Тара Сивик - Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе
Элизабет Гэйтс: Потаскуха ты гребаная после этого.
Клэр Морган: А ты – бурьян мудовый.
К тому времени, когда я дошла до завершения этой перепалки, Картер отошел от меня и только что в конвульсиях не бился от хохота.
И именно этот миг выбирают его родители, чтобы вместе с Гэвином вновь присоединиться к нам, я молю Бога, Аллаха, Будду и Райана Сикреста[34], пусть она сегодня еще не заходила в свой аккаунт на «Фейсбуке», чтобы я могла залезть туда первой и все удалить.
Дрю с Джимом жмутся у меня за спиной, громким шепотом напропалую цитируя друг другу наши высказывания, и ржут, как гиены.
– Клэр, вы воспитали весьма очаровательного молодого человека, – говорит Мэйдлин, тепло улыбаясь. – Гэвин прямо-таки драгоценность какая-то, и мы с отцом Картера просто хотим поблагодарить вас за то, что вы так хорошо заботитесь о нашем внуке.
Блин, с чего б это ей быть такой ласковой? Она похожа на милую диснеевскую принцессу, а я как бы из «Сумасбродок»[35], сбрендивших на дури.
– Правда, Чарльз?
Когда муж сразу же не отвечает, она толкает его локтем в бок, тот дергается и возвращает голову в исходное положение (и сомневаться нечего: официанток высматривал).
– О да. Верх совершенства, Кэнди. Превосходная работа.
Теперь еще и Кэнди? Я что, всамделе похожа на какую-то, едрена-печь, стриптизершу?
– Спасибо вам, – отвечаю я маме Картера с запоздалой улыбкой. – Для меня это много значит.
– Вы сегодня выглядите несколько усталой, Клэр. Мой сын не давал вам спать минувшей ночью? – спрашивает она.
Картер у меня за спиной старательно прикрывает ухмылку, и мой локоть впивается ему в живот: почти так же, как локоть его матери только что преподал урок его отцу.
Вполне уверена, его мама не желает выслушивать мой рассказ о прошлой ночи с сексом у всех на глазах, мольбами войти с заднего хода, требованием спермы, с винным кутежом. Хотя, так уж мне везет, где-то в «Фейсбуке» про все это сказано, и она вскоре это найдет. Кто-то окликнул Мэйдлин, и, пока она смотрела в другую сторону, я вытащила телефон Лиз из-за спины, стала лихорадочно вновь вызывать «Фейсбук», чтобы приняться за удаление. Я еще и до странички Мэйдлин не добралась, как телефон у меня отобрали.
– Ай-яй-яй! Здесь для мобильных телефонов запретная зона! А у нас для вас обоих есть сюрприз, – воскликнула Мэйдлин, широко улыбаясь и опуская мобильник Лиз в карман своего брючного костюма. Я постаралась не расхныкаться. – Я сейчас вернусь с вашим сюрпризом.
Быстро поворачивается и уходит, стуча каблуками по деревянному полу на выходе из кабинета.
– Наверное, – шепчет мне отец, – она пошла за оружием. По крайности, она предоставляет тебе преимущество.
Отец Картера остается с нашей компанией и пытается завязать разговор с Папаней, а я старательно соображаю, как запустить руку в карман Мэйдлин, когда она вернется, и при этом не вызвать у той подозрений, будто я намереваюсь добраться до второй базы[36].
Мой отец безучастно внимал Чарльзу, который мямлил что-то такое про фондовый рынок и их недавний семейный отдых во Франции. Когда Чарльз в первый раз хлопнул отца по плечу, пытаясь быть с ним совсем-совсем по-свойски, я испугалась за его жизнь. Мой отец опускает взгляд, разглядывая место, на которое пришелся хлопок, осаживает назад, а потом уходит прочь, не обронив ни единого слова. На Чарльза это, похоже, не произвело никакого впечатления, поскольку как раз тогда Лиз перегнулась через стол, укладывая на него сумочку, и ему было чем занять свои мозги.
Дрю с Джимом увлеченно обсуждают возможность еще одной холостяцкой пирушки (на этот раз со стриптизершами), как вдруг Лиз до боли вцепляется мне в руку и тащит к себе.
– О, боже мой! – шепчет она в ужасе. – А это кто? – Мы с Картером оборачиваемся посмотреть, на кого она указывает.
– Это моя бабушка, – отвечает Картер и расплывается в улыбке от уха до уха, видя, как его мама препровождает в кабинет более пожилую копию самое себя. – Должно быть, она и есть наш сюрприз. Я понятия не имел, что она окажется в городе.
В этот момент Дрю оборачивается и брызжет наружу полный рот воды, которую собрался выпить. Что-то в этой старушке мне слегка знакомо, только с бабушкой Картера я никогда не встречалась. Он рассказывает о ней все время, и мне известно, что мать Картера делает все, что та ни попросит. Слава Богу, бабуля «Фейсбуком» не балуется: по крайности, хотя бы об этом мне нечего беспокоиться. Она бы потребовала от Мэйдлин задать мне жару.
