Вирджиния Эндрюс - Ангел тьмы
Логан неожиданно улыбнулся и сразу же стал похож на того юношу, который любил меня.
— Рад был снова встретиться с тобой, Хевен! — сказал он. — А к твоим светлым волосам я привыкну, так что пусть будет этот цвет, если уж тебе так хочется. — С этими словами он повернулся и вышел через черный ход, оставив меня стоять с раскрытым от изумления ртом.
Когда долгожданный день циркового представления наконец наступил, дедушка едва ли не прыгал от восторга, предвкушая встречу со своим младшим сыном и Томом, так что мне никак не удавалось завязать на нем галстук — первый в его жизни. Дедушка ворчал и жаловался, что я хуже Стейси, которая постоянно норовит сделать из него неизвестно что.
— Одежда ровным счетом ничего не меняет, Хевен, детка! — с ужасным деревенским акцентом втолковывал мне он. — Нужно быть самим собой. Оставь в покое хотя бы мои волосы, я еще и сам способен причесаться!
Я была полна решимости придать дедушке облик респектабельного джентльмена, чтобы все эти городские снобы убедились, что даже Кастилы способны измениться. Я поправила платочек в нагрудном кармане пиджака нового дедушкиного костюма, он взглянул в зеркало и удовлетворенно произнес:
— Ну, я стал похож на важную столичную птицу! Настоящий джентльмен! — Он коснулся тонкими пальцами своих редких волос и неуверенно заметил: — Хевен, детка, я теперь даже не знаю, как мне себя вести!
— Веди себя прилично! — наставительно заметила я, направляясь в свою комнату, чтобы переодеться. — Можешь пока подышать свежим воздухом на веранде, но только не вздумай ничего трогать, иначе будешь весь с ног до головы в опилках и придется тебя снова мыть в ванной. Посиди спокойно в кресле рядом с бабушкой и расскажи ей, куда мы с тобой пойдем.
— Энни тоже пойдет с нами! — возразил задиристо дедушка. — Я не оставлю ее здесь одну! Ведь Люк и ее сын!
— Хорошо, мы возьмем бабушку с собой, — не стала спорить с ним я.
— А ты поможешь ей одеться? — спросил дедушка. — Она тоже будет выглядеть нарядной?
— Конечно, дедушка!
— Ты всегда была хорошей девочкой, Хевен, — дрогнувшим голосом сказал он. — Самой лучшей девочкой на свете!
Никто не говорил мне раньше здесь ничего подобного! Слова дедушки растрогали меня.
— Так ты никуда не уходи с веранды, пока я не переоденусь! — напомнила я ему еще раз. — И смотри не перепачкайся!
Дедушка пошел на веранду, шаркая ногами и что-то ворча себе под нос, а я наконец смогла спокойно переодеться в голубое летнее платье и, в тон ему, голубые босоножки. Белое платье я решила приберечь для второго циркового представления, полагая, что освоившиеся артисты будут тогда обращать больше внимания на публику. Пусть в первый вечер все Кастилы продемонстрируют себя и свои достижения Уиннерроу, подумала я, а во второй вечер я предстану в своем истинном обличье перед папашей. Конечно, было неосмотрительно с моей стороны надевать в цирк настоящие бриллианты, но я решила, что вряд ли кому-то придет в голову, что они не фальшивые: обитатели городка были не настолько богаты, чтобы интересоваться драгоценностями и разбираться в них.
Когда я наконец вышла на веранду, дедушка уговаривал Энни не нервничать.
— Взгляни-ка на Хевен, Энни! — сказал он. — Правда, она очень мила?
Мне стоило больших трудов уговорить дедушку сесть рядом со мной в автомобиле, чтобы все городские снобы, увидев его, больше не думали, что мужчины семьи Кастил не знают, как полагается выглядеть джентльменам.
— Но как же я могу оставить Энни на заднем сиденье одну? — упирался он. — Ведь ей будет скучно!
— Она сможет прилечь там и отдохнуть, дедушка, — возражала я, — а если ты сядешь рядом с Энни, то ей тогда не хватит места для отдыха.
Этот довод дедушка нашел убедительным и сел рядом со мной. Расплывшись в счастливой улыбке, он спросил, когда мы поехали:
— Что за машина у тебя, Хевен, детка? Впервые в жизни чувствую себя в автомобиле, как на пуховом матраце! Мне в собственной постели не было так мягко, как здесь!
Мы медленно прокатились по Мейн-стрит, и я готова была поспорить, что все оборачивались на наш автомобиль и провожали его взглядами. Да что там говорить, у них просто глаза повылезали на лоб, когда они увидели «этих нищих Кастилов» в шикарном, сделанном на заказ «ягуаре» с откидным верхом. Уж в автомобилях-то здесь знали толк! Вот почему Тоби Кастил и сидел на переднем сиденье с гордым видом, выпятив грудь, и лишь иногда поворачивал голову, чтобы шепотом поведать о своих впечатлениях от поездки Энни.
— Энни, не спи! Проснись сейчас же! Ты видела, как они глазели на нас, нет, ты видела? Ты же проспала такой момент! Да у них чуть было глаза от зависти не полопались, говорю я тебе! Я сам видел! Вот что значит образование! Разве Хевен купила бы себе такую дорогую машину, если бы не закончила университет? Нет, образование — великая штука!
Я впервые слышала, чтобы дедушка выговорил такой длинный монолог, пусть и не совсем связный и соответствующий истине: ведь автомобиль куплен был на деньги Тони, а не на заработанные мной самой.
Я ехала так медленно, что на дорогу у нас ушел почти час. Однако мы в конце концов приехали к цирку, расположившемуся на самой окраине города.
Здесь возник целый городок — из трех больших и множества маленьких шатров, и во всех готовилось отдельное представление для публики. Над ярким центральным шатром трепетали на ветру разноцветные флажки, словно бы приветствуя всех спешащих сюда с пяти округов людей, которых Люку Кастилу предстояло встречать на помосте возле ворот своей зажигательной речью.
— Это Тоби Кастил, отец Люка, — шептали люди нам вслед, когда мы с дедушкой не спеша входили на территорию цирка.
Мы еще не успели толком освоиться, как к нам подбежала стройная молодая женщина, которую я бы не узнала сразу, не завизжи она хорошо знакомым мне пронзительным голосом, словно ее режут:
— Эй, стойте! Подождите меня! Это же я, твоя сестра Фанни!
В следующее мгновение она уже обнимала и тискала меня, восклицая во всеуслышание:
— Черт бы тебя подрал, Хевен! Ты шикарно выглядишь, должна я тебе сказать! Ой, дедушка, — наконец спохватилась она, заключая и его в свои объятия, — и ты здесь! Ну, тебя и не узнать, настоящий городской франт! Даже и не подумаешь, что из тебя уже давно песок сыплется!
Фанни не могла сделать кому-то комплимент, не сказав при этом какую-нибудь гадость. Вот и сейчас она осталась верна себе. В красном обтягивающем открытом платье в крупный белый горох, с золотыми браслетами на загорелых руках и с черными волосами, расчесанными на прямой пробор и схваченными за ушами заколками в виде белых цветков из шелка, она походила на экзотическую кошку невиданной окраски.
