Эль Кеннеди - Сделка
Мои ноги будто приросли к блестящему ламинату.
Потому что я трусиха. Да, черт побери, я трусливая курица. Я в ужасе, что он скажет «нет», но мне еще страшнее от того, что он скажет «да».
Когда я начала учиться в колледже, то уже стабилизировалась. Беда осталась позади, моя бдительность ослабла. Я была готова к тому, чтобы снова ходить на свидания, и я ходила. Я встречалась с несколькими парнями, но никто, кроме Девона, моего бывшего, не заставлял мое тело так реагировать, как делает это Джастин Кол, что дико меня пугает.
«Маленькими шажками».
Вот именно. Маленькими шажками. Это был любимый совет моего психотерапевта, и я не могу отрицать, что эта стратегия во многом помогла мне. Сосредоточься на маленьких победах, всегда мне советовала Кэрол.
Итак… сегодняшняя маленькая победа… Я кивнула Джастину, и он улыбнулся мне. На следующей лекции я, наверное, улыбнусь в ответ. А еще на следующей я возьму на себя инициативу насчет кофе, ужина или бранча.
Я глубоко вздыхаю и иду по проходу, пестуя в себе чувство крохотной, но все же победы.
Маленькими шажками.
* * *ГарретЯ не сдал.
Я, черт побери, не сдал.
Пятнадцать лет Тимоти Лейн раздавал А, как леденцы. И надо же такому случиться, чтобы именно в тот год, когда я записываюсь на этот курс, «мотор» Лейна заглохнет, а я упрусь в эту Памелу Толберт.
Заявляю совершенно официально. Эта женщина – мой заклятый враг. От одного вида этого вычурного почерка – ее писанина заполняет каждый свободный дюйм на полях моей работы – мне хочется превратиться в Невероятного Халка и разорвать листы на мелкие кусочки.
По большинству других предметов я дотягиваю до А, но по этике у меня выходит F. В сочетании с С-плюс по истории Испании средний балл падает до С-минус.
А мне нужно С-плюс, чтобы оставаться в команде.
Обычно у меня нет никаких проблем с тем, чтобы поддерживать средний балл на нужном уровне. Несмотря на то что думают окружающие, я совсем не тупой качок. Хотя пусть думают, я не против. В частности, девицы. Кажется, они сдвинуты на мечте трахнуть мускулистого дикаря, который только на одно и годен. А что до меня, то я не ищу ничего серьезного, меня вполне устраивают случайные перепихи с телками, которых интересует только мой член. Зато остается больше времени для хоккея.
Но никакого хоккея не будет, если я не получу нужный балл. Знаете, что в Брайаре хуже всего? Наш декан требует совершенства и в учебе, и в спорте. В других колледжах к спортсменам более снисходительны, а в Брайаре проводится политика нулевой терпимости.
Чертова Толберт. Еще в самом начале занятий я подходил к ней и просил дополнительные баллы, и она своим гнусавым голоском велела мне посещать консультации и встречи исследовательской группы. Что я и делаю. В общем, мне остается только найти какого-нибудь вундеркинда, чтобы он надел маску с моим лицом и вместо меня отправился на пересдачу… иначе мне конец.
Мое раздражение выражается в довольно громком стоне, и краем глаза я вижу, как кто-то удивленно вздрагивает.
Я тоже вздрагиваю, потому что думал, что барахтаюсь в своей беде в одиночестве. Девчонка, которая обычно сидит на последнем ряду, идет по проходу к столу Толберт.
Мэнди?
Марти?
Я не могу вспомнить, как ее зовут. Наверное, потому, что я так и не удосужился узнать. А она клевая. Гораздо симпатичнее, чем я думал. Милое личико, темные волосы, соблазнительная фигурка – черт, как же получилось, что я раньше ее не замечал?
Зато сейчас заметил. Узкие джинсы обтягивают круглую аппетитную попку, которая так и кричит: «Ущипни меня!» Пуловер с угловым вырезом подчеркивает впечатляющий бюст. У меня нет времени восхищаться всеми этими прелестями, так как девчонка замечает мой взгляд и хмурится.
– У тебя все в порядке? – спрашивает она, глядя на меня в упор.
Я бурчу себе под нос. Я не в том настроении, чтобы вести беседы.
У нее изгибается одна бровь.
– Прости, это был английский?
Я комкаю свою работу и с грохотом отодвигаюсь на стуле.
– Я сказал, что все нормально.
– Что ж, хорошо. – Она пожимает плечами и идет дальше.
Девчонка подходит к доске, на которой вывешено наше расписание, а я надеваю куртку с логотипом университетской хоккейной команды, пихаю бумаги в рюкзак и застегиваю на нем «молнию».
Темноволосая девица поворачивается, чтобы уйти. Мона? Молли? Похоже, имя точно начинается на М, но вот остальная его часть для меня тайна. У нее в руке ее работа, но я даже не пытаюсь разглядеть оценку, так как уверен, что она тоже завалила экзамен.
