Салим.
Они ели, слушали музыку и наблюдали за мужчинами, которые становились все более шумными. В такт музыке гости хлопали в ладоши и притопывали ногами. Ритм и инструменты походили на те, что Салим слышал в Кабуле. По комнате разносили чай, сладости и пропитанные сиропом пирожные. Никогда еще Салим не чувствовал себя таким сытым, но все равно не отказался от пахлавы и нуги, обваленной в фисташковой крошке. Если бы он мог разделить этот пир с семьей! Он облизывал липкие пальцы, думая, удастся ли незаметно спрятать что-нибудь в карман.
– Эй, тебе не кажется, что тут слишком жарко? Идем покурим? – пригласил Кемаль.
Салим согласился и пошел за другом к черному ходу. В ушах у него шумело. Салим глубоко вдохнул свежий воздух, потянулся и улыбнулся. Кемаль с улыбкой смотрел на него.
– Хорошо тебе? – спросил он, доставая сигарету и спички.
– Давно я не был на празднике. Очень-очень давно.
– А-а, ну да. Такова жизнь в Менгене. Что ни день, то праздник, – саркастично заметил Кемаль.
Оранжевый огонек сигареты светился в ночи. Мальчики прохаживались у сарая за домом, как вдруг застыли на месте.
Раздались раскатистые звуки, затем послышались крики.
Инстинкт Салима сработал прежде, чем рассудок. Он схватил Кемаля за плечи и толкнул на землю.
– Не поднимайся! – крикнул он.
Мальчики на коленях подползли к углу сарая, чтобы взглянуть на дом. Кемаль делал, что было сказано, и не высовывался. Послышались громкие хлопки, затем снова крики. Где-то разбилось стекло.
– Что это? – закричал Кемаль. В его голосе звенел страх.
Для Салима крики звучали более знакомо, чем выстрелы. Так кричат люди, на которых напали.
– Мои родители! – завопил Кемаль. Голос у него сорвался.
– Тихо, – Салим обхватил друга рукой, успокаивая, – помолчи секунду.
Из дома выбежали три тени, прыгнули в машину и умчались. Свет фар быстро удалялся. Кемаль и Салим кинулись в дом. Крики превратились в стоны.
Кровь… От запаха металла и пороха у Салима скрутило живот. Гости сбились в углах комнаты. Плач и крики сливались в какофонию смерти. Две женщины сдернули с окон занавески и рвали их на бинты. Одна из них все время выкрикивала имя Кемаля.
– Мама! – кинулся к ней Кемаль.
Она выпустила занавеску из рук и схватила сына за плечи.
– Ты не ранен? С тобой все в порядке? О-о, слава Богу! – воскликнула она.
– Со мной все в порядке. Все хорошо. Где отец?
– Помогает твоим кузенам.
Она подхватила занавеску и кинулась к людям, склонившимся над какой-то женщиной.
Салим застыл на месте.
Люди метались, словно не замечая его. Иногда его толкали. Мелькали чьи-то руки и ноги.
Он не смог бы сдвинуться с места, даже если бы хотел. Салим словно вновь оказался в Кабуле. Он слышал свист ракет. Видел, как семьи хоронят маленьких детей и оплакивают отцов. Дыхание его замедлилось, взгляд затуманился…
Он не смог спастись. Кровопролитие настигло его и в Менгене. Как же он ошибался, наивно полагая, что оставил все это позади! Смерть танцевала вокруг него, издевалась над ним. Она следовала за ним, выжидая, пока он успокоится. В детстве Салим прятал голову под подушку, чтобы не слышать ракет. Теперь он поднес руки к ушам, чтобы заглушить крики.
Он увидел одну из жертв, отца невесты. По его белой рубашке расползлось пурпурное пятно, лицо побледнело. Дочь с криком припала к нему.
Куда бы Салим ни посмотрел, всюду ему виделся отец.
Салим24Мать не пошевельнулась, когда Салим вернулся. У него все еще колотилось сердце. Он слышал спокойное дыхание Самиры. Его глаза постепенно привыкли к темноте, и он нащупал свой матрас на полу.
