Эммануэль Арсан - Эммануэль. Мадам как яблоко и мед
Наконец они заметили в глубине помещения ярко освещенную сцену, где тучная восточная женщина в расшитом блестками бюстгальтере и шифоновой юбке ядовито-оранжевого цвета изображала необычный танец, раскачивая в разные стороны полными бедрами. Каждый раз, когда она подпрыгивала или топала ногой, жирные складки на теле вздрагивали и колыхались. Невозможно было определить ее возраст, так сильно она была накрашена.
Вокруг сцены собралась довольно большая группа людей в традиционных восточных одеждах, с золотыми перстнями на пальцах, и все, как на подбор, с усами. Они горящими глазами смотрели на танцовщицу и с воодушевлением подбадривали ее возгласами и выразительными жестами.
Один из них отделился от группы и подошел к ним.
– Давид, дорогой мой, как я рад! Что-то ты редко к нам заходишь!
Давид пропустил вперед Аурелию.
– Я привел к тебе подругу. Знакомься, Аурелия, это – Мустафа, наш хозяин.
Мустафа улыбнулся, обнаружив крепкие белые зубы под седыми усами, и пожал девушке руку. Она инстинктивно отступила на шаг, чтобы оказаться поближе к Давиду.
– Что-то она нервничает, твоя подруга.
Давид, пожав плечами, чуть улыбнулся:
– Ничего, это пройдет.
Мустафа понимающе кивнул.
– Садитесь. Я принесу вам кое-что, чтобы вы быстрее погрузились в нашу атмосферу…
Усатые люди расступились и пропустили их ближе к сцене. Им уступили место, и Аурелия уселась на стул, оказавшись между Давидом и каким-то толстяком с сигарой во рту. Их места находились практически на сцене, и яркий свет слепил девушке глаза. Она сжалась в комочек и прижалась к своему спутнику. Давид взял ее под руку, поцеловал в затылок и, рассмеявшись, произнес:
– Да не пугайся ты так! Расслабься…
– Давид, что это за люди? Ты их знаешь?
Молодой человек указал пальцем на сухощавого, не старого еще господина в темных очках:
– Вот этот занимается контрабандой сигарет. Тот, что слева от него, с толстой физиономией, – нелегальной торговлей виски. За ним стоит горилла, его бизнес – выбивать долги. Впрочем, некоторые говорят, что время от времени, особенно если выпьет лишнего, он выбивает их слишком усердно…
Аурелия смотрела на указанного человека-гориллу, вытаращив от ужаса глаза, а когда вдруг встретилась с ним взглядом, быстро опустила голову. Давид продолжал перечислять как ни в чем не бывало:
– Тот, что с ним рядом, – местный плейбой, он принудил своих сестер заниматься проституцией… а теперь работает на того толстого типа, что сидит рядом с тобой. Они продают девочек саудитам.
Девушка в страхе еще теснее прижалась к своему спутнику:
– Но… как ты можешь водить знакомство с такими людьми?
Давид по-братски поцеловал ее в лобик:
– А что? Они забавные… Посмотри-ка, что тебе принес Мустафа…
Мустафа протягивал ей кальян. Аурелия вопросительно посмотрела на Давида.
– Давай, смелее…
– Это табак с медом?
– Ну да, что-то вроде…
Она все еще колебалась. Тогда толстяк слева встал, взял мундштук и глубоко затянулся, чтобы показать ей, как это делается. Он заморгал, потом его желтые глаза закатились, и он вернулся на свое место, демонстрируя крайнее удовольствие.
– Давай, смелей, – уговаривал ее Давид. – Какая же ты трусиха!
Аурелия взяла в рот мундштук, помедлила секунду и вдохнула горячую смесь. У нее тут же перехватило дыхание, горло сжал спазм! Она выплюнула мундштук и закашлялась, да так сильно, что при попытке набрать в легкие хоть каплю воздуха все тело охватывала дрожь. Она задыхалась. Кто-то протянул ей стакан, она выпила залпом, не разобравшись, что там был за напиток.
Давид стучал ей по спине, другой рукой вытирал слезы, огромные слезы, которые катились по ее щекам. Мало-помалу Аурелия отдышалась, спазм прошел, ей стало лучше.
Она опять взяла в рот мундштук, вдохнула полной грудью, опять закашлялась, но уже меньше, и почувствовала себя гораздо лучше. И не просто лучше, ей вдруг стало очень хорошо!
– А ты хочешь? – спросила она охрипшим голосом, протягивая мундштук Давиду.
– Нет, спасибо. Меня от этого клонит в сон.
Аурелия прижалась к плечу Давида, глядя по сторонам уже без прежних страхов. Гангстеры уже не казались ей такими уж ужасными, более того, она находила, что у них весьма симпатичные лица. Давид, наверное, нарочно хотел ее напугать. Но даже если он говорил правду, то он здесь как раз для того, чтобы ее защитить, если что-то случится.
