Джонатан без поводка - Розофф Мег

Джонатан начал изучать собачью энциклопедию. «Собаки породы бордер-колли считаются одними из самых умных, – говорилось в книге. – Они могут быть счастливы, только когда заняты выполнением какой-то задачи, когда имеют цель». Эта мысль в тексте занимала много места, говорилось про овец, про стадный инстинкт и иже с ним, и в конце концов заключалось: «Даже самые умные представители породы бордер-колли нуждаются в том, чтобы хозяин указывал им путь и был лидером». Джонатан посмотрел на своего представителя породы колли – не похоже, чтобы он интересовался лидерством или путем, зато с удовольствием смотрел старые фильмы.

В Данте было что-то такое… Джонатан вряд ли смог бы это объяснить, но уже через неделю совместной жизни сложилось ощущение, что он здесь был директором. Нет, не совсем директором. Скорее председателем совета директоров.

Он продолжил читать.

«Бордер-колли предпочитают активный образ жизни, с готовностью берут на себя ответственность и независимы в выполнении задач, которые позволяют им реализовать свою генетическую миссию».

Джонатан был очень впечатлен тем, что Данте может потребоваться независимость в выполнении задач, а также наличием у него генетической миссии. Он задумался и о собственной генетической миссии, хотя о ее содержании можно было только догадываться. Вместе с тем ему очень хотелось помочь Данте реализовать свою. К покупке живой овцы Джонатан пока готов не был, поэтому он где-то отыскал овцу на батарейках, которая носилась по квартире и время от времени делала переворот через собственную спину. Реакцией со стороны Данте был долгий, почти не моргающий взгляд на Джонатана.

Сисси была совсем другая: она повсюду ходила за хозяином, преданно заглядывала ему в глаза, а иногда просто лежала у ног и лизала его стопы. Возможно, у спаниелей генетическая миссия не отличалась особой строгостью.

Ему нравилось иметь собак, нравилось принадлежать к модному тренду «молодой, стильный и с собаками», нравилось быть не одному. Все-таки он по-прежнему ощущал себя в Нью-Йорке чужаком. Здесь все спешили в какие-то интересные места, покупали дизайнерскую мебель, правильные туфли, ходили на выставки и вместо эмоциональных отношений проповедовали сексуальные. А собаки позволяли оставаться в стороне от этой суеты. Они заполняли собой свободные часы и давали законный повод остаться дома в субботу вечером.

Уже много лет – сколько он себя помнил – собственная жизнь представлялась Джонатану в виде кадров комикса с эксцентричными героями, которые могли летать и говорить по-собачьи. Это делало его непохожим на людей, которых показывают по телевизору, на обычных людей, у которых есть любимые песни и полотенца в ванной сочетаются по цвету. Да, у него есть работа, квартира, девушка, но все это казалось неважным. Он начинал оживать, только когда ехал на велосипеде. Скорость придавала ему легкости и остроты, превращала его в подобие самурайского ножа, прорезающего мягкий воздух городских улиц.

И как он вообще здесь оказался? Ведь всего несколько минут назад он был ребенком, ездил на велике в школу, собирал коллекцию комиксов, делал уроки и смотрел телевизор. Да, его не миновали ловушки взрослой жизни, но они не так сильно повлияли на его внутренний мир. Реальная взрослая жизнь, конечно, существовала, но она была столь же далека и недостижима, как планета Уран. Он не понимал, как люди взрослеют и зачем. Реальная жизнь со взрослыми потребностями казалась ему невыносимой. «Вот посмотрите, я все время работаю. Вот моя красивая подружка. Посмотрите, как я меняю еду на деньги. Полюбуйтесь на мое давление».

Он не мог понять, почему никто еще не написал инструкцию «Как стать Человеком».

У его подруги, Джули, гораздо лучше получалось жить, как настоящий человек. Они познакомились, когда ей было двадцать, а ему – девятнадцать. Она была настолько красивой, независимой, организованной и небедной, что Джонатан и надеяться не мог, что она когда-нибудь согласится с ним встречаться.

