Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири

 — Но ведь у него только шестнадцать тычинок.

 — Да, но они расположены в ложе соцветия, и поэтому число их не имеет значения.

 — Но ведь это неправильно, если предполагается, что их должно быть более двадцати, потому что шестнадцать меньше двадцати.

 — Но ведь они находятся не в чашечке, верно?

 — Верно. Тем не менее, шестнадцать меньше двадцати.

 Я нашла остатки образца, вскрыла несколько тычинок и поместила их на предметное стекло. Установив его в микроскоп, я подошла к объективу мистера Тримбла, чтобы взглянуть на срез с его точки зрения, так сказать. Коснувшись предметного стекла, я немного развернула его и выпрямилась, чтобы и он мог взглянуть.

 — Готово.

 Он наклонился, всмотрелся, но вскоре вздохнул:

 — Признаюсь, что просто ничего не…

 Прижавшись виском к его виску, чтобы видеть то же, что и он, я начала объяснять ему расположение тычинок:

 — Теперь вы их видите?

 — Да, но…

 Я одной рукой обняла его за плечи и притянула к себе, так что теперь мы смотрели в окуляр, прижавшись щекой к щеке.

 — Я… я… – Он откашлялся и попытался отстраниться. – То есть, я все равно не понимаю, почему их расположение…

 Оторвавшись от окуляра, я повернулась к нему и обнаружила, что мы с ним оказались нос к носу. С такого расстояния глаза его поражали своей голубизной.

 — Почему что?

 Он растерянно заморгал.

 — Почему расположение имеет большее значение, нежели количество? – Проглотив комок в горле, он закончил свою мысль: – Вот что я имел в виду.

 — Потому что.

 — Потому что что?

 — Потому что так оно и есть. – И ресницы у него оказались необычайно длинными. – Просто потому, что в этом все дело.

 Он по-прежнему смотрел на меня в упор, и лицо его было так близко, что я чувствовала тепло его дыхания.

 — Я… я… – Похоже, он не мог подобрать нужных слов, словно полагаясь на меня в том, что это я должна сообщить ему, что он имеет в виду.

 — Что-то вы на себя не похожи, мистер Тримбл.

 — Потому что пребываю в некоторой растерянности, мисс Уитерсби. Собственно говоря, еще никогда я не чувствовал… – Он отвел глаза, а когда вновь посмотрел на меня, то в них светилось понимание, при виде чего я заключила, что он наконец-то уразумел, что к чему.

 Он выпрямился, причем так резко и неожиданно, что я отпрянула и едва не упала. Хотя он схватил меня под руку и помог устоять на ногах, но тут же убрал ладонь и растерянно провел ею по собственной шее.

 — Прошу прощения.

 Я опустилась на стул, который он только что освободил. Пожалуй, в моем положении это было самым разумным. Разговаривая с ним так близко, я вдруг почувствовала, как в животе у меня похолодело, а голова закружилась. Скорее всего, это произошло оттого, что мы долго стояли наклонившись.

 — Значит… э-э… – Он, прищурившись, смотрел на предметное стекло с таким видом, словно не понимал, что это такое. – То есть, вы хотите сказать, что… вы утверждаете, что цветок необязательно должен соответствовать определению лютика, чтобы все-таки быть им на самом деле.

 — Да. Совершенно верно.

 Я дала ему возможность переварить мои слова, глядя в объектив и восхищаясь тем, что видит.

 — Мне хотелось бы знать, могу ли я быть с вами откровенной, мистер Тримбл.

 — Нет.

 Нет?

 — То есть, да, я хотел сказать да. Разумеется, вы можете быть откровенны. – Закрыв глаза, он тряхнул головой. – Разве вы когда-либо бываете другой?

 Поднявшись, я указала ему рукой на стул:

 — Я заняла ваше место.

 Он сел и вновь прильнул к окуляру, успев, правда, перед этим бросить на меня неодобрительный взгляд.

 Обойдя стол кругом, я уселась напротив и склонилась ко второму окуляру, чтобы тоже взглянуть на предметное стекло.

 — Если вы были так счастливы в Новой Зеландии со своими овцами, то почему вернулись сюда?

 Я подняла голову.

