Элизабет Харан - Сияние огненного опала
– Что это у тебя? – заинтересовался Корнелиус.
Эрин разжала пальцы.
– Такую красоту ты еще никогда не видел, согласись!
Корнелиус изумленно уставился на опал, словно не верил своим глазам.
– Господи! – Он набрал в грудь воздуха и выпрямился. – Это то… то, что я думаю? – Он взглянул на Джонатана, ожидая объяснений. В его голове крутились разные мысли. Он не сомневался в честности Джонатана и понимал, что он обманывал их не намеренно, но все же был озадачен.
– Да, это «Австралийская Олимпиада», тот самый опал, – сказал Джонатан. – Мы только что его нашли.
– Вы его нашли? – Ничего не понимая, Корнелиус уставился на Джонатана. – Где же вы его нашли?
Джонатану было ясно, что подумал Корнелиус. Что он всем лгал, утверждая, что не знает, где камень.
– Дядя Корнелиус, опал был спрятан в медвежонке, – прошептала Эрин, стараясь, чтобы Марли не услышала ее из кухни.
Джонатан показал ему вскрытый шов на шее медвежонка.
– Из дыры вылезала вата. Эрин стала заправлять ее назад и почувствовала, что внутри медвежонка лежит что-то твердое. Вот так мы и обнаружили опал. Марли все время таскала его с собой. – Тут он широко раскрыл глаза, словно что-то внезапно вспомнил. – Теперь я понял смысл последних слов Андро.
– Что же он сказал? – спросила Эрин.
– Уже умирая, он взял с меня обещание заботиться о том, чтобы Марли не потеряла своего медвежонка. Тогда я уже понял, что он умирает, но все равно меня удивило, почему он заботился о какой-то грязной игрушке.
– Вполне возможно, что вы бы никогда так и не узнали, что в медвежонке спрятан камень, – сказала Эрин, подумав о том, что подросшая Марли могла просто выбросить свою старую игрушку.
– Да, верно. Если бы шов не лопнул, мы никогда бы не заглянули внутрь Гулы. И как мог Андро быть уверен, что мы найдем опал?
Если у Корнелиуса и были поначалу небольшие сомнения в честности Джонатана, то теперь они улетучились.
– Даже в таком, необработанном виде камень поразительно красив, просто дух захватывает, – сказал он, любуясь игрой цвета. – Я не готов сказать точно, сколько в нем карат, но одно вижу точно: на девяносто девять процентов это драгоценный камень, а примесей всего процент. Я действительно никогда не видел ничего подобного и даже сомневаюсь, находил ли кто-либо еще такие роскошные экземпляры. – Он покачал головой и засмеялся от восторга. – Мне даже не верится, что я держу в руке такой уникальный и дорогой камень.
Эрин улыбнулась. Она поняла, что ее дядя-ювелир испытывал совершенно особые профессиональные эмоции.
– Что же вы с ним сделаете? – спросил Корнелиус. – Ведь такой опал нигде так просто не оставишь. Он должен храниться в очень надежном месте.
– Мы решили снова запихнуть его в игрушку, – ответил Джонатан. – Это самое надежное место.
– Вы сошли с ума, Джонатан? Нельзя давать Марли в руки такой дорогой камень, – возмутился Корнелиус. – Вы хоть представляете себе, сколько он стоит? Тысячи фунтов стерлингов.
Он вспомнил, что Марли прижимала к себе своего Гулу с «Австралийской Олимпиадой» внутри во время долгой поездки от Кубер-Педи до Айерс-Рок и Алис-Спрингс, что она несла его весь долгий путь до лагеря аборигенов, что вернулась с ним одна в город. Тысячу раз она могла его потерять.
– Вы же видите, что Марли никогда не расстается с медвежонком и доверяет его только нам. Более надежных рук просто не найти.
– Теперь я никогда не стану смотреть на него прежними глазами, – сказал Корнелиус.
Джонатан спрятал опал в игрушке и набил дыру ватой.