Их первый разговор в ночном клубе в паре кварталов от университета, в котором оглушительно играла музыка, проходил так:

Джонатан.  А мы с тобой не на одном курсе по теории и практике графического дизайна?

Джули.  Что?

Джонатан.  Мы с тобой не на одном курсе по теории и практике графического дизайна?

Джули.  Нет.

Джонатан.  Можно тебе коктейль купить?

Джули.  Давай.

Он и сам знал, что они с ней не на одном курсе по теории и практике графического дизайна, потому что там было всего девять человек. Но ничего лучше в тот момент он придумать не мог. Она излучала такую уверенность и спокойствие, что он решил, что она учится на бизнес-курсе (так оно и было) и встречается только с парнями со своего факультета (что тоже так и было). Джонатан же считал этот факт колоссальной несправедливостью, ведь две прекрасные, высокомотивированные, гармоничные личности не должны оставаться одинокими.

Когда они только начинали встречаться, он водил ее на зарубежные фильмы, в магазины комиксов, на ночные выставки и выступления музыкальных групп, в которых играли его друзья. По большей части происходящее в этих местах ее смущало, но ей было интересно соприкоснуться с частью жизни, которая не подразумевала графиков и отчетов. В свою очередь она покупала Джонатану дорогие свитера вместо его толстовок и подарила ему бумажник, чтобы он сложил туда свои кредитки.

– Но я всегда носил их в кармане.

Джули вздохнула.

– Поэтому ты их и теряешь. Просто попробуй, – сказала она, протягивая ему мягкий светло-зеленый бумажник из свиной кожи.

А поскольку ему нравились красивые вещи, он стал его носить и складывать туда кредитные карточки, которые теперь никуда не терялись. И наличность, если она была. Ему нравился этот бумажник, потому что он напоминал ему о ней.

По мере приближения выпускного они стали обсуждать, что делать дальше. Джонатан так и не смог прижиться на Среднем Западе и хотел вернуться на восток, но Джули не была уверена, что хочет последовать за ним. Поэтому она осталась, а Джонатан переехал в Нью-Йорк и начал работать в «Комрейд Маркетинг».

Ему давно хотелось начать работать – работа давала ощущение смысла, участия в общем деле. Правда, он не ожидал, что офисная жизнь окажется столь тривиальной, а ежедневная рутина – настолько отупляющей. Такую цену приходилось платить за деньги. Но коллектив был хороший, Макс работал за соседним столом и, несмотря на начинающую просачиваться мысль, что работа – это лишь заполнение времени от рождения до смерти, в целом он был горд тем, что смог стать частью огромного механизма под названием «капитализм». И также он был рад, что после многолетнего писания курсовых и сдачи экзаменов он способен делать что-то, за что платят деньги.

Однажды вечером Джули позвонила ему и сообщила отличную новость. «Меня переводят в Нью-Йорк! – сказала она. – Ты ведь рад?!»

Конечно, он был рад, а кто бы не был? Он очень хотел ее увидеть. Но понравится ли ей его квартира? Их квартира? А что будет с собаками? Она знала об их существовании, но предпочитала о них не говорить.

Разговор строился примерно так:

– А сколько они у нас будут жить?

– Максимум полгода. Они тебе понравятся, они хорошие.

После чего она меняла тему.

В глубине души он переживал, что Джули не поймет, в чем радость жизни с собаками, будет воспринимать их только как развлечение и нагрузку на их бюджет и жизненное пространство. Он боялся, что Джули захочет ходить туда, куда с собаками ходить нельзя, и Джонатану придется оставлять их одних и днем, когда он на работе, и вечером, когда они с Джули будут куда-то ходить.

Он даже сделал попытку созвониться с ней по скайпу, когда собаки сидели рядом с ним, чтобы они познакомились друг с другом, но в итоге все сидели с кислыми минами.

С братом он своими волнениями не делился. Тот был уверен, что отношения между собаками и людьми должны представлять собой ничем не осложненный танец взаимной любви – ты любишь собак, ты всюду берешь их с собой, и ты расстаешься с девушкой, если она не любит их так же сильно, как ты.