 Он последовал моему примеру и взглянул на меня, и мне вдруг показалось, что он очень несчастен.

 — Потому что однажды я дал обещание, а джентльмен всегда держит слово.

 — В таком случае вам повезло, что вы – не джентльмен, не так ли?

 Мои слова, похоже, заставили его встряхнуться и вывели из этого странного сомнамбулического состояния. Мистер Тримбл выразительно приподнял бровь.

 — До сих я полагал себя…

 — Я имела в виду в буквальном смысле. Вы не похожи на человека благородного происхождения или обладателя дворянского титула. По словам мисс Темплтон, мы, простые смертные, и мечтать не можем о том, чтобы добиться столь высокого положения. И я не понимаю, почему кто-либо ожидает, что вы будете связаны данным вами словом. Поэтому, если ваше обещание превратилось в столь тяжкую ношу, то другая сторона наверняка поймет вас, если вы объясните им, что передумали.

 — Это было очень мило с их стороны.

 — В любом случае, если вы вернулись для того, чтобы выполнить данное обещание, не думаю, что вы можете сделать это, оставаясь здесь.

 — Я начинаю соглашаться с вами, мисс Уитерсби. Но все дело в том, что, как я убедился, предвкушение обещания доставляет гораздо больше удовлетворения, нежели его исполнение. Особенно для второй стороны.

 — В таком случае, к чему вообще исполнять его? Возвращаюсь к тому, что уже говорила раньше. Почему бы вам просто не объяснить обстоятельства и не попытаться убедить вторую сторону освободить вас от данного слова?

 — Если бы все было так просто… – Он смотрел на меня – вы не поверите – с отчаянием во взоре. – Если бы все люди были способны проявить такое же понимание, как вы.

 — Я вовсе не собиралась проявлять понимание, а просто подумала, что, раз уж… быть может, вам все-таки пора вернуться домой? И поскорее?

 Он смотрел на мои губы с таким видом, словно надеялся, что они подскажут ему ответ:

 — Да. То есть… Нет.

 — Так все-таки?

 — Что все-таки?

 — Шарлотта? Ты здесь? – В комнату вошел дядя. – Почему больше никто не отворяет двери? 

ГЛАВА 11

 Когда мы с адмиралом вошли в концертный зал, к нам подплыла миссис Биквит и критически взором обозрела мое платье.

 — На вашем месте я бы поспешила, мисс Уитерсби. Иначе мисс Темплтон уведет у вас из-под носа всех поклонников. – С этими словами она удалилась, важно шурша юбками.

 А мисс Темплтон и впрямь осаждали восторженные обожатели. Но она поманила меня к себе и представила собравшимся, после чего, улыбнувшись и кивнув, увлекла меня в укромный уголок.

 — Они без ума от вас, мисс Темплтон.

 Небрежным взмахом веера она отмела мои слова.

 — Стоит им вернуться в город, как они тут же забудут о моем существовании. – Но при этом она не преминула наградить улыбкой пару своих самых рьяных воздыхателей.

 — А кто это стоит вон там? – Я кивнула на мужчину в противоположном конце комнаты. – Симпатичный образчик.

 — Не могу не согласиться с вами. Но он тоже из Лондона, как и все остальные.

 — Очевидно, они все – из Лондона. Но если вы никому из них не верите, а выйти замуж должны непременно, то кого же вы выберете?

 — У папы есть друг, который приедет погостить к нам весной. А у него имеется сын, который в крайнем случае и подойдет мне в качестве жениха, если до той поры я не найду кого-нибудь получше. – Губы ее сложились в горестную улыбку. – Я не знаю о нем ровным счетом ничего, но зато они живут в Кенте, а я всегда считала, что море – это очень романтично.

 Несколько минут мы молча обозревали бальную залу, а потом взгляд мой наткнулся на миссис Биквит.

 — Я не уверена в том, что эта женщина мне нравится.

 — Миссис Биквит? Мне тоже, и в своем мнении я нисколько не сомневаюсь, на что у меня есть веские причины… Хотите, расскажу, какие именно?

 — Только в том случае, если…

 — Мне очень неприятно вспоминать об этом, честное слово, но она поступила со мной подло и гадко! Полагаю, у вас красивое имя, не так ли?