Ни за какие сокровища - Фальски Вера

Она была сильной и мудрой женщиной. Возможно, слишком сильной, так как он жил, опираясь на нее, как фасоль, поднимающаяся по вбитой в землю палке. Алкоголизм в деревне был обычным делом, пили и будут пить, все это знают. Впрочем, никто не называл его алкоголиком. Мужик любит выпить, вот и все, что тут долго философствовать?

Тадеуш закончил работу в поле и отправился в бар с намерением выпить кружку-две. Как же ему все надоело! Он злился, что дочери совсем ему не помогают, заняты только своими делами. Все заботы взвалили на его плечи: кормить животных, собирать яйца, доить корову, ухаживать за огородом. Но больше всего его беспокоила Эва. С каждым днем он все больше сомневался в том, что был прав, вынудив ее остаться здесь. Похоже, она, всегда такая рассудительная, совершенно потеряла голову. Это было ненормально! Тадеуш не представлял, как справиться со всеми этими проблемами. Он устал и тосковал, хотелось забыться.

Бар в Ваплево больше напоминал строительный контейнер, чем приличное заведение. Перед входом сделали временную крышу из гофрированного металла и поставили скамейки с логотипом одного из пивзаводов. Тадеуш издалека разглядел очертания сидевших за столом и обрадовался, увидев приятелей. Поздоровался с ними и подошел к бару, чтобы заказать холодного пива, а когда толстая барменша поставила перед ним большую кружку, слизнул стекающую по стенке пену и, вытащив из кармана несколько монет, заплатил. По крайней мере, на это ему хватало.

– Tадек, садись сюда, – подозвал его Казик, приятель.

Один из дружков как раз прощался, освобождалось место. Тадеуш тяжело сел на скамью и залпом выпил больше половины литровой кружки.

– Как дела, Тадек? – откинулся на спинку скамейки Казик. – Как жизнь?

– Отстань, слов нет. – Охник махнул рукой.

– Как справляетесь?

– А я знаю? – Тадеуш сделал большой глоток и замолчал.

Казик тоже получил хозяйство в наследство от отца, но дела у него шли лучше. В настоящее время он был одним из крупнейших производителей молока в округе, а благодаря доплатам от ЕС вообще перестал беспокоиться о своей судьбе. «Главное, чтобы Европейский союз не развалился», – часто говорил он.

– Послушай, Тадек… – Казик бросил в рот горсть соленых орешков, пачка которых лежала перед ним на столе. – Знаю, что это не мое дело и не хочу лезть в твои дела, но люди в деревне чешут языки.

Тадеуш удивленно посмотрел на приятеля.

– Что?

Казик почесал лысую голову и скривился.

– Ну, знаешь, как люди…

– Казик, не нервируй меня, говори, что знаешь. – Тадеуш терял терпение.

– Ну, про Эву.

Ох! Тадеуш почувствовал, что желудок сжался в комок.

– Что?

– Ну, что ее видели с этим миллионером…

– Работает на него, так что должны видеться.

Казик покачал головой.

– Оно, конечно, так, но знаешь, как люди…

Тадеуш махнул рукой.

– Просто глупые, вот и все.

– Я тебе, Тадек, скажу так… – Казик наклонился и понизил голос: – Не мое это дело, и не хочу я влезать в чужие семейные дела, но помню, что еще в прошлом году экономка ксендза говорила моей старухе, что этот Кропивницкий – тот еще тип. Так и говорила.

– Но что конкретно говорила? – Тадеушу этот разговор нравился все меньше.

– Ну, что он бабник, понимаешь. Что постоянно новых к себе приводит.

Тадеуш побагровел.

– Казик, ты за руку его поймал, что так говоришь?

Тот развел руками.

– Конечно нет, но, как говорится, не бывает дыма без огня.

– Знаешь, что я тебе скажу, Казимеж? – Охник встал и двумя глотками допил пиво. – Я этого слушать не хочу! Деревенские бабы о порядочных людях языком мелют, а ты за ними повторяешь как попугай. Займись лучше своими делами. – Он со стуком поставил кружку и, не попрощавшись, вышел из-за стола.

Казик окликнул его, но Тадеуш даже не обернулся. Шел, засунув руки в карманы, и ругался себе под нос. Ну как тут не верить в плохие предчувствия?