– Кэрол-Энн, вы принесете нам нитку с иголкой? – крикнул он.
Молодая женщина поняла, что она может отпустить девочек в сад.
– Да, хорошо! – крикнула она, открыла девочкам дверь и принесла свою корзинку с рукоделием.
– Пусть это останется между нами, – сказал Джонатан и торжественно добавил: – Возможно, от этого будет зависеть наша жизнь.
Все согласились с ним.
– Опалу не повредит, если я помою медвежонка? – спросила Кэрол-Энн.
– Нет-нет, – ответил Джонатан. – Опалы любят влажную среду.
Кэрол-Энн зашила шов на шее и осторожно помыла медвежонка. Марли прибегала к своему Гуле каждые десять минут, чтобы посмотреть, высох ли он. Ей хотелось поскорее взять его и прижать к себе. Она еле дождалась этой минуты.
– Я надеюсь, что друг Герберта быстро оформит Марли паспорт, – сказал Джонатан Эрин. – Для Марли будет лучше всего, если мы полетим в Англию вместе с вами.
– А я буду очень рада такой приятной компании, – радостно ответила Эрин. Значит, она проведет еще несколько драгоценных часов с Джонатаном и Марли.
Вскоре из города вернулись Герберт и Сильвия.
– Мой приятель Патрик пообещал сделать все, что в его силах, чтобы Марли получила паспорт, – сообщил Герберт. – На это уйдет не больше трех дней.
– Замечательно! – обрадовался Джонатан.
– Только нам придется еще раз съездить в город и сфотографировать Марли, – добавил Герберт. – Мы не будем откладывать и поедем завтра утром. Ах да, я еще спросил у соседа, не хочет ли он купить олдсмобиль. Позже он зайдет к нам и посмотрит на него. Вообще, он заинтересовался, потому что давно уже ищет себе машину.
– Спасибо, Герберт. Я уверен, что мой олдсмобиль хорошо ему послужит. – Джонатану пришлось продать машину – ему были нужны деньги на авиабилеты.
– Джонатан, я привезла письмо для вас, – сказала Сильвия и достала конверт из сумочки. – Почтмейстер сказал, что оно прибыло сегодня ранней почтой из Кубер-Педи.
– О! Большое спасибо! – Джонатан уже почти перестал надеяться, что получит письмо от Лайзы, и теперь озабоченно спрашивал себя, как невеста отнесется к его опекунству над Марли.
Эрин с грустью смотрела, как Джонатан направился с письмом в сад. Девочки качались на качелях, и он сел на ступеньки домика и вскрыл конверт. Эрин надеялась, что Лайза поддержит его, и он наконец-то обретет душевный покой, в котором так нуждается.
«Дорогой Джонатан,
как приятно получить от тебя весточку и узнать твои новости. Прости, что я редко пишу, но я не только вела бухгалтерию для папиной фирмы, но и помогала папиной тетушке Мадж в ее лавке. Папа уговаривает ее оставить дела и отдыхать, но она и слышать об этом не хочет. Тетушка Мадж замечательная, только у нее начались проблемы с памятью. Я вынуждена все время перепроверять все, что она делает, да еще и обслуживать покупателей. Я едва успеваю продавать пальто, теплые шляпы и перчатки, потому что в этом году зима пришла очень рано. У нас ужасные холода. Все усложнилось еще и тем, что на прошлой неделе тетушка Мадж поскользнулась на обледенелом тротуаре и вывихнула колено. Теперь она лежит, а я одна управляюсь в лавке. С одной стороны, она больше не мешает мне работать, с другой, работы у меня прибавилось, так как по дороге домой я должна заходить к ней и рассказывать, как шла днем торговля. Домой я прихожу уже без сил и поздно. А часто еще и делаю для папы бухгалтерию и заказываю новые товары для лавки. Но по крайней мере все эти дела скрашивают мои одинокие часы, которые я провожу без тебя.
