Спенсер Скотт - Анатомия любви
– Да. Но я не это имел в виду. Мне просто лучше узнать обо всем по частям. Как глупо. Я не имею права так говорить. Не слушай меня. Расскажи мне остальное. Расскажи все.
– В этом нет необходимости, – возразила Джейд. – Это моя история.
И мы прекратили всякие разговоры о Сьюзен Генри, и молчание зависло над нами, внимательное, словно хищная птица. Мне очень хотелось попросить Джейд рассказать о своей любви к Сьюзен, однако на данный момент я утратил такое право. Вечером мы ужинали в «Гертруде», и Джейд за столом не произнесла ни слова, хотя мы сидели с другими семью жильцами. Она пошла наверх раньше меня, и когда спустя пятнадцать минут я последовал за ней в мансарду, Джейд уже лежала в постели и свет был выключен. Я разделся и лег рядом, выждав немного, положил руки ей на грудь. Она дышала глубоко и не двигалась, но я знал, что на самом деле она не спит.
На следующее утро мы оба смущались, глядя друг на друга. В тот день была наша очередь делать еженедельные покупки для дома. Бакалею закупали в огромном магазине под названием «Прайс чоппер», поэтому мне вовсе не показалось удивительным совпадением, когда в разгар нашей нервной пробежки по магазину мы снова натолкнулись на Сьюзен Генри.
На этот раз у Джейд не было возможности сбежать. Сьюзен появилась в нашем проходе из-за угла. Она была высокой, бронзовой от загара, гибкой и зубастой, как Джони Митчелл. Прямые волосы, почти белые, свободное светло-синее платье и босоножки. Длинные руки обнажены, на них серебряные браслеты с бирюзой. Глаза казались загадочными за коричневыми стеклами очков от солнца.
– Би-бип, – произнесла Сьюзен, слегка подталкивая нашу тележку.
– Привет, Сьюзен, – сказала Джейд, ее голос был аллегорией ночей, полных сигарет и алкоголя.
– Привет, – ответила Сьюзен. Ее голос звучал живо, легкомысленно-мило – или же она старалась. Я ощущал, что она прилагает усилия, и на мгновение проникся к ней симпатией.
Джейд заглянула в тележку Сьюзен:
– По-прежнему покупаешь всякую дрянь?
– Точно так! – отозвалась Сьюзен.
Джейд пожала плечами. Потом:
– Сьюзен Генри. Дэвид Аксельрод. – Она указала на каждого из нас, называя наши имена.
Я протянул руку. Будучи победителем в любовной войне, я ощутил, что должен так сделать. Сьюзен поглядела на меня так, словно рукопожатие было неким пережитком старины, потом кивнула, как будто припоминая, и пожала мою руку с некоторой иронией.
– Привет, Дэвид, – сказала она, ничем не выдав, что когда-либо слышала мое имя.
– Привет, – ответил я, решив выказать дружелюбие улыбкой, однако позже узнал от Джейд, что моя улыбка больше напоминала злобную ухмылку.
Сьюзен сосредоточила свое внимание на Джейд и принялась рассказывать ей что-то об их общей подруге по имени Дина, которая только что уехала в Кельн изучать философию под руководством одного из учеников Витгенштейна. Тон ее речи был восторженный и иронический. Она описала обед по случаю одержанной победы. Дина напилась и остаток вечера говорила по-немецки. Ненадолго заходил профессор Эсбери, грациозно передвигаясь в алюминиевых ходунках. И так далее. Я подумал, не хочет ли она своим рассказом уязвить Джейд, которая не была приглашена, однако Джейд нисколько не выглядела расстроенной.
Затем рассказ неожиданно оборвался, и мое рассеянное внимание внезапно привлекла тишина. Сьюзен на мгновение опустила глаза. Она казалась встревоженной, взвинченной, как бывает, когда чувствуешь, что тебя обязательно поймут неправильно.
– Не могли бы мы с тобой поговорить? – спросила она у Джейд.
Джейд ответила не сразу – не из нерешительности, а признавая таким образом, как трудно дался Сьюзен этот шаг.
– Да, поговорить необходимо, – сказала Джейд.
– Вечером я уезжаю в Бостон, – сообщила Сьюзен. – На пять дней.
– Остановишься у Паулы? – кивнула Джейд.
– Да.
– Передавай ей привет от меня.
– Я хотела бы поговорить с тобой до отъезда. – Смущение Сьюзен прошло: она знала так же, как знал я, что Джейд пойдет с ней.
Джейд почти уже развернулась ко мне, чтобы спросить, стоит ли соглашаться, однако остановилась.
– Можно и поговорить, – произнесла она с угрюмой, почти наигранной рассудительностью.
Вся ситуация казалась мне совершенно невыносимой, однако я постарался выйти из нее с достоинством. Я обнял Джейд за талию и на мгновение прижал к себе.
– Может, я сам все куплю? – спросил я. – Я все равно сделаю это лучше.
– Давай. Отличная мысль, – ответила Джейд.
Ее голос прозвучал неуверенно, формально. Сьюзен глядела куда-то в конец прохода, в данную минуту сосредоточив все свое внимание на какой-то точке вдалеке. Она не желала смотреть на меня. Я вовлек Джейд в разговор о покупках: Анемон больше любит арахисовое масло с кусочками орехов или без них? А как называются те вкусные хлопья для завтрака, которые позавчера подавал Оливер? В итоге Сьюзен покатила свою тележку дальше, объявив, что сначала покончит с покупками, после чего встретится с Джейд перед магазином.
– Ну вот, это Сьюзен Генри, – сказала Джейд.
– Все в порядке. Это должно было случиться. Рано или поздно вы бы встретились.
– Она так нервничает. Непохоже на нее. Сьюзен всегда абсолютно уверена в себе. Просто страшно видеть ее в подобном состоянии.
– Люди меняются, – заявил я, стараясь не придавать значения происходящему, однако понимая, что негодую гораздо сильнее, чем хотелось бы.
– Ты не расстроишься, если я выпью с ней кофе?
– Если все ограничится только кофе. – Мне показалось, что я произнес эти слова беззаботным тоном. Я глупо ухмыльнулся.
– Ты говорил, что никогда не будешь лезть мне в душу, – напомнила Джейд.
– И не буду. Ты поедешь с ней, да?
Нам пришлось подвинуть тележку. Мы стояли перед полками с растительным маслом. Молодая мамаша с розовыми бигуди в волосах и спящим младенцем в переноске за спиной положила гигантскую бутылку масла «Вессон ойл» в свою уже перегруженную тележку. Фоновая музыка сменилась голосом менеджера в радиотрансляционной сети, он рассказывал, какие товары продаются со скидкой: куриные грудки, губки для мытья посуды, кофе «Фолджерс», моющее средство «Даз»…
– Встретимся дома, – сказал я, берясь за ручку тележки.
Джейд кивнула. Она уже собиралась уйти и сделала вид, будто между нами не происходит ничего особенно сложного или странного. Она по-прежнему испытывала горячее желание время от времени притворяться, что каждый из нас, как и все вокруг, сам по себе. Однако она одернула себя и сказала:
– Я недолго.
– Знаешь, что я думаю? Вот что: если мир рухнет прямо сейчас, я счастлив, что провел с тобой столько времени. Я не скромничаю и не прикидываюсь, я действительно очень хочу, чтобы ты делала то, что сама хочешь, что кажется тебе правильным. Потому что, когда ты в полной мере становишься сама собой, из этого всего получается только хорошее.