Был вечер любимого месяца Эвы – июня. Дни становились все длиннее, и можно было вволю наслаждаться долгими приятными вечерами, вдыхая аромат начинающегося лета и растворенных в теплом воздухе обещаний. Солнце как раз начало заходить, окутывая теплым оранжевым светом раскинувшийся в долине луг. Эва шла быстрым шагом, стараясь таким образом подбодрить себя, чтобы не принимать близко к сердцу слова человека, который был для нее совершенно неважен. Но все же недавняя атака Малгожаты нанесла значительный ущерб ее уверенности в себе. По какому праву эта деревенская баба делает ей замечания и вмешивается не в свое дело? Она вела себя, как ревнивая жена из водевиля, которая защищает свою территорию. Это было просто смешно! Однако несмотря на это Эва чувствовала себя загнанной в угол. Трудно было держаться свободно, зная, что Малгожата пристально наблюдает за каждым ее шагом. С момента стычки в кухне, как только Эва пересекала порог дома Александра, в ее голове начинал звучать голос, напоминающий: «Она следит за тобой». Это ужасно раздражало и, что самое важное, охлаждало ее желание узнать Александра получше.

Удобная ситуация возникла неожиданно. Эва, призванная Малгожатой к порядку, вопреки себе и с огромным трудом перестала искать его общества. Она сидела в лаборатории, как мышь под веником, одновременно упрекая себя в покорности и собирая силы для следующей схватки в этой войне. Поэтому, когда однажды после обеда Александр заглянул в мастерскую, сердце Эвы забилось быстрее, а настроение резко рвануло вверх.

– Как дела? – с улыбкой спросил он, просунув голову в приоткрытую дверь. – В последнее время тебя совсем не видно, и я зашел узнать, не разбушевался ли тут какой-нибудь токсичный грибок.

Сердце Эвы растаяло, как шоколад на солнце. Значит, он заметил ее отсутствие и, видимо, почувствовал потребность это изменить!

– Это с нами, ботаниками, бывает. Иногда мы улетаем за облака и понемногу теряем связь с реальностью, – пошутила она и поднялась с места. Как хорошо было с ним увидеться! – Это огромное счастье – иметь в руках такие сокровища, – добавила девушка, окидывая взглядом лежащие на столе манускрипты.

Алекс согласно кивнул, и Эва жестом пригласила его зайти.

– Ты счастливый человек, работа приносит тебе удовольствие, – заметил Алекс.

Эва улыбнулась.

– Наверное. Не могу даже представить, что могла бы заниматься чем-то другим.

– Я действительно редко с таким встречаюсь. В наше время увлеченность – дефицитный товар.

– А ты? Разве тебе не нравится то, что ты делаешь? – спросила Эва.

– Да, но это не одно и то же. – На мгновение он задумался. – Сначала всегда есть «fun». Начинаешь что-то новое… Создание с нуля дает неплохой пинок. Но потом появляется множество вещей, которые приходится делать по случаю. И это уже не так весело.

– Могу себе представить… – согласилась Эва.

– Вот хотя бы сейчас. Я подумал, что раз живу в этом месте, то стоит тут что-то расшевелить, и понемногу участвую в местных инвестициях. И вроде все хорошо, но с этим связаны различные дополнительные «развлечения». – Он многозначительно подмигнул, не оставляя сомнений, что имеет в виду специфические развлечения. – Я как раз собираюсь на встречу, от которой нельзя отказаться. Приходский ксендз пригласил меня, мучает уже несколько месяцев.

Эве становилось все веселее.

– Ужин с делегацией служащих гмины Решель! – с комичной гримасой объявил Александр торжественным тоном.

– Пан Кропивницкий, от всей души поздравляю. Такой состав гостей – это не шутки. Минутку, а программа предусматривает выступление церковного хора? Это гордость и любимая игрушка нашего почтенного пастыря. Он бережет этот раритет только для специальных случаев.

Взгляд Александра выражал только одно – испуг.

– Иисус Мария, я ничего об этом не знаю! Ты шутишь, правда?

Эва, сохраняя невозмутимо-серьезное выражение, отрицательно покачала головой. Александр воздел руки в жесте отчаяния.

– Спасите! А могло быть так хорошо… Сели бы на террасе, выпили вина. Тишина, покой, полный релакс…