Патриция Мэтьюз - Оазис
– И какую пользу вы надеетесь извлечь из этой записи, Отто? – спросила Зоя.
– Это же очевидно. Как, вы считаете, воспримут ваши сторонники известие о том, что ваша главная помощница спит с ведущим врачом Клиники, между тем как вы сами с таким ханжеским упорством противились появлению подобного заведения в Оазисе?
– Мы надеемся, что отныне вы будете держать язык за зубами, иначе копии этой записи разлетятся по всему городу, – заявил мэр Уошберн.
– И еще это означает, что вы прекратите всякую поддержку инициативы по ограничению роста города, – добавил Ченнинг.
– Ну и парочка, – произнесла Сьюзен с отвращением. – Кажется, нет такой низости, на которую вы не были бы готовы пойти.
Отец бросил на нее гневный взгляд.
– Не тебе меня укорять после того, чем ты мне недавно пригрозила.
– Как я уже говорила тебе, отец, у меня был хороший наставник.
– Дискуссия зашла в тупик. Вам не придется этим воспользоваться. – Дарнелл протянул Ченнингу кассету.
– Объясни почему, – недоверчиво посмотрел на него Ченнинг.
Тут заговорила Зоя:
– По очень простой причине. Мы уже обсуждали это с начальником полиции. Он составил письменное признание, где изложены все подробности некоторых грязных сделок, в которых он был замешан вместе с вами и мэром. Так что если вы оба не отступитесь, это признание попадет к газетчикам.
Злобный взгляд Ченнинга устремился на начальника полиции:
– Ты не посмеешь! Ведь это будет стоить головы не только нам, но и тебе тоже.
Дарнелл с серьезным видом кивнул:
– Это правда. Но я готов пойти на такой шаг, если понадобится. С волками жить – по-волчьи выть.
– Так что я бы назвала положение тупиковым. Вы со мной не согласны? – не без издевки спросила Зоя.
Уошберн побледнел:
– Я не верю тебе, Тед. Ты просто блефуешь!
Дарнелл натянуто улыбнулся:
– А ты хочешь попробовать?
По лицам Ченнинга и Уошберна Зоя поняла, что они отнюдь не намерены рисковать.
– А теперь, – заговорила она не терпящим возражений тоном, – я бы попросила вас немедленно покинуть мой дом. И еще я советую вам, Отто, подыскать себе другое место жительства, а что до вас, мэр, у меня есть серьезные сомнения, сохраните ли вы свои полномочия после осенних выборов. Ваша политическая карьера подходит к концу. Уж я об этом позабочусь!
Не сказав больше ни слова, Ченнинг и Уошберн удалились. Когда звуки их шагов замерли в вестибюле, Зоя повернулась к начальнику полиции:
– Я очень благодарна вам за поддержку, Тед.
Он едва заметно усмехнулся:
– Не думаю, что в ней была необходимость. Вы по-настоящему стойкая леди, Зоя. – Тут он погрустнел. – Я уже некоторое время подумывал об этом, однако сейчас, здесь пришел к твердому решению. Я подаю в отставку.
– Вам незачем это делать, – возразила Зоя. – Те двое досаждали нам в последний раз. У них не хватит смелости снова встать у меня на пути.
– О, я уверен, что тут вы правы. Но я не гожусь для службы в полиции. Я уже давно это знал, но почему-то упорно гнал от себя подобные мысли.
– Что ж, решение за вами, однако я хочу сказать, что вы завоевали мое безоговорочное уважение.
– Благодарю вас. Для меня это большая честь.
Зоя тяжело вздохнула. Но ее лицо тут же прояснилось.
– Думаю, нам стоит за это выпить.
Когда они вместе шли через атриум, из гостиной до них донесся чей-то пьяный голос. Зоя нахмурилась:
– Что там еще такое?
Она ускорила шаг. В гостиной ее глазам предстало невероятное зрелище – растрепанный, небритый Дик Стэнтон, чудом державшийся на ногах.
– О нет! – вскричала Зоя с болью в голосе. – Мне бы следовало понять, в чем дело, когда я разговаривала с тобой по телефону.
Дик резко обернулся, при этом едва не рухнув, и уставился на нее мутными глазами.
– Зоя! Моя дорогая Зоя! – прохрипел он невнятно. – Я знал, что ты обидишься, если я не… не приду на твою вечеринку.
– О, Дикки! Как ты мог? Ведь ты уже многие годы не брал в рот ни капли. Что на тебя нашло?
Он взял со столика рюмку водки.
– За тебя, Зоя. – Залпом осушил рюмку, хотя большая часть ее содержимого потекла ему на подбородок и за воротник рубашки. – Я должен был… прислушаться к тебе. Ты была права насчет той сучки. Не сердце, а лед. – По его щекам струились слезы. – Мало того, она к тому же не… не…
Его глаза закатились, он начал медленно сползать на пол. Выскочив из-за спины Зои, Ноа подхватил Дика.
– Он потерял сознание. Как вы считаете, Зоя, не отвезти ли мне его в Клинику? – Ноа мрачно усмехнулся. – У нас есть свободные места.
– Одно название этого заведения внушает ему беспредельный ужас, – покачала головой Зоя. Она была настолько расстроена, что казалось, вот-вот заплачет. – Отнесите его пока в мою спальню, а остальное мы обсудим позже.
Ноа перебросил безвольное тело Дика через плечо и последовал за хозяйкой дома.
Было уже поздно, и все гости, кроме Ноа, разъехались. Хуанита и бармен заканчивали уборку.
Зоя, Сьюзен и Ноа устроились в атриуме, чтобы выпить по рюмке на прощание. Мадам сидела на плече у хозяйки.
– Как Дикки? – спросила Сьюзен.
– Он все еще не пришел в себя, – ответила Зоя. – Я заглянула к нему всего минуту назад.
– Ему действительно необходимо обратиться в Клинику, по крайней мере для того, чтобы выйти из запоя, – заметил Ноа. – Если не в Клинику, то в какое-нибудь другое подобное заведение или даже в госпиталь.
– Знаю, знаю, – произнесла Зоя грустно, затянувшись сигарой. – Но ведь кто-то должен поместить его туда и подписать все необходимые документы?
– Да, безусловно. У него есть родственники?
– Насколько мне известно, нет. У Дикки даже нет близких друзей, кроме Сьюзен и меня.
– Не мог бы ты провести с ним сеанс терапии в частном порядке, Ноа? – предложила Сьюзен.
– Пожалуй, если только он сам на это согласится. Судя по тому, что вы обе мне о нем рассказали, рискну предположить, что ему предстоит примириться со своей гомосексуальностью. Если ему это удастся, он сделает очень важный шаг к избавлению от алкогольной зависимости.
– Будь я проклята, если возьму на себя ответственность и помещу его в ваше заведение! – с жаром воскликнула Зоя. – Прошу прощения, Ноа.
Тот слегка пожал плечами:
– Мне нечего вам прощать. Я знаю, как вы к этому относитесь.
– Нет, не знаете. Во всяком случае, не до конца. Возможно, когда-нибудь я поведаю вам всю историю. Но если даже исключить личные мотивы, сама по себе Клиника подобна миражу. Это нечто призрачное и эфемерное. Многие из пациентов так никогда и не получают полного исцеления. Уверена, что даже вы сами с этим согласитесь. Они возвращаются туда снова и снова – если не в это место, то в другое такое же, в тщетной надежде на чудо возрождения.
