Дорис Мортман - Истинные цвета
– Так что мне передать сеньорите де Луна? – поинтересовался посыльный.
– Скажите сеньорите де Луна, что мисс Дэвис рада будет присутствовать на приеме.
Джулиан всегда был недоверчив. С особенным подозрением он относился к проявлениям доброжелательности со стороны тех, у кого были причины его ненавидеть. Изабель, без сомнения, знает новости о «Дрэгон текстайлз» и должна быть вне себя от злости на него за то, что он использовал ее полотна в коммерческих целях. Это обесценивало произведение искусства.
Кроме того, он сомневался, что Изабель простила ему грубые отзывы о «Видениях в синих тонах», то, что он подарил Грете Рид «Синюю луну», долгие, отвратительные переговоры о контракте, а также его мелкую месть в связи с тем, что она отказалась стать его любовницей. Конечно, он всегда обходился с Изабель по-свински, и все же ей не следовало оставлять его. Именно он сделал из нее художницу с мировым именем.
Но вместо благодарности Изабель переметнулась к Скай Хоффман и объединилась с этой предательницей против него. И что хуже всего, успех выставки Изабель принес галерее Скай популярность, вынудив его из кожи вон лезть, чтобы не утратить собственный престиж.
Дела шли из рук вон плохо. Грета начала бракоразводный процесс и, как обещала, вместо своих денег потребовала предоставить ей контроль над его галереей, коллекцией и будущими сделками. Если бы не спасительное предложение Пако Барбы, он точно бы не выкрутился. В последнее время «Дрэгон текстайлз» была его единственным источником дохода.
Бум восьмидесятых заложил основу всеобщего банкротства девяностых. Джулиану пришлось понизить цены на работы многих выставляющихся у него художников. Выставки мало кто посещал.
При мысли о делах Джулиан недовольно поморщился.
Он думал, что его размах, громкое имя и стаж в этом бизнесе позволят более или менее спокойно пережить сложившуюся ситуацию, но не тут-то было. В «Нью-Йорк таймс мэгэзин» сразу же появилась разгромная статья. Рихтер, оказывается, служил «ярким примером того, в каком упадочном состоянии находится сейчас рынок». Более того, следующие несколько абзацев были посвящены исключительным достоинствам Скай и непреходящей популярности Изабель де Луна, которую называли единственным художником современности, чьи работы, несмотря на кризис, не падали в цене. Джулиан пришел в ярость, прочитав эти строки.
И вот теперь Изабель прислала ему приглашение в Испанию на прием и пухлый конверт с письмом на многих страницах, в котором просила его войти в совет директоров-учредителей фонда.
Посланец, который ждал ответа, сообщил, что мистер Медина предлагает ему воспользоваться своим личным самолетом. Такая щедрость только усилила подозрительность Джулиана. Дружеское расположение, которое так стремился выказать Медина, никак не вязалось с тем фактом, что он уже давно перестал покупать у него картины, и более того, продал несколько полотен из своей коллекции галерее Скай, нарушив тем самым негласное правило, предписывающее возвращать картины прежнему владельцу.
Наверняка за этим приглашением что-то кроется. Изабель де Луна в Рихтере не нуждалась, а Филипп Медина вряд ли приглашал его прокатиться на своем водном велосипеде. Джулиана одолевали тревожные мысли, но после долгих колебаний он все же согласился, решив, что уж лучше прямо взглянуть в лицо опасности, чем дожидаться удара в спину.
И потом, ведь платить за билет на самолет не надо.
– Почему она прислала мне приглашение? Ведь она меня ненавидит, – заявил Пако в тревоге.
– Может быть, таким образом она хочет помириться.
– Полагаешь, спустя столько лет она все же убедилась, что это не я убил ее мать? – с недоверием переспросил он.
– Надеюсь, – тихо отозвался Хавьер. – Мы с Эстрельей использовали любую возможность, чтобы убедить Изабель в том, что в тот вечер ты был с нами.
– Но она никогда не верила вам! Что же случилось?
– А почему бы тебе самому не задать ей этот вопрос?
Пако рассчитывал заручиться поддержкой Хавьера, а потому спросил:
– А вы с Эстрельей там будете?
– Да. Изабель нас пригласила, и мы готовы заключить мир, который она предлагает.
Пако надолго замолчал. Мурильо не торопил его с ответом, предоставляя возможность тщательно все взвесить.
– Я поеду, но Анну с собой не возьму.
– Напрасно, – отозвался Хавьер, которому нравилась жена Пако. Она была привлекательна и остроумна, прекрасная собеседница за столом. – А почему?
– Потому что я не знаю, чем все это обернется, – ответил Барба. – А тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что кое-что ей лучше вовсе не знать.
День у Энтони сложился на редкость удачно. Персонажи «Истинных цветов» обрели плоть и кровь. «Гартвик-хаус» выпутался из долговой сети. Он лично подписал три контракта с авторами, произведения которых поспособствуют начавшемуся подъему издательства. Кроме того, этим вечером ему предстояло свидание с соблазнительной юной дамой. Он улыбнулся в предвкушении приятного вечера, но тут в его кабинет ворвалась Нина с приглашением от Изабель.
Она болтала о том, что надо заказать билеты на самолет и номер в отеле, о том, что неплохо бы заехать на Ривьеру, познакомиться с его родителями. Внезапно встав из-за стола, Энтони жестом попросил ее замолчать.
– Я с тобой не поеду, – заявил он и опустил голову, призывая на помощь всю свою выдержку. Когда он снова взглянул на Нину, ее глаза словно остекленели. – И я не могу жениться на тебе, – выдохнул он.
Нина едва не лишилась чувств.
– Почему?
– Для меня этот брак стал бы непростительной ошибкой.
– Нет. Это моя ошибка, а не твоя, – ответила она. – Мне следовало догадаться раньше. Просто я хотела быть счастливой, а тебе нужно было поправить дела. Я отдала тебе «Истинные цвета», а ты отплатил мне дерьмом.
– Это не так, – попытался оправдаться Энтони, но слова звучали неубедительно.
Потрясенная его жестоким отказом, Нина в ужасе замерла на руинах своего прекрасного романа. Энтони, раздосадованный этим неприятным разговором, притворился, что смущен, но вдруг задумчиво произнес:
– И вот еще что… Контракт по найму на твою квартиру истекает в этом месяце. Я не стану его продлевать.
– Не знаю как, но я обязательно тебе отомщу. Запомни.
Нина покинула его кабинет с гордо поднятой головой, хотя держалась из последних сил.
Плутая по сети узких улочек Готического квартала, Изабель вдруг испугалась: а не ловушка ли это? По телефону женщина сообщила только о том, что у нее есть информация, которая, возможно, заинтересует сеньориту де Луна. Речь шла об улике, найденной возле комнаты Альтеи в ночь убийства.
