Любовь и другие катастрофы - Джеймс Лорен

Пока Мэтт обувался и искал ключи, Кейт ждала его у двери, виляя воображаемым хвостом, как собака, которая хочет на улицу. Наконец он тоже был готов к выходу.

Документы/в7/Временной-пейзаж-2010/МС-6

Примечание: Дневник субъекта под кодовым именем «КЭТРИН» в возрасте 16 лет

Карлайл, Англия, 1745

Кэтрин и Мэтью обедали, сидя на крепостной стене и глядя на поля, которые очень скоро могли заполниться наступающими повстанцами. Ранее тем же днем в замок прибыл посланник с вестью о том, что при Престонпанс произошло сражение, завершившееся победой якобитов. Город был охвачен паникой, учитывая, что он все еще не был готов к обороне – солдат катастрофически недоставало. Многие были убеждены, что повстанцев не остановить и что жителям Карлайла следует бежать.

Все только об этом и говорили, но Кэтрин и Мэтью ели в полной тишине. После спора несколько дней назад все их разговоры были болезненно неловкими. Они вели себя скованно, словно незнакомцы. Тем не менее Кэтрин настояла на том, чтобы они продолжали работать в замке, и Мэтью сопровождал ее, хотя по его виду можно было подумать, что он не хочет там находиться – по крайней мере, не с ней вместе.

Кэтрин нарушила молчание:

– Я разговаривала со своей тетей… Она сказала, что моя мать сбежала из дома со слугой.

Мэтью пораженно повернулся к ней:

– Ваш… ваш отец был слугой?

Она кивнула:

– Они хотели пожениться, но их поймали и разлучили. Мама умерла при родах, и меня воспитала бабушка. Мой отец не знает о том, что я существую. Я думаю… Если бы им тогда удалось сбежать, я бы росла как дочь слуги.

Мэтью никак не прореагировал.

– Тетя хотела рассказать моему отцу, что у него есть дочь, но бабушка воспротивилась. Они не разговаривали после этого. Думаю, тетя любила мою мать и, конечно, простила бы ее, если бы мама осталась жива. Для тети семья важнее, чем мнение общества, я только сейчас это поняла. И я уверена, что… если б я выбрала, – она сглотнула, – ну… не слишком подходящего партнера, она бы не отреклась от меня. Не отречется… Еще я думаю, что если мама ради любви готова была жить как простая служанка, то я бы тоже смогла. – Она старательно избегала взгляда Мэтью.

– Приму это во внимание, – сухо сказал Мэтью.

– Мэтью, – повернулась к нему Кэтрин. – Хочу принести вам самые глубокие извинения за то, что не доверяла вам. Умоляю вас, простите меня!

Он шевельнулся, их плечи соприкоснулись, но он все так же смотрел на поля. Кэтрин любовалась его профилем, спадавшими на лоб густыми прядями. Кадык на его шее шевельнулся, он наконец повернулся к ней и наткнулся на ее взгляд.

– Кэтрин… – В его голосе слышалось предостережение.

Взгляд Кэтрин метнулся к его губам, которые были так близко к ее собственным. Она почувствовала, как внутри у нее загорелся огонь.

– Кэтрин, я прощаю вас, – сказал он, затем тяжело поднялся и, двигаясь так, словно каждое движение причиняет ему боль, спустился в стрельницу по винтовой лестнице.

Она молча смотрела ему вслед, хватая ртом воздух и прижав ладони к горящим щекам, чтобы хоть немного остудить их.

Недалеко от берегов Турции, Эгейское море, 1854

– Хочешь, помогу? – спросила Кейти, наблюдая за тем, как Мэтью сосредоточенно строчит в блокноте, лежа в гамаке. Их гамаки висели рядом – они были единственными на корабле, кто не спал на палубе. После девятнадцати дней путешествия воздух в каюте был спертый. Кейти радовалась тому, что всего через пару дней они наконец прибудут в Варну. – Хочешь, я буду записывать за тобой?

Она пыталась читать книгу, которую взяла у кого-то из офицеров, но с трудом осилила только четыре страницы, на которых в скучнейших подробностях описывалось финансовое положение соседа главного героя. Вероятно, издатели платили автору за количество слов, и он плодил их без всякой меры.

– Спасибо, – с удивлением ответил он, – было бы неплохо.

– Почему ты так говоришь? Ты думал, что я теперь не буду отрабатывать свой хлеб?