Она была на седьмом небе оттого, что сидит тут в обнимку со своим прекрасным пианистом, что он пригласил ее в тайный клуб разделить досуг в такой странной компании. Она блаженно улыбалась Давиду, усатым парням в странной одежде, танцовщице, которая крутила толстыми бедрами уже под самым ее носом. А хозяин ей кого-то напоминает… Решительно, его лицо ей казалось знакомым… Аурелия смотрела на него в упор, нахмурив брови и кусая ногти. Она даже не обратила внимания, что чья-то горячая ладонь сжала ей колено… Так кого же?
– Омар Шариф!
Давид перевел взгляд с танцовщицы на нее.
– О чем ты?
– Мустафа! Знаешь, на кого он похож? – хихикнула она. – На Омара Шарифа.
– Пойди, скажи ему об этом. Ему будет приятно…
– Правда?
Она встала и неуверенным шагом направилась к хозяину заведения.
– Месье, вы похожи на Омара Шарифа.
Мимо проходил официант заведения и случайно толкнул ее в спину. Она не удержалась на ногах и упала бы, если бы Мустафа ее не подхватил. Не выпуская девушку из объятий, он отвел ее к ее столику, покачиваясь в ритме музыки.
Аурелия обратила внимание, что Давид встал, чтобы обсудить с хозяином кое-какие дела. Они говорили по-арабски, но ей показалось, что она различила несколько раз произнесенное слово «бабки». Странно, подумала она, это жаргонное словечко у нас означает «деньги»…
Когда он вернулся на свое место рядом с ней, она поинтересовалась:
– О чем вы говорили?
– Он хотел купить тебя.
Аурелия равнодушно пожала плечами:
– Сколько верблюдов он тебе предложил за меня?
– Ну что ты! За таких девушек, как ты, дают не верблюдов.
– А что же?
– Белых верблюдиц. Это гораздо дороже и… шикарнее.
– Ну и как? Он меня купил?
– Он пошел выяснять, найдет ли он нужное количество верблюдиц…
Аурелия расхохоталась:
– Так я тебе и поверила!
– И напрасно…
Танцовщица закончила танец и теперь обходила столы, собирая вознаграждение. Она выпячивала свой бюст, и усачи запихивали купюры в ее расшитый блестками бюстгальтер. Проходя мимо, она сказала несколько слов по-арабски, кивнув в сторону Аурелии.
– Что она говорит?
– Она говорит, что теперь – твоя очередь.
– Что? Танцевать? Но я же не умею.
– Это несложно. Пойдем, я тебе покажу.
Он увлек ее на середину сцены. Танцовщица кинула ему красную муслиновую шаль. Подхватив ее на лету, Давид повязал ее девушке вокруг талии и предложил ей покрутиться вокруг.
– Смотри… Подними руки… Плавно выдвигай вперед ногу, покрути бедрами… Посмотри, как надо это делать… Теперь выдвигай другую ногу… Вот так! Не напрягайся, двигайся плавно… Слушай музыку.
Шаг за шагом, Аурелия, сверяя свои движения с теми, что показывал ей Давид, чувствовала себя все более уверенно. Он, держа ее за завязанную на талии шаль, водил по сцене по кругу, потом опрокидывал ее на руку, и она выгибала спину так, что ее грудь чуть не вываливалась из платья. Он заставлял ее кружиться, вертеться под музыку, и она то очень близко придвигалась к нему так, что касалась своим животом его живота, то отодвигалась, поворачиваясь и крутясь, игриво виляя задом…
Яркий свет ослеплял ее, и она закрыла глаза… К ней подошел Мустафа, но она этого не видела. Она подвернула юбку, чтобы та не мешала движениям, и закрепила подол за шалью, обнажив ляжки. Теперь она танцевала между двух мужчин. Чьи-то руки касались ее бедер. Чьи же? Ах, какая разница!.. Чужие руки касались ее обнаженных икр, бедер, грудей, рук… Когда она под музыку кружилась вокруг себя, ее легкая юбка поднималась и обнажала голую попку… Музыканты подбадривали ее, смеясь и хлопая в ладоши. Толстая танцовщица взяла микрофон и запела на своем языке какую-то песню протяжным хриплым голосом…
И вот на сцене Аурелия танцует среди множества темных личностей, которые, сжимая круг, окружают ее, склоняются к ее лицу, чьи-то усы щекочут ей шею, чьи-то липкие руки лапают ее бедра, ляжки, поднимаются выше… Она резко отшатнулась, ненароком оступилась и рухнула в чьи-то объятия… Горячие пальцы, унизанные холодными перстнями, трогают ее обнаженную плоть. Сколько их? Десятки…
Аурелия медленно приходила в себя, разбуженная розовым светом восходящего солнца. Ощупав вокруг себя пространство, она догадалась, что лежит на кровати… Девушка приоткрыла тяжелые веки… Знакомые стены в ее номере в «Сесиль»… Давид?.. Нет… она одна…
Она не помнила, как вернулась в гостиницу. Должно быть, он привез ее. Наверное, он ее и раздел. А вдруг?.. Она откинула простыню и просунула руку в потную промежность. Нет… Никаких следов…
