Неукротимая Сюзи - Башельери Луиза
Она все еще не забыла Антуана, и, как-то раз увидев его во сне мертвенно-бледным и окровавленным, снова почувствовала себя ужасно несчастной. «Почему ты такая грустная?» – спрашивал ее иногда Эктор.
Однако, начиная с марта 1719 года, она стала совершать кое-какие поступки тайком от окружавших ее людей. Если днем она терпеливо и старательно посвящала себя тому, чем и надлежит заниматься женщинам, то ночью вела себя уже совсем по-другому.
Став молчаливой и скрытной, как какая-нибудь заговорщица, она, как только все другие обитатели усадьбы погружались в сон, переодевалась в мужской наряд и отправлялась прогуляться по порту Сен-Мало, преодолевая при этом расстояние более чем в одно лье в одиночку и в темноте. Подобная отвага заставила бы задрожать Эдерну и ошеломила бы ее мужа.
Зайдя на территорию порта, Сюзи глазела на корабли, севшие в результате отлива на илистое дно, и всматривалась в бандитские физиономии попадавшихся ей навстречу людей в поисках тех глубоких следов, которые оставили на них долгие морские плавания. Она отнюдь не закрывала уши и не отводила глаз в сторону, проходя мимо притона, где шумели и веселились матросы, напившиеся до полудикого состояния. Она разглядывала шлюх, которые крутились возле этих притонов или уже тащили за руку моряков, временно находящихся на твердой земле и жаждущих в связи с этим предаться всевозможным удовольствиям. Прогуливаясь по порту, Сюзи слышала песни, которые распевали эти моряки:
Или же:
Такие вылазки доставляли ей невообразимое наслаждение. Она ни разу не нарвалась на неприятности из-за своего безрассудства: мужская одежда, которую она надевала, позволяла ей избежать домогательств со стороны мужчин. К ней даже иногда проявляли интерес проститутки, однако они не доставляли ей большого беспокойства, поскольку равнодушно относились к тем отказам, которые от нее получали.
В начале лета 1719 года в Нижней Бретани запылал пожар бунта, и слух о нем докатился до Сен-Мало и усадьбы Клаподьер. Слух этот как-то раз вечером за ужином стал предметом оживленного спора между господином де Пенфентеньо и его шурином Элуаном де Бонабаном, когда тот заявил:
– Адмирал Шаторено был губернатором гораздо более уважаемым, чем этот маршал де Монтескье, который, приехав в Рен, чтобы вступить в управление провинцией, соизволил лишь высунуть голову из окна своей кареты, когда три сотни дворян из числа старой аристократии – в том числе и я – приехали его поприветствовать.
– Говорят, что он очень тесно связан с господином Мишо де Монтараном, – сказал в ответ господин де Пенфентеньо.
– Ну да, тем самым, которому поручили сосать из нас кровь в должности казначея наших провинциальных штатов. Он ведь, как вам известно, при взимании налогов не гнушается прибегать к самоуправству и силе!
– А еще он не считается с парламентом Бретани…
– А еще он добился того, чтобы отправили в ссылку наших представителей, которые поехали к регенту, – отправили в ссылку вместе с семьюдесятью тремя нашими депутатами! И вот теперь, заставив нас голодать, хотят еще и повысить ввозные пошлины на вино… Однако дворяне поднимают голову. Они знают, в чем заключается их долг. Уже взялись за оружие в Геранде, в Витре, в Ламбале… Маркиз де Понкалле, говорят, собрал в своих землях войско, и то же самое сделали Ле Мон де Талуэ, де Куэди и Монлуи. Я собираюсь к ним присоединиться…
Господин де Пенфентеньо принадлежал к числу людей, лишь недавно ставших дворянами, и у него, в отличие от его шурина, не было оснований ненавидеть регента, которому он как судовладелец был многим обязан. Поэтому он заявил, что нет ничего достойного в том, чтобы бросать вызов герцогу Орлеанскому, а особенно с вилами в руках.
Тон разговора повышался. Эдерна, не выдержав психического напряжения, расплакалась. Ее слезы утихомирили обоих спорщиков: они тут же прекратили свои препирательства. Сюзи склонялась к тому, чтобы поддержать точку зрения господина де Бонабана, однако, опасаясь, что он и в самом деле отправится сражаться, она обратилась к нему с просьбой, которую обдумывала уже давно, – с просьбой, которая поубавила его боевой пыл и заставила отложить свой отъезд.
Когда он уже выходил из здания, она последовала за ним и прошлась рядом с ним по парку.
– Мсье, – сказала она ему, – я восхищена вашей решительностью, однако ваш предстоящий отъезд меня очень огорчает. Я ожидала от вас…
– Вы ожидали от меня чего-то такого, мадам, чего я не удосужился вам предложить?
Элуан посмотрел на нее столь пристальным взглядом, что ей, пожалуй, следовало бы догадаться о тех чувствах, которые она у него вызвала. Сюзи сказала:
– Мне хотелось бы научиться владеть шпагой и саблей… и я надеялась, что вы дадите мне уроки фехтования.
– Держать в руках шпагу и уметь ею пользоваться – не к лицу благородной даме! – воскликнул Элуан. – Особенно если она обладает гораздо более действенным оружием – глазами, которые своей прозрачностью подобны агату, и внешностью, прекраснее которой я еще не видал!
– Когда я предстала перед вами в своем наряде шевалье, я не произвела на вас подобного впечатления. Если я сумела ввести вас в заблуждение и вы приняли меня за мужчину, то почему бы мне не научиться фехтовать не хуже представителей того пола, который называют сильным?
– Но зачем вам, мадам, уметь фехтовать?
– Если вы пообещаете никому об этом не рассказывать, я отвечу вам откровенно.
– Хорошо, обещаю.
– Понимаете, я не собираюсь и дальше жить в этих стенах. У меня есть другие планы, и вашей сестре об этом известно…
– И какие же, интересно, у вас планы?
– Я хочу заняться каперством!
– Вам хотелось бы стать корсаром?
– Вы, возможно, воспринимаете меня всего лишь как слабую женщину, которая впадает в заблуждение, однако еще с тех пор, как я научилась ходить, я мечтала отнюдь не о той судьбе, которая уготована для меня природой и обществом. Я люблю море, мсье, и меня восхищает мужество тех людей, которые бросают ему вызов.
– Вы даже и представить себе не в силах, насколько опасным может быть море, потому что вы ничего о нем не знаете и никогда не плавали на морских судах! И вам, должно быть, невдомек, что одного лишь мужества тут явно мало…
– Я уверена, что у меня есть к этому призвание!
– Вы никогда не убедите ни одного судовладельца, ни одного капитана разрешить вам отправиться в плавание на их корабле: женщин они с собой не берут. Более того, если женщина открыто проигнорирует существующие запреты, она тем самым подвергнет себя большой опасности!