– Нет, я об этом даже не задумывался. – Он смущенно поправил очки.

Кэтрин закатила глаза:

– Пожалуйста, скажи, что не видишь во мне слабую женщину.

– Разумеется, нет! Ты, возможно, еще более независима, чем я. Просто мне нужно немного привыкнуть к твоей настоящей личности.

– Тебя пугают независимые женщины? Наверняка твои знакомые девушки были бы рады этому, да?

– По правде говоря, я знаю не так уж много девушек, – покраснел он. – У меня вообще не так много друзей.

Кейти была удивлена. Мэтью казался ей таким обаятельным. За время путешествия он сдружился со многими солдатами – по крайней мере, теми, кого не волновал род его занятий.

– Поскольку я постоянно в разъездах, мне нелегко поддерживать связь с друзьями. У меня знакомые по всему свету, но ни с кем из них я не встречаюсь. Мы знакомимся, я уезжаю, и на этом все заканчивается. – Он говорил, словно сам удивляясь своим словам, и Кэтрин заподозрила, что раньше он никогда не задумывался над этим. Мэтью был человеком, явно не скучавшим в одиночестве. Ему не нужно было находиться рядом с кем-то, чтобы быть счастливым.

– А я-то думала, почему ты до сих пор не женат, – засмеялась она.

– Не думаю, что жизнь со мной кого-то прельстит. Кому нужен муж, которого никогда нет дома?

– Да? А мне кажется, многие были бы рады иметь такого мужа.

– В самом деле? – Его щеки залил румянец.

– О, да ты явно ничего не понимаешь в женщинах. Муж, которого никогда нет дома, – разве это не предел мечтаний, – поддразнила она его.

Мэтью расслабился, улыбнулся и снова поправил очки.

– Возможно, тебе стоит найти жену, которая путешествовала бы вместе с тобой…

Корреспондент открыл рот и снова закрыл. В конце концов он ответил – при этом его голос звучал странно: с сомнением и одновременно решительно.

– Хм, неплохая мысль. Посмотрим, что у меня выйдет.

Он остановил на ней взгляд, и Кейти выдержала его, стараясь не выказать своей радости.

– Что будет, когда мы прибудем в лагерь? – спросила она немного позже, после того как они составили черновик статьи. – У тебя есть палатка?

Мэтью покачал головой:

– Мне пришло письмо от моего редактора, в котором говорится, что армия предоставит мне все необходимое. Надеюсь, это так.

– Ну, думаю, тебя не бросят на произвол судьбы. Хотя некоторым ты как кость в горле.

– Не бросят… Может быть. Но если и бросят, я пригрожу им могуществом «Таймс». Мой редактор был бы рад небольшому скандалу. Представь заголовок на первой полосе: «Рэглан дурно обошелся с корреспондентом “Таймс”». Может, мне станут больше платить.

Кейти побледнела, услышав имя хозяина.

– Уверена, что эту угрозу там, на месте, воспримут серьезно, – сказала она.

– Ты говоришь о палатке… Знаешь, больше всего я беспокоюсь о том, что ее придется натягивать. Раньше я никогда этого не делал. Нужно, чтобы нам кто-то помог.

– Сказала девушка солдату, – ответила Кейти.

Мэтью был в ужасе.

Кейти не знала точно, можно ли очаровать мужчину сальностями, но она провела много времени со слугами, которым нравилось скабрезное чувство юмора. Другого опыта у нее не было. Она решила, что можно. К тому же она собиралась очаровать Мэтью всем, что у нее было.

Документы/в3/Временной-пейзаж-1854/МС-5

Примечание: Черновик статьи для «Таймс», написанный субъектом «МЭТЬЮ»

Глава 11

Документы/в7/Временной-пейзаж-2019/МС-149

Ноттингем, Англия, 2039

Спартак (или Том, хотя Кейт было непривычно так называть этого известного парня) действительно жил недалеко от них. Дорога до его дома казалась дольше, чем на самом деле, исключительно потому, что Мэтт не проронил ни слова, все еще недовольный перспективой знакомить Кейт со своим братом.

Мэтт громко постучал в дверь. Почтовый ящик был до отказа забит рекламой и бесплатными газетами. Кейт ужасно нервничала. Неужели она сейчас в самом деле увидит Спартака! В пятнадцать лет она бы прыгала от восторга, но девятнадцатилетняя Кейт была намного спокойнее и всего лишь несколько раз переступила с ноги на ногу, пока они стояли у двери.