Тут Дрю складывается пополам, упершись руками в коленки, откашливаясь от воды, которую успел-таки проглотить, а я понять не могу, какая, едрена-печь, муха его укусила. Дженни хлопает его по спине и при этом подает мне какие-то странные знаки, кивая на бабушку Картера, словно шея в каком-то тике зашлась.
Да что, черт побери, с ними со всеми происходит?
Не скрывая раздражения, я смотрю на Дженни и вскидываю руки, будто говоря: «Какого еще?..» Та открывает рот, но не успевает хоть что-то произнести, как Лиз хватает меня за обе руки и силится утащить ото всех подальше. При этом она то похихикивает, то безостановочно шепчет: «О, Иисус милостивый». Мне начинает приходить в голову, а не поехала ли у всех вокруг крыша?
Вырываю руку из Лизкиных тисков и оборачиваюсь. Оказываюсь лицом к лицу с бабушкой Картера. Пошире раздвигаю рот в улыбке и начинаю представляться, как вдруг она обрывает меня, произнеся всего одно слово:
– Ты.
И оглядывает с головы до ног.
Выражение ее глаз, легкий наклон головы, пока она меня изучает, неожиданно заставляют меня извлечь из глубин подсознания на поверхность память о минувшей ночи.
– Она наше такси забирает. Опять ваши смехуечки? – негодующе вопит Дрю. – Я тут, может, три года стоял, пытаясь такси словить, а эта страхолюдина чешет себе в темпе вальса и занимает тачку, которая для нас остановилась.
– Чел, мы в лимузине-автобусе приехали. Он вон там припаркован, – убеждает его Джим.
– А мне плевать, хоть бы мы сюда и на волшебном ковре-самолете прибыли. То была НАША тачка! – возмущенно закипаю я. Шатаясь, добредаю до все еще распахнутой задней дверцы такси, вижу, как внутри рассаживается старушка, и сую внутрь голову:
– Ты, елда, иди, едрена-печь, впендюрь себе в морду, – пьяно ору прежде, чем друзья утаскивают меня обратно, чтоб мне башку закрывающейся дверцей не защемило.
– Чува, ты ж выпалила такое семидесятилетней женщине! – вопит наш Сводник, похлопывая меня по спинке.
И вот она стоит, эта семидесятилетняя женщина, и хитрюще улыбается, когда замечает, что я, связав в уме дважды два, поняла, кто она такая.
Все вокруг погружено в молчание, все ждут, чем кончится наш поединок. У меня вид обалдевшей от страха, а у бабушки Картера вид такой, будто она вот-вот замолотит сухонькими кулачками по воздуху и надает мне по заднице.
Никогда-никогда во всей моей жизни не будет мгновения более постыдного, чем вот это самое. Помяните мое слово.
Мэйдлин прерывает осмотр, устроенный мне Бабушкой, и я вдруг хочу, чтоб в полу образовалась дыра и поглотила бы меня с головой: в ее руке я вижу мобильник Лиз. Доносится вопрос:
– Что это означает: «исполинская, зловонная, мандасрачная, сикелявистая, лесбушистая лярва-оторва»?
8. Охренеть, как член морщится
– Нет, Дрю, от поездки в стриптиз-клуб ничем лучше не станет, – говорю я уже в третий раз. – После того позднего завтрака в прошлый выходной Клэр совершенно подавлена и считает, что мои ее ненавидят. Она и на меня кипятком брызжет, по ее, видишь ли, понятиям, правило номер один для меня как для ее хахаля состоит в том, чтобы не давать ей совершать хоть что-то, отдаленно напоминающее глупость, когда она напивается.
Я вздохнул на полную и расставил руки в виде буквы «Т», чтоб портной смог замерить объем моей груди. Пока девчонки занимаются с Лиз, приводя в полный порядок свои наряды, я встречаю ребят в торговом центре через дорогу, и мы, прихватив Гэвина, отправляемся снимать мерку для смокингов. Может, кого-то это вгонит в шок, но до этого я никогда не был на примерке смокинга или костюма. Если я скажу, что не знавал более неловкой ситуации, общаясь с незнакомым мужчиной, то ничуть не совру. Один к одному с обследованием простаты.
Какой-то незнакомец по имени Стив, который едва слышно буркнул нечто похожее на приветствие, когда мы вошли, сразу же пихает меня в пространство, окруженное с трех сторон зеркалами, потом становится на колени и тянет руки в направлении к моим яйцам.
Скажите на милость, куда прикажете глядеть, когда у вас меж ног сидит какой-то мужик и лапает вашу мошонку, причем, заметьте, он не врач, просящий вас нагнуться и кашлянуть? Ему в макушку? В глубину зрачков, когда он поднимает взгляд, чтобы прикрикнуть на вас за ерзанье? Простите, но не могу я стоять спокойно, когда совершается это непрошеное хватание за яйца!
