Мария Коваленко - Овертайм (СИ)
Андрей уже час лежал на жесткой больничной койке и бесцельно смотрел в потолок. Таблетки действовали — боль стихала. Жаль, что другую боль нельзя было упокоить этими таблетками. Накопилась, а спасительные матчи и тренировки как минимум неделю ему пока не светят. «Покой, сон и обезболивающие по мере необходимости. Легко отделались!» — слова доктора были понятны и без переводчика. Правда, доктор сильно ошибся. Отделался он не легко. Неделя безделья куда хуже физической боли. Один на один с собой или в компании высокомерной любовницы — хрен редьки не слаще.
Рядом, поправляя подушку и одеяло, суетилась молодая медсестра. Она то и дело касалась мужского плеча или руки, а он через силу сдерживался, чтобы не выставить ее вон. Не хотел никаких прикосновений. Не то и не та. Все достали. Вики, Стеллы, Оливии… Смотрят на него, как на сочный бифштекс в ресторане. Глаза голодные, и красноречивые улыбки на лицах будто приглашения к столу. Вернее — на тарелку. А он не кусок мяса. Он живой. Нормальный.
Вспомнился взгляд другой женщины, ее руки, заботливо втирающие мазь. Все было так естественно и просто. Его Настя, чертовски сложная женщина, которая, вначале доверила ему самое сокровенное, а потом отвернулась в неожиданный момент.
Чувствуя, что снова начинает злиться, Андрей попытался переключить мысли на что-нибудь иное. Нельзя было думать о Барской. И фотографии эти в утренней прессе не стоило вспоминать. Прошлое. Пережил. Пусть остается там. Со своими дурацкими принципами, образом жизни и работой. Куда ему тягаться с такими противниками? Сексуальный партнер, не годный ни на что больше. Он, Таранов.
Совладать со злостью не удалось. Как и далекой ночью на даче Клюева захотелось схватить ее за шею и немного придушить. Обхватить пальцами нежную кожу, сжать. Несильно, но так чтобы стало не до глупых убеждений. Чтобы перестала, наконец, думать. А потом раздвинуть ноги и заставить довериться полностью. До самого конца. Секс? Ха! С той, с которой! Он до мелочей помнил первый раз, и уже тогда это было какое-то безумие. И для нее не меньшее, чем для него. Иначе не выворачивала бы потом душу наизнанку.
— Мистер Таранов, — неожиданно встряла медсестра. — Вам комфортно?
— Идите уже куда-нибудь! — рыкнул он на русском.
Она не поняла ни слова, но интонации хватило. Дверь с обратной стороны закрылась буквально через пару секунд. Больной облегченно вздохнул и закрыл глаза, возвращаясь мыслями в прошлое. Настя. Точеная фигурка, грустный ласковый взгляд и щедрое сердце, которое, казалось, принадлежит ему также как и его сердце ей. Неужели можно было ошибиться?
Еще один вдох.
Неделя безделья впереди грозила обернуться сущим кошмаром.
Глава 31. Решения и поступки
Борис Конев и тренер детского хоккейного клуба задумчиво смотрели вслед отъезжающему автомобилю. Барская сдержала обещание, привезя Костю к тренеру. Времени у тафгая «Северных волков» было в обрез, но после ночных событий не заехать он не мог. Оказалось, не зря. Двадцатиминутный разговор оставил целый вагон мыслей. Мальчишка пытался схватиться за свое увлечение, как тонущий за соломинку. В каждом слове и паузе читался призыв.
И вот высказался. Коротко, ясно и по существу — уж как сумел. Поразил все мишени одним ударом, и когда разговор закончился, мужчины еще долго бесцельно топтались на заснеженной стоянке. Молчали, не зная, что произнести, и напряженно думали каждый о своем. Мальчик напомнил обоим себя в далеком детстве. Некоторые вещи просто невозможно забыть, как и отвернуться. Его рассказ был настолько искренним, что Виктор Петрович всерьез стал подумывать о шефстве над детским домом. Хлопотно, финансово неподъемно, но что еще оставалось?..
Борис ни о каком детском доме и не помышлял. Он видел спокойный, решительный взгляд Барской. И, зная, на что она способна, был на сто процентов уверен: кое у кого скоро появится приемный сын. Горбатого только могила исправит. Претворив в жизнь мечту одного хоккеиста, эта ненормальная уже готова спасать мечту второго. И ведь спасет! Ни перед чем не остановится, хотя в случае с Костей одна деталь не могла не радовать: этот пока ни в какую Канаду не сбежит. Мал еще, хоть и строптив.
— Эх, был бы я моложе… — тренер стянул шерстяную шапку с головы. От мыслей стало жарко. — Забрал бы этого пацана к себе.
— Сдается мне, Петрович, наш «Харламов» найдет себе семью и без тебя.
— Думаешь, Настя?..
— Уверен! — Конев глянул на часы, убедился, что до предматчевой тренировки время еще есть. — Она только с виду кремень, а так… — махнул рукой.
— Да… Было бы хорошо! Только… — тренер замялся. — Мальчишке папка нужен. У него характер о-го-го, а Игоревна наша…
Договаривать Виктор Петрович не решился. Не в его правилах было интересоваться чужой личной жизнью или болтать о ней.
— Профукала наша Игоревна хорошего папку, — вместо него сказал Борис. — Хотя иногда мне кажется, что тот папка профукал еще больше.
Тренер не спорил. Догадывался о каком «папке» идет речь, и примерно представлял, как все вышло. Проза жизни: не каждый может отказаться от блестящего предложения, как и не каждый может пожертвовать привычной жизнью для счастья другого. Выборы и мечты. С высоты прожитых лет, когда амбиции остались в прошлом, многое виделось иначе.
* * *Адрес детдома Настя узнала в интернете, но предварительно звонить и сообщать о Косте не стала. Вначале обещанная встреча с тренером — условие вчерашнего соглашения, потом — все остальное. Что именно, она уже представляла, и, хотя вопросов все равно пока было больше чем ответов, чувствовала, что поступает правильно. Ночь, проведенная у кровати ребенка, перечеркнула прежние планы. Маленький хоккеист незаметно постучался в сердце, и, как в случае с его взрослым сотоварищем, устоять не было не единого шанса.
Парнишка ни о чем не догадывался. Костя думал только о предстоящей встрече, а, узнав, что его скоро повезут в клуб, съел большую тарелку каши и выпил весь чай. Настя даже не успела поставить на стол сахарницу, как чашка опустела. Со времен отъезда Таранов в этой квартире никто не ел с таким аппетитом.
Весь последующий час, в дороге и во время встречи, она постоянно возвращалась мыслями к этому моменту. Пустая тарелка и счастливый взгляд мальчишки развеяли остатки сомнений.
* * *Разговор в клубе всем дался тяжело. Не удивительно, что путь обратно Костя печально смотрел в окно и молчал. Взрослые выслушали его, только жизнь почему-то не поменялась. Они не поняли. У них свои заботы, а он… Снова в детдом. К строгим воспитателям, маленькой холодной комнате на троих и без хоккея. Плакать хотелось еще сильнее, чем ночью. А от бабушкиных слов «ты сильный, мой мальчик» становилось лишь хуже. Неужели всё?
