Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
— Бусинка, я тебя еще раз спрашиваю, ты с какого дуба рухнула, что решила на такую чушь деньги тратить, а сама голодная сидела?
— Ну, не голодная, что вы, совсем, — попыталась возразить малышка.
— Ты еще поспорь! Че я, не помню, как у тебя в холодильнике ни хрена не было, и ты даже чая себе купить не могла? Еще и от денег отказывалась, блин! — он даже по рулю хлопнул ладонью, опять начав заводиться. — Сколько ты сюда денег отнесла? — он глянул на нее в зеркало заднего вида.
Бусинка смотрела на пальцы, дергающие этот дурацкий платок. На него глаз не поднимала. И молчала
— Бусинка, — с предупреждением в голосе произнес Вячеслав.
— Две семьсот, — едва слышно буркнула она в ответ на это предупреждение.
— Сколько?! — Он не просто офигел. Боров даже обернулся, отвернувшись от дороги, уставившись на девчонку. — Ты что, вообще себе денег не оставляла?! Ты с голоду решила подохнуть? Или просто дура?
— Вячеслав Генрихович! Мы же так врежемся!
Ого, теперь он видел разницу, Бусинка и правда испугалась. Так вцепилась в спинку его сиденья, что пальцы побелели.
Было б с чего. Он же не идиот, посмотрел сначала, что дорога пустая. И скорость у него черепашья.
— Тьфу на тебя, нашла когда бояться, — фыркнул Вячеслав, сев нормально. — Ты чего переполошилась так?
— Так ведь разбиться можно, Вячеслав Генрихович, — все еще испуганным голосом пробурчала малышка. — Врезаться в столб. И насмерть.
Он со смешком покачал головой.
— Не боись, малышка. Не пропадем. Сам подохну, тебе не дам, — со смешком пообещал Вячеслав, пытаясь ее успокоить. Подмигнул он Бусинке в зеркало. — Ты с темы-то не спрыгивай, давай, объясняй, как ты до фигни такой додумалась, и все бабки на это ухнула? — он повернул руль, заехав в ее двор.
— Не все. У меня часть была уже. Я раньше откладывала понемногу с каждой зарплаты. Ну, думала, вдруг вы меня уволите, или случится что-то, надо же, чтоб были какие-то деньги. Так что я не всю зарплату, не думайте. И мне хватало на все, и сапоги я же новые купила…
— Твою ж… — он оборвал себя, глянув на ее лицо в зеркале. Ну, что с ней делать? — Не всю зарплату. Бл…ин! Да, зато все, что до этого копила — спустила! И на что? А про сапоги, лучше молчи, вижу я, что ты купила, — скривился он. — Ради чего, Бусинка? Ты мне объяснить можешь, как ты до такого додумалась?! — Боров заглушил двигатель и обернулся к ней.
Она снова уставилась на свои колени.
— Ну, вы сами, наверное, в церковь не ходите, да? — непонятно, спросила или констатировала она, — а много всякого… — Бусинка закусила уголок губы. — Я не мешаюсь, не думайте. И ничего такого. Просто… профессия у вас, такая…вы много чего делаете. И делали, наверное, — бессвязно и путанно бормотала она, глядя на свои ладони. — Нет, я понимаю, что вы так… не знаю, ну привыкли, может. Или надо вам так, и вы не хотите иначе. Но и просто знать, а ничего не делать, я тоже не могу, Вячеслав Генрихович, поймите. Вы обо мне заботитесь, помогаете, поддерживаете. Ну, а я о вас, о том, о чем вы, может, и не думаете. И неважным считаете. Или не положено вам… Но ведь не так это. Вы не сердитесь только. Но это же ваша жизнь, ваша душа… И важно… Очень.
— Для кого важно?! — он даже голос повысил, пытаясь достучаться до нее, донести, что бред это.
А Бусинка упрямо сжала губы.
— Для вас, — решительно заявила она ему. — И для меня, тоже, — после небольшой паузы добавила его девочка, так и не подняв глаз.
Он даже не знал, чего ей сказать. Вот честно. И смех, и грех с его Бусинкой.
И обнять ее хотелось, в волосы зарыться, даже «спасибо» сказать, что вот так свою заботу о нем проявила. Что не пустое место он для нее. И думает, и беспокоится. И не просто так, как о знакомом, там. За Семена вон, непосредственного своего начальника, деньги в церковь не носит же. Только вот, зачем же так? Надавать бы по одному месту, чтоб головой думала перед тем, как сделать что-то. Девочка, девочка.
Вячеслав протянул руку и сжал ее ладони, заставив прекратить заламывать пальцы и глянуть на него.
— Бусинка, ты хоть понимаешь, что фигня это все? Не верю я в это. И ты прекрати дурью голову забивать. Эти попы из тебя все деньги вытащат, обвинят во всем, чем только можно. И ты им еще по гроб жизни должна будешь. Лучше бы себе что-то купила. А ты… — он покачал головой. — Я ж, даже, не в курсах: крестили меня или нет, а ты и подавно. А деньги на ветер бухаешь. У них же своя мафия, левых не отмолят, а деньги с тебя все равно сдерут. Ну что ты, в самом деле, как маленькая? — постарался он донести основную идею как-то помягче. Чтоб не совсем расстраивать и не прямо сказать, что профукала она эти деньги без толку.
А Бусинка уставилась на него как-то удивленно. И не сказала ничего. Просто смотрела. Даже голову к плечу наклонила и чуть нахмурилась. Рот открыла, но ничего не сказала.
Боров сам решил выяснить, чего ее беспокоит, но тут во двор зарулил Федот, припарковавшись рядом с его машиной, и он вышел на улицу:
— Давай, выходи. Мы еще не закончили о глупостях твоих говорить, — велел он, правда, со смешком, и повернулся к Федоту, который закурил, не успев выйти из машины. — Я сейчас тоже поднимусь.
Вячеславу и самому пекло закурить. Он даже пачку уже достал, не задумавшись. И зажигалку.
Девчонка послушно выбралась из автомобиля, но продолжала все так же странно на него глядеть.
— Вячеслав Генрихович, — она вдруг остановилась между ним и Федотом.
— Что? — так и не решив, то ли рассмеяться, то ли серьезно отругать ее, спросил Боров, щелкая крышкой зажигалки, но еще не прикуривая.
— Вы что, правда, не верите в это?
— Ну? Не верю, дальше что? — Боруцкий вскинул брови.
— Совсем-совсем? — с явно слышимым недоверием переспросила малышка.
— Бусинка, ты оглохла, что ли? Говорю тебе, чепуха это, и развод на бабки.
— А в Бога верите? — все с тем же непониманием спросила она.
— Слушай, ты меня, вообще, слушаешь? — скривился Боров.
— Но… — Агния уставилась на него. — А как же тогда… — ее взгляд скользнул по нему.
И ни с того ни с сего, малышка вдруг начала краснеть, опустила глаза в землю.
— Что? — не поняв ее реакции, переспросил Боруцкий. Глянул на Федота, который с явным интересом и весельем наблюдал за этим цирком. Однако, не похоже, чтобы и друг что-то понимал.
— Ничего, — еле слышно выдохнула Бусинка, и вдруг пулей рванула в подъезд, так и продолжая пялиться себе под ноги.
А Федот вдруг закашлялся. Боров, до этого момента с непониманием глядевший девчонке вслед, перевел глаза на друга. Тот, похоже, откровенно ржал, только пытаясь скрыть это за мнимым кашлем.
