Тара Сивик - Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе
– О, БОЖЕ МОЙ! Ты думаешь, что я смотрела…
– Милая, да будет тебе, это ж прекрасно! И тебе нечего бояться. Время от времени все понемногу смотрят порно. Просто жаль, что ты меня не дождалась, – плотоядно сощурился он.
Вот как, значит. Мой сожитель считает, что я втихомолку смотрю порно, что сижу в одиночку в темноте, пока он на работе, и каждую ночь смотрю ночной канал «для взрослых», и сама себя дрючу. Что-то со мной не так, если он считает, что я подсела на порно, а не испытываю глубокую потребность выяснить, способен ли кто из режиссеров превратить свадьбу в киношедевр.
Надо было попробовать отвлечь его от моей ложной беспробудной привязанности к порно (в одиночестве, на диване, в темноте) и попытаться стереть из своей памяти то выражение полнейшего ужаса, которое я заметила на его лице на свадьбе Лиз и Джима, когда поймала букет, для чего, решила я, лучше всего пойти по пути обратной психологии. Это хорошо срабатывает с детьми. А мужчины очень во многом просто здоровенные дети, во всяком случае, большую часть времени, вот я и предвидела для себя победную возможность вернуть к норме отношения между нами. С самой свадьбы он снова сделался взвинченным и пугливо терся вокруг меня. По-моему, его страх берет, что в одно прекрасное утро он проснется уже одетым в смокинг и привязанным к кровати, а я буду стоять над ним в свадебном платье и размахивать над головой кувалдой, грозя размозжить ему коленные чашечки, если он не женится на мне.
Ему бы уж больше беспокоиться, как бы Папаня этого не сделал, если откровенно.
Начала я не спеша, сказав ему, что совершенно не верю во всю эту суеверную хрень, будто поймавшая невестин букет выходит замуж следующей. Не исключаю, что могла в том разговоре употребить такие слова, как «помои» и «трепалище», чтоб получше донести свою мысль. Но Картеру слышится, будто я произнесла «трахалище», и вот весь день он повторяет: «Трахалище, говоришь? Что-то я эти глупости на слух не беру. Может, дашь, я пальчиком пощупаю?» А я‑то, только чтоб показать ему, насколько до лампочки мне этот обычай, беру и швыряю букет прочь. Великолепный букет из гербер, орхидей и лилий, который так сногсшибательно выглядел у меня в руках.
Заткнись. Все же свадебный канал тебя кое-чему научил.
– Клэр, да что, черт возьми, с тобой стряслось? Ты целый день ходишь сама не своя, – говорит Дженни, выходя из конторки нашей кондитерской с бумагами, которые мне следовало подписать.
Я подскочила при звуке ее голоса и поняла, что вот уже двадцать минут макаю в шоколад один и тот же крендель.
Может, Лиз рядом и нет, зато, по крайности, у меня есть хоть с кем-то мыслями перекинуться. И я выпаливаю:
– Картер считает, что я подсела на порно.
– О‑о‑о‑о‑о, я тоже! – ликует в ответ Дженни.
У меня челюсть отваливается, я ошарашенно гляжу на свою помощницу.
– Ой, нет! Я не в том смысле, будто думаю, что ты на порно подсела. Ну, я про то не знаю. Я в том смысле, что Дрю считает, будто я тоже порноманка. Мы как близняшечки!
Ну да, я так не считаю.
– Я состою в клубе «Порно месяца». Типа клуба «Желе месяца», только желе не дают. Матери об этом я не могу рассказывать. Не о желе, а о порно. Желе ей нравится, поэтому о нем я ей могла рассказывать. Я только что получила фильмы про анальный секс, про всякие шалости и в лесу, и в постели, – сообщает Дженни, изо всех сил подражая голосу Форреста Гампа[50]. – Вот бы супер нам хоть один посмотреть вместе!
Такому не бывать.
– А‑а‑а‑а, ты по Лиз скучаешь, да? Я знаю, что тебя развеселит. Я сейчас позвоню Дрю, попрошу его приехать сюда и помочь тебе заморозить все эти вкусняшки, что ты наготовила для завтрашнего детского праздника. Он сегодня отпросился с ночной, но мы еще никаких планов не строили. Я тебе говорила, что его мать печет дивное печенье? Такие чудо-пышки, она их для больного дяди Дрю готовит, так тот просто без ума от них, только знай просит еще и еще. Я попрошу Дрю принести тебе несколько штучек, чтоб ты попробовала. Может быть, они хоть малюсенькую, а высекут искорку из твоего соображалистого таланта? Ты сможешь впрячь нас в работу, расслабиться и хоть разок полакомиться печеньем, которое испек кто-то другой, – болтала Дженни, выуживая из кармана мобильник и принимаясь набирать номер. – И не забудь, тебе еще интервью давать журналу «Лучшая выпечка», мы могли бы заранее обговорить кое-что по нему.
Пусть теперь я посвящена в интимную жизнь Дженни и Дрю куда больше, чем когда-либо желала, пусть звук ее жужжащего голоса вызывает у меня головную боль, только вынуждена признать: решение нанять ее помочь разобраться со всем своим подсобным хозяйством было проблеском гениальности. Она закрепила за мной собственное доменное имя вместо интернет-сайта, в адресе которого значились слова «бесплатно_каждому», и как только я запретила Дрю запихивать изображения его члена с ноготь большого пальца в раздел «обо мне», сайт воистину стал выглядеть очень профессионально. Покупатели могут делать прямые заказы и даже печатать купоны – благодаря Дженни. Она так организовала мой распорядок, что я могла работать в те три дня на неделе, когда Гэвин не ходил в сад, и каждый день видеть Картера перед тем, как он уходил на работу, еще она пробила для меня интервью в студии на местной новостной телепрограмме, договорилась с тремя местными журналами, имеющими дело с выпечкой, о публикации интервью со мной (первое из них и было назначено на завтра).
Еще несколько дней, и моя лучшая подруга, вернувшись из своего медового месяца, будет дома, и тогда я смогу посоветоваться с ней насчет Картера. Я настолько боялась сказать или сделать что-то, что отпугнуло бы его, что, может, и перегнула палку. Когда сегодня утром он спросил меня, не хочу ли я побольше сливок в кофе, я ответила: «Кстати о сливках. Почему это женщины одеваются в белое на своих свадьбах? Свадьбы – это глупо. Вступившие в брак люди – глупо. Кажется, я большой палец сломала».
Нет, не знаю я, с какой хрени я сказала ему, что сломала большой палец. В панику ударилась. И теперь, я вполне уверена, он считает, что мой кажись-сломанный-большой-палец – это результат привычки смотреть по ночам порнографию, порожденный либо чересчур быстрым нажатием кнопок воспроизведения и обратной перемотки, либо чересчур быстрым нажатием МОИХ кнопок. Не хочется, чтоб он всякий раз, едва глянув в мою сторону, забивал голову любым из этих вариантов.
Остаток дня я провела, стараясь придумать способ убедить Картера, что я не собираюсь принуждать его к женитьбе на мне, и в то же время быть уверенной, что не выгляжу при этом так, будто мне необходим тридцатидневный курс в клинике Бетти Форд[51]. Еще я старалась придумать что-нибудь новенькое для продуктов, которые могла бы выставлять в кондитерской глазированными в шоколаде. Покрытые шоколадом картофельные чипсы и дробленые крендельки, смешанные вместе, пошли на ура, стали в последнее время одной из главных завлекашек. Мне нужно нечто забавное и новое, чтоб было про что говорить завтра утром в интервью для журнала, так что я отмела в сторонку все думы о роковой судьбе и сосредоточилась на том, что умела лучше всего. Ради такого мне уже и визит Дрю нипочем. При его-то аппетите, уверена, мы можем сварганить что-нибудь захватывающее.
– Эти шнобрикосы на вкус сущие ШНОБРИКОСЫ! – воплю я.
Где-то на далеких задворках моего разума зашевелилась мысль. Лизнула-то я всего этикетку (из тех, что «поскреби и понюхай») глазированной шоколадом клубники, которую Дженни прилепила на мою тишотку, только мне было все равно.
У нее запах, как у вкусного запаха. Как у шнобрикосов на горе липучего клея. Почему это люди не едят клей? Он – вкуснятина. Шнобрикосы должны стать нашим национальным фруктом.
– Я должна покрывать эти наклейки шоколадом и продавать их, – бормочу я, продолжая водить языком по засунутой в рот нижней кромке своей тишотки.
Дрю смеется, я перестаю маниакально вылизывать липучку и перевожу взгляд на него. Моргаю всамделе здорово и стараюсь, чтоб он виделся в фокусе, но ничего не получается. Похоже, я типа смотрю на него в перевернутый бинокль. Он всамделе маленький и всамделе, всамделе очень далеко. Чую, голову мою раскачивает из стороны в сторону, а я то и дело с усилием раскрываю глаза всамделе широко, чтоб видеть почетче. Не получается. Поднимите руку, сложите пальцы в кулак и поднесите к глазу. Раскройте кулак чуток, чтоб сквозь него свет проходил… вот именно это я сейчас и вижу.
Может, в том-то все и дело. Вокруг меня кто-то все время ходит кругами, и все подносят к моему глазу кулаки.
Принимаюсь молотить руками вокруг головы, отбиваясь от невидимых кулаков, пока не начинаю натыкаться на всякую всячину и сметать со стоек всякую хрень. Я на семьдесят четыре процента уверена, что учиняемый мной при этом грохот пугает этих засранцев, и они проваливают вместе со своими подлыми кулаками.