Я пропускаю ее вперед и иду следом. Можно было бы сказать, что во мне проснулся джентльмен, но это было бы ложью, просто хочу еще раз взглянуть на ее попку, потому что у нее чертовски аппетитная попка. Шагая вслед за ней, я вдруг понимаю, какая же девчонка маленькая! Я на одну ступеньку ниже ее, но все равно вижу ее макушку.
Когда мы подходим к двери, она спотыкается на абсолютно ровном месте, и ее книги с грохотом падают на пол.
– Черт. Какая же я неуклюжая.
Девчонка опускается на колени. Я тоже опускаюсь на колени, потому что, вопреки моему предыдущему заявлению, я могу вести себя по-джентльменски, когда хочу, а сейчас джентльменский поступок – это помочь ей собрать книги.
– Ой, не надо, я сама справлюсь, – настаивает она.
Но моя рука уже схватила ее экзаменационную работу, а челюсть отвисла, когда я увидел оценку.
– Проклятье! Ты написала на «отлично»? – спрашиваю я.
Она смущенно улыбается.
– Ага. Я была уверена, что не сдам.
– Ну и дела. – У меня такое чувство, будто я налетел на Стивена мать его Хоукинга[5], и он помахал у меня перед носом тайнами Вселенной. – Можно почитать?
Ее бровь опять изгибается.
– Тебе не кажется, что это уже нахальство? Ведь мы даже не знакомы.
Я закатываю глаза.
– Я же не прошу тебя раздеться, детка, я просто хочу взглянуть на твою экзаменационную работу.
– Детка? Прощай, нахальство, здравствуй, бесцеремонность.
– Ты бы предпочла мисс? А может, мэм? Я бы обратился к тебе по имени, только не знаю, как тебя зовут.
– Естественно, не знаешь. – Она вздыхает. – Меня зовут Ханной. – Она делает многозначительную паузу. – Гаррет.
Ясно, я был ооочень далеко от «М».
От моего внимания не укрывается, с каким подтекстом она произносит мое имя, как бы говоря: «Ха! А вот я твое, козел, знаю!»
Девчонка собирает оставшиеся учебники и встает, но я не могу отдать ей ее работу, вместо этого я тоже поднимаюсь и начинаю листать страницы. Мое настроение опускается ниже плинтуса, потому что если Толберт жаждет получить вот такой анализ, то мне конец. Ведь я же не просто так оказался на историческом – я имею дело с фактами. С черным и белым. Вот это случилось тогда-то и тогда-то вот с этим человеком, и вот вам результат.
В работе Ханны полно теоретического дерьма, она расписывает, как философы отреагировали бы на различные нравственные дилеммы.
– Спасибо. – Я отдаю ей бумаги, затем цепляюсь большими пальцами за ремень своих джинсов. – Эй, послушай. Ты… могла бы… – Я пожимаю плечами. – Знаешь…
Ее губы дергаются, как будто девчонка сдерживает улыбку.
– Между прочим, я не знаю.
Я вздыхаю.
– Ты подтянешь меня?
В ее зеленых глазах – очень темного оттенка зеленого, я в жизни такого не видел, да еще и в обрамлении густых темных ресниц, – удивление сменяется скепсисом.
– Я заплачу, – поспешно добавляю я.
– О. Гм. Ну да, конечно, заплатишь, как же иначе. Но… – Она качает головой. – Извини. Не смогу.
Я стараюсь не показать своего разочарования.
– Да ладно тебе, сделай одолжение. Если я провалю пересдачу, мой средний балл рухнет. Ну, пожалуйста, а? – Я одаряю ее улыбкой, той самой, при которой на щеках появляются ямочки и от которой девчонки всегда млеют.
– Это всегда срабатывает? – с любопытством спрашивает Ханна.
– Что?
– Да вот эта застенчивая улыбочка маленького мальчика… Она всегда помогает тебе добиться своего?
– Всегда, – без колебаний отвечаю я.
– Почти всегда, – поправляет она меня. – Послушай, мне жаль, но у меня действительно нет времени. Я и работаю, и учусь, к тому же приближается зимний конкурс и у меня будет еще меньше времени.
– Зимний конкурс? – тупо переспрашиваю я.
– Ой, забыла. Поскольку это к хоккею не относится, то находится вне поля твоего зрения.
– И кто тут у нас бесцеремонный? Ты же даже не знаешь меня.
Ханна секунду молчит, потом вздыхает.
– Я учусь на музыкальном, ясно? Искусствоведческий факультет каждый год устраивает два главных конкурса, зимний и весенний. Победитель получает премию в пять тысяч долларов. Это очень серьезное мероприятие. На него приезжают важные люди со всей страны. Агенты, продюсеры звукозаписывающих компаний, искатели талантов… Так что я бы и рада тебе помочь…
