Властное желание - Маркос Мишель

— Говядину с картошкой.

— Мм. Особенно мне нравятся ваши пироги.

Женщина окинула взглядом Минну:

— Я не знала, что вы придете с подругой, мистер Лэмбрик.

— Это не подруга, миссис Тилбери. Она арестована, и я буду вам очень обязан, если вы выделите для нее сандвич из моего ужина.

Женщина подозрительно взглянула на Минну:

— У меня есть только хлеб и сыр.

— Этого будет достаточно. Не так ли, Минни? Скажи спасибо и иди сюда.

Минна едва не споткнулась о ступеньки, когда он потянул за веревку. Солтер доставил ее в квартиру на следующем этаже. Гостиная здесь была чистой, но со скудной обстановкой, и только немногие мелочи свидетельствовали о том, что здесь вообще кто-то жил.

— Иди сюда, — сказал Солтер, подтолкнув ее к спальне.

— Я не пойду туда с вами, — воспротивилась Минна.

Он усмехнулся и приложил руку к сердцу:

— Учитывая, как от тебя воняет, Минни, уверяю, твое целомудрие останется нетронутым.

Ее губы слегка дрогнули от такого оскорбления.

Он заставил Минну войти в спальню, которая была чуть больше гостиной, но тоже со спартанской обстановкой. В одном конце стоял гардероб, в центре располагалась кровать, в углу — умывальник и ванна, а рядом с камином — стол и кресло.

Солтер привязал веревку к металлической решетке и разжег огонь в камине.

— Ты можешь здесь согреться.

Длина веревки ограничивала ее свободу передвижения.

— Могу я по крайней мере сесть в кресло?

— Чтобы потом от него так же воняло?

Минна стиснула зубы и опустилась на колени перед камином, где уже разгорелись дрова.

— Запах, от которого вы воротите нос, — это следствие моего купания в неподходящем месте. Позвольте мне принять ванну.

— Извини, Минни, но я не могу просить пожилую женщину таскать горячую воду наверх в такой час. Ты можешь поспать на полу этой ночью.

— На полу?

Солтер, игнорируя ее протесты, снял куртку. Поверх белой рубашки грудь его была опоясана кожаным ремнем, к которому крепилась с левой стороны кобура с торчащим из нее пистолетом. Из куртки он достал мокрый мешочек с драгоценными камнями и высыпал его содержимое в пустой таз на умывальнике.

Эти камни были так близко, подумала Минна, и в то же время невозможно далеко.

Раздался стук в дверь.

— Входите, миссис Тилбери, — отозвался Солтер.

Пожилая женщина вошла с большим подносом. Солтер принял его и поставил на чайный столик у камина.

— Мистер Лэмбрик! — воскликнула женщина, когда пламя осветило его лицо. — Вы ранены! — Даже вытянув руку, эта маленькая женщина не могла достать до его лба.

— Об этом не стоит беспокоиться.

— У вас огромная шишка. Компресс из уксуса пополам с водой поможет снять опухоль.

— В этом нет необходимости. К утру я буду в полном порядке.

Женщина поджала губы:

— Однако как вы заработали это?

Солтер тяжело вздохнул.

— Я потерял бдительность.

Миссис Тилбери повернулась к Минне:

— Это вы его ударили?

Минна саркастически усмехнулась, глядя на Солтера:

— Просто я хотела доказать ему, что не обязательно нужна книга по астрономии, чтобы увидеть звезды.

Солтер прищурил глаза, глядя на нее. Миссис Тилбери погрозила Минне пальцем:

— Как тебе не стыдно, дрянная девчонка! Тебя следует отправить в тюрьму. Как можно было ударить такого порядочного и благородного мужчину, как мистер Лэмбрик? Ты должна извиниться.

— Я сожалею, что ударила его недостаточно сильно.

— О! Что стало с молодежью в наше время, мистер Лэмбрик! Куда катится мир?

— Это порочный мир, миссис Тилбери, и наша задача — исправить его.

Солтер проводил пожилую женщину до двери, а Минна с жадностью посмотрела на поднос. На одной тарелке лежал большой дымящийся мясной пирог, от которого исходил соблазнительный запах. На другой — два толстых куска белого хлеба с сыром. Минна с удрученным видом привстала с коленей и села на корточки. Даже лошади дали свежего сена и овса.

Вернувшись, Солтер сел в кресло по другую сторону от камина.

— Как долго вы собираетесь меня здесь держать? — спросила Минна.

— Сколько потребуется.

— Для чего?

— Чтобы заняться своим делом без твоего вмешательства.

Он взял тарелку с мясным пирогом и поставил ее на пол перед ней.

Минну внезапно охватило чувство вины.

— Ведь это ваш ужин.

— Я знаю. Я отдаю это тебе.

Она не могла понять, почему он был так добр к ней после всего того, что она совершила. Может быть, он отдает ей лучшую часть еды, чтобы заставить ее чувствовать себя виноватой? Нет, она не позволит ему так воздействовать на нее.

— Я не буду есть ваш пирог, — сказала она заносчиво и протянула ему тарелку связанными руками. — Мне достаточно бутербродов.

Глаза Солтера сверкнули в свете камина, когда он посмотрел на нее из своего кресла. Наступила пауза, и у Минны опять возникло чувство неловкости, словно он видел ее насквозь.

— Ты не любишь мужчин, не правда ли? — спросил он.

Минна опустила тарелку, которая вдруг показалась слишком тяжелой. Как ему удается лишить ее сил всего несколькими словами?

— Не говорите глупости.

— Ты не придаешь значения ни обидам, ни доброжелательному отношению. Для тебя все мужчины одинаковы, и ты никому не отдаешь предпочтения.

Она вынуждена была отвернуться. Справедливость его слов причиняла ей боль. Мужчины, как правило, старались, так или иначе, обидеть ее. Даже в комплименте часто скрывался укол.

Минна снова взяла тарелку, не поворачивая головы.

— Спасибо за еду, — сказала она, однако ее аппетит значительно уменьшился.

Они ели молча, и она была рада, что он не занимал ее разговорами, ей хотелось избежать его проницательного взгляда. Солтер был загадочным человеком. Несмотря на все свои старания, она не могла понять, как он собирается поступить с ней в дальнейшем. Она знала, что в конце концов наступит разочарование, и потому вела себя с ним вызывающе, провоцируя его на решительный шаг.

Наевшись, Минна легла на бок на коврик возле камина. Она согрелась, и от горячего кофе ее клонило ко сну.

— Что это? — спросила она, глядя на изящную фарфоровую фигурку танцующей женщины. Одна рука ее была отломана.

Солтер, проследив за ее взглядом, посмотрел на каминную полку:

— Это кукла.

Минна кивнула, едва сдерживая зевоту.

— Это память о моей жене, — пояснил Солтер.

Минна резко привстала:

— О вашей жене?

Солтер распустил свой галстук.

— Мы поженились, когда мне было двадцать лет, а ей — восемнадцать. Мы были влюблены. Вернее — я был влюблен, — уточнил он.

Наступила долгая пауза.

— Что же случилось? — спросила Минна.

— Я ушел на войну. Ирландцы взбунтовались, и нас послали подавить восстание. Это была ужасная, кровавая бойня. Наша миссия заключалась в том, чтобы утихомирить мятежников, однако правительство, казалось, было более склонно к их уничтожению, чем к восстановлению порядка. Жестокость всего этого была невообразимой. Мне отчаянно хотелось вернуться домой. Я скучал по своей жене и мирной жизни в Англии. Так прошло два года. Наша разлука для нее тоже была тяжела. Мы прожили вместе всего восемь месяцев до того, как меня мобилизовали.

— Что с ней произошло?

— Ей было слишком трудно вынести одиночество.

— Понятно. — Минна ждала, когда он продолжит, но он молчал. — Вы развелись?

— Нет. Я вынужден был снова покинуть дом, а когда спустя месяц вернулся, она умерла, родив ребенка от другого.

Трудно было представить такое предательство.

— Должно быть, тяжело было все это вынести.

Он кивнул:

— Сначала я потерял ее сердце, потом — ее супружескую верность, а потом и ее саму.

Минна снова взглянула на фигурку:

— Если она причинила вам столько боли, почему вы это храните?

Солтер посмотрел на нее:

— Я храню это как напоминание о наших лучших временах. А потом она оступилась, что стоило нам обоим счастья. Но память о ней всегда со